Виктор Мясников - Людоеды

– Алло, Степа? Это Володя Меншиков. Знаешь такого?

Степа тоже растерялся поначалу, замешкался на несколько секунд, но тут же постарался взять себя в руки. Заговорил игриво:

– Я тебе звоню, звоню, а ты не отвечаешь. В чем дело, Вова?

– А мне звонить бесполезно, – поддержал игривый настрой собеседника, меня дома нет. – Дорого бы дал Вовец, чтоб увидеть сейчас Степину физиономию. И потому с удовольствием повторил: – Нет меня дома. Дома беспорядок, на полу бурые пятна, посуда грязными руками залапана, окурки кругом. Попросил приятеля одного посидеть, последить за беспорядком. Заодно и ружьишко свое почистит.

– Тоже из агентства "Рондаш"? – спросил Степа уже не столь игриво.

– Что значит тоже? – не понял Вовец. – Какой "Рондаш"?

– Из охранного агентства, как и те двое. – Степа начал сердиться. – Я ведь тебя предупреждал, не делай глупостей.

– А я и не делал, – огрызнулся Вовец. – Сам не наделай. – Он не сразу сообразил, о каком агентстве идет речь, но теперь дошло. Видимо у тех двоих круглоголовых в карманах лежали удостоверения какого-то частного охранного агентства с романтическим названием "Рондаш". Вовец о таком и не слыхал. Следовало как-то объяснить их появление, и он нашелся. – Агентов этих банк прислал деньги за квартиру выколачивать. Я её весной за пятнадцать тысяч баксов заложил, а деньги брату дал на раскрутку. Он сельпо какое-то купил, а на товары денег не было. В общем, проколол меня, предложил проценты выплатить и продлить договор. А те квартиру требуют. Агентов этих присылают. – Вранье получилось замечательное, следовало его подкрепить. Они ведь меня в машине поджидали. Синий джип "Хиндай". Я только у подъезда заметил, что они из машины вылезли и за мной идут. Поднялся выше этажом, а они в квартиру ломанулись. Через минуту их уже в клеенках выносили. Я тогда соседу на третьем этаже позвонил и в окошко показал, как их в зеленый катафалк грузят. – Он сам пришел в восторг от своего вдохновенного вранья. – Хочешь, номер катафалка скажу? – В трубке слышались какие-то электрические шорохи и потрескивания.

Халалеев молчал. Вовец почувствовал веселую ярость. Как он этого Степу заткнул! Так и надо, нельзя упускать инициативу. Надо атаковать, бить в самые неожиданные и уязвимые места. И он с удовольствием подвел итог:

– Короче, есть веревочка, за которую тебя быстро вытянут. Да, кстати, я пять минут назад соседу звонил. Так он говорит, катафалк опять подъехал, чуть не под окнами стоит.

Степа наконец пришел в себя от обилия новостей и подал голос:

– Слушай, Володя, давай поговорим серьезно. Я у тебя на крючке, ты у меня.

– А я-то каким образом? – вполне искренно удивился Вовец.

– Помолчи! – заорал в трубку Халалеев, видимо, нервы вышли из-под контроля. – Сейчас я говорю! Ты же не хочешь, чтоб с твоим пацаном что-то случилось, правильно?

Эк его уело. Наследили, дураки, да ещё двух частных агентов пришили. Их приятелей поддельными автомобильными номерами с панталыку не собьешь, из-под земли достанут.

– Дурак ты, Степа, – усмехнулся Вовец. – Нашел чем пугать. Ну избавишь меня от алиментов, дальше что? Вот тебе мои условия: пацана немедленно отправляешь к мамаше, чтобы она в розыск не подала. А мне к утру приготовь пятнадцать долларов наличной валютой. И мы расстанемся и все забудем. Завтра в девять утра позвоню, скажу куда денежки поднести.

– Погоди, погоди… – начал Халалеев, но Вовец повесил трубку.

С минуту стоял, чувствуя усталость и опустошенность. Вытер пот со лба, подхватил рюкзак и пошел между частных деревянных домов. А правильно ли он поступил? Не будет ли Олежке хуже. Нет, не должно. Во всяком случае до утра. Скорее всего, эти живодеры начнут торговаться. Ведь именно так они поступили в случае с Женей: муж, похоже, платить не собирается, а они её держат. Если с Олежкой что-то случится, он же их сразу сдаст. Уж это они соображают.

Вовец не собирался отсиживаться до утра. Он намеревался атаковать. Чутье подсказывало; между песцовым подвалом, собаколовной машиной и ветеринарной лечебницей возле завода должна существовать связь. Слишком много у них общего.

Синие сумерки опустились на город. Вдоль улиц зажглись фонари. Красные огоньки засветились на заводских трубах, опоясали поверху конуса градирен. Прожектор осветил пустой двор ветлечебницы. Огромная овчарка, спущенная с цепи, просунула морду в щель между створками железных ворот и бешеным лаем оповестила всю округу, что заступила на пост. Вовец прекратил её дразнить и скрылся за углом.

Гавкнув ещё пару раз и порычав, овчарка затрусила вдоль высокого зеленого забора, делая обход вверенной территории. За длинным одноэтажным бараком ветлечебницы стоял просторный кирпичный гараж, способный вместить полдюжины грузовиков. Трое его железных ворот были плотно закрыты. Овчарка сунула нос в щель под ворота и, громко фыркнув, отскочила в сторону. Ей не понравился резкий ацетоновый запах нитроэмали.

Вовец приложил ухо к холодной кирпичной стене. Ничего не слышно. Может, в гараже никого нет? А вдруг просто стена толстая, вот и не проходит ни звука?

Гараж ветлечебницы, он же склад, задней стеной выходил к заводу. Лет пятьдесят назад здесь была инфекционная больница, а при ней гараж. Потом больницу перевели в новое здание, а одноэтажный барак отдали ветеринарам. С тех самых пор сохранялся и ремонтировался двухметровый глухой забор с железными воротами и гараж, значительно превосходящий потребности собачьей клиники.

Вовец пощупал стену. Старый красный кирпич отмокал понизу от сырой земли, трескался и отшелушивался тонкими пластинками и чешуйками. Вовец вставил плоский конец гвоздодера в зазор кладки. Осторожными движениями пошевелил угловой кирпич. Раствор, скреплявший кладку, изрядно повыкрошился за полвека и порос мягким зеленым мхом. Выпал кусок кирпича. Вовец аккуратно подхватил его на лету и так же аккуратно отложил в сторону. Так по кусочку полностью извлек этот кирпич и взялся за тот, что лежал ниже. Он выкрошился ещё быстрее. Чем ближе к земле, тем хлипче оказывались кирпичи. Через полчаса Вовец выбрал изрядный кусок угла – весь низ на метр в высоту. Правда, это был только один ряд кирпичей – облицовочный. Следующий ряд лежал поперек кладки, выходил торцами, и раствор здесь был положен плотно, держался мертво и тычкам гвоздодера не поддавался.

Вовец, накрывшись штормовкой, подсвечивая узким лучом маленького фонарика, обследовал препятствие. Зря он с угла взялся. Углы каменщики всегда капитальные выводят. И он стал разбирать кладку вдоль по стене, орудуя гвоздодером, как рычагом, вынимая кирпичи и складывая в стороне, чтоб не мешали. Неожиданно с грохотом обвалился целый пласт кирпичной облицовки. Вовец едва успел отскочить. Подхватив рюкзак, он бросился бежать. Сзади заходилась хриплым лаем овчарка.