Иван Стрельцов - Псы войны

— Что теперь делать? — негодующе спросил Владис.

— Разбери и утопи их в болоте, — коротко ответил Кольцов.

Пока наемники чистили оружие и снаряжали магазины, на болото опустились сумерки, в воздухе повис писк мошкары и москитов. Глеб посмотрел на часы, с момента ухода Вано прошло три с половиной часа. Еще час прошел, прежде чем из зарослей тростника выскользнула сутулая фигура следопыта.

— Ну что? — в один голос спросили наемники, окружив грузина.

— Шлосов жив, его допрашивают, сам видел, — проговорил Болонидзе, поставив ударение на слове «допрашивают», так, что ни у кого не возникло сомнений, что Георгия пытают.

— Они там останутся до утра, — продолжал Вано. — По крайней мере к вечеру караулы они удвоили. И приняли все возможные меры для отражения внезапного нападения.

— Судя по твоему тону, Янычар, ты уже продумал все детали предстоящей операции, — сказал Глеб, обняв его за плечи. — Идем в пещеру, при свете костра доложишь, что замыслил.

Наемники прошли в пещеру. Улнис быстро завесил вход пятнистой плащ-палаткой. Лаптев, склонившись над кучей сухого тростника, щелкнул зажигалкой, тростник вспыхнул, как порох. Сразу в пещере стало светло как днем. Сухие тростниковые стебли горели ярко и почти бездымно. За день Михеич собрал много тростника, можно было не экономить.

Вано Болонидзе, устроившись в углу, что-то быстро рисовал. Наконец подсел ближе к костру. Его окружили наемники.

— Вот брошенная деревня, — проговорил Вано, указывая на рисунок. — Я только сейчас, когда рисовал план, понял, почему деревня брошенная. По-видимому, во время последнего паводка рухнула вот эта гора. — Вано провел пальцем на западной стороне. — И после этого деревня оказалась как бы в яме. То есть все дожди заливали ее, и вода наверняка подымалась выше крыш. Весенняя оттепель для жителей деревни была опасна, как всемирный потоп. Поэтому они ее и покинули. Для обороны эта деревушка непригодна, она простреливается с любой возвышенности, но командир этих уродов, по-видимому, решил, что они будут чувствовать себя надежней за бревенчатыми стенами, под прикрытием двух минометов, чем в тайге, где минометами и не воспользуешься. Так вот мой план…

В течение сорока минут Вано объяснял детали операции по освобождению Шлосова. За все время возникло лишь два вопроса. Первый задал Лаптев.

— Чем мне прикрывать отступление, если нет пулемета? — поинтересовался пулеметчик.

— Возьмешь мой «РПК», у него два полных магазина по сорок патронов. Выставишь сошки — и будет как пулемет, — ответил Болонидзе.

— А ты?

— А я буду с ружьем, — грузин нежно погладил цевье помпового ружья шестнадцатого калибра.

Второй вопрос задал Кольцов. Вернее, это был не вопрос, а приказ. Глеб воспользовался своим правом старшего.

— Вано, одна неувязочка, — сказал он. — За Шлосовым пойдешь не ты с Улнисом, а я.

— А я? — непроизвольно спросил Болонидзе.

— Ты будешь прикрывать наш отход вместе с Лаптевым.

Больше не было вопросов, наемники разошлись по темным углам пещеры. До выхода оставалось еще четыре часа и можно было пока перекусить и отдохнуть. Болонидзе, усевшись в стороне, достал свой металлический чемодан, с которым в последнее время не расставался. Набрав нужный код на цифровом замке, открыл его. Затем извлек из чемодана короткий жилет, обвешанный ножами, и пластмассовое ложе к охотничьему ружью, где вместо приклада была пистолетная рукоятка. Несколько минут понадобилось Янычару, чтобы поменять на ружье ложе. Теперь ружье стало на треть короче и на столько же легче. После этого Болонидзе снял с себя камуфлированную куртку, затем майку, оголив мощный торс. И сразу же по пещере пополз запах крепкого мужского пота. Обмыв тело болотной водой, Вано надел темно-зеленую жилетку. Все увидели, что в районе поясницы с двух сторон висят ножи и такие же ножи висят на спине возле лопаток. Это для удобства метания из-за спины. На груди грузина, как ордена, поблескивали две стальных четырехконечных смертоносных звезды. Потом Вано надел патронташ с тремя дюжинами патронов и, наконец, украсил свой пояс прямым кавказским обоюдоострым кинжалом.

— Что это за наряд? — спросил Кольцов, с любопытством разглядывая Болонидзе, который в этот момент разрисовывал камуфляжной краской лицо и оголенные части тела.

— Этим оружием я пользуюсь в самые критические моменты. Во время войны в Карабахе мне удалось вырваться с позиций на праздники в Ереван. Праздновали Рождество Христово, и вот тогда мне повезло по-настоящему. Этот арсенал освятил сам католикос Армении для борьбы с неверными, — с гордостью ответил следопыт.

— А кто такие неверные? — с ехидцей спросил Владис.

— Это те, с кем я воюю, — не обращая внимания на иронию латыша, ответил грузин.

Услышав такой ответ, Олег Донцов задумался: «Вот она, философия наемника. Наемник — это человек, лишенный не только моральных, национальных догм, но даже и религиозных. Если бы этого грузина наняли для войны с другими православными — сейчас это могли сделать чеченцы против федеральных войск России, а в Карабахе азербайджанцы против армян, — все равно они бы были неверными. Потому что неверные — это те, с кем он воюет…»

Лунный диск заволокло пеленой облаков, на какое-то время лес погрузился в темноту. Среди скал каменной гряды, отделяющей Змеиное болото от леса, замелькали тени. И пока подгоняемые ветром облака освободили месяц из своего плена, тени достигли опушки и скрылись в густой черноте ночного леса.

Операция по освобождению Георгия Шлосова началась. Все действовали по плану. Донцов и Лаптев, нагрузившись разборными частями стомиллиметрового гранатомета, двинулись в обход деревни, чтобы установить его на возвышенности и во время боя нейтрализовать минометы боевиков, а также по возможности прикрыть отступление группы захвата.

Кольцов, Улнис и Болонидзе направились к одному из постов охраны. Где ползком, где перебежками между деревьями они добрались до того места, где двое часовых, позвякивая металлом оружия, тихо переговаривались. Наемники залегли в кустах. Им пришлось ждать больше часа, пока появилась смена.

Время приближалось к рассвету. Новые часовые, едва удалилась смена, стали поудобнее устраиваться, чтобы заснуть. Когда же боевики, обняв автоматы, задремали, Болонидзе, прижавшись к земле, змеей скользнул в сторону ничего не подозревающих часовых. Вот он поднялся во весь рост и, как демон смерти, обрушился на спящих…

Где-то закричала сонная птица. Глеб прислушался. Вокруг стояла тишина, он уже было подумал про Болонидзе: «Что-то он долго возится», как грузин возник перед ним.

— Путь свободен, — прошептал Вано. — У вас есть минут сорок, пока не начнет светать. Поторопитесь.