Виктор Мясников - Игра по-крупному

Вовец, как сумел, лег вдоль козел, стараясь, чтобы ноги оказались по обе стороны бревна. Босые ступни были продеты в петли на концах лески. Он осторожно вытянул левую приподнятую ногу, а правую, наоборот, поджал. Леска больно врезалась, поэтому приходилось соразмерять усилие. Но это как раз хорошо, леску не порвешь. Вытянул правую ногу, поджал левую. Все получалось отлично. Он принялся аккуратно пилить изнутри подошву кроссовки.

Сделав несколько движений, опускал ноги на землю и отдыхал минуту-две. Работать в столь неудобной позе чрезвычайно тяжело, но Вовец упорно пилил, перенося яростные укусы ночных комаров, зябкую холодную сырость, наползающую из болота, и чутко прислушиваясь, не подходит ли какой дежурный Буйвол, скотина рогатая, проверить, как спится колодникам.

Подметки кроссовок, насколько мог вспомнить Вовец, толстые и мягкие. Они пружинят при ходьбе и хорошо гнутся. Легкий пористый материал, не то особая губчатая резина, перекрашенная в нехарактерный белый цвет, не то особый пластик. Но резаться этот замечательный материал должен легко. Другое дело – материал, из которого сшит верх кроссовки. Вдруг это натуральная кожа? Ее так просто не перепилишь.

Время от времени Вовец напрягал руки, пытаясь приподнять верхнюю плаху. Наконец почувствовал, что она подается. Яростно заработал ногами, словно закрутил педали гоночного велосипеда. Плаха явно гуляла вверх-вниз. За спиной послышался подозрительный шорох. Вовец испуганно дернулся, поспешно принял прежнее унылое положение и замер. Рядом прерывисто сопел носом Орлов. Похоже, он скрылся в сон от ужасов и волнений жизни.

Кто-то подкрадывался сзади. Тихие осторожные шаги медленно приближались. Уж не отрабатывает ли какой-нибудь Зоркий Беркут методику снятия часовых? Но нет, Хитрый Дятел постоял за спиной, послушал, как Вовец специально для него дышит ровно и спокойно, сам подышал и так же осторожно отступил. Вовец полчаса, наверное, сидел не шелохнувшись, а потом снова напряг руки.

У него получилось. Он вытащил правую руку, испачканную смолой и слегка занемевшую. Пошевелил, подвигал, ощущая, как кровь побежала в кончики пальцев. Даже ладонь закололо. Дотянулся до кроссовки. Подметка перерезана, как бритвой. Плахи держатся за счет кожаного верха. Но кожа, вроде, искусственная. Полоски, треугольнички, разные кусочки, пристрочены к толстой текстильной подкладке. Вовец засунул палец в разрез, потянул. Лишь бы громко не затрещала. Обошлось. Он вытащил вторую руку. Теперь следовало ещё больше расширить зазор между плахами и освободить Саню Орлова. Вовец осторожно переместился к торцу бревна, нащупал концы лески и, быстро двигая руками, принялся допиливать начатое. Он несколько перестарался, так как леска, сухо щелкнув, лопнула. Но это уже не имело значения. Он тронул Орлова за плечо и прошептал в самое ухо:

– Тс-с, уходим.

Саня выдернул руки из колодок и первым делом сорвал с губ пластырь. Аккуратно прилепил его на бревно. Они крадучись двинулись к ближней кромке острова, к болоту. Орлову каждый шаг давался с трудом. Он все время замирал, пережидая боль. Возле болота Вовец не вытерпел медленного темпа ходьбы и взвалил Саню себе на спину. Тот заскрипел зубами, но стон сдержал. Вовец не полез в камыши навстречу светлеющему востоку. Держа Орлова на плечах, он двинулся по краю острова в противоположном направлении, в обход лагеря.

Он ступал совершенно бесшумно. Босые ступни неслышно касались мягкой, пружинящей почвы. Старательные нацисты навели полный "орднунг", порядок то есть, на оккупированной территории, все расчистили и подмели. Поэтому ни одной колючки, ни одного сучка, и никаких сухих трескучих веток не попадалось на пути. Вовец, сгибаясь под тяжестью партнера по розыску, двигался вперед и смотрел под ноги, чтобы не запнуться о палаточную растяжку. Подняв лицо, вдруг увидел прямо перед собой черные силуэты людей на темно-синем фоне неба. Ему сразу сделалось жарко, в горле пересохло, а голое тело покрылось испариной. Он с унылой тоской понял, как над ним посмеялись, позволив вырваться из колодок.

Силуэты, выстроившиеся плотной цепочкой поперек дороги, тоже стояли неподвижно, в полном молчании, словно ожидали чего-то, может, команды или сигнала. Игра в молчанку затягивалась, и у Вовца возникло ощущение какой-то неправдоподобности, неестественности происходящего. Он шагнул вперед. Силуэты не шелохнулись. Через два шага у него возникло желание как следует выругаться: на веревке висели штаны и рубахи. Наползавшись по болотной грязи, нацисты, видать, прополоскали одежду и развесили до утра подсушиться. Вовец поставил Саню на землю, быстро собрал все шмотки, перекинул на левую руку. Дальше виднелась ещё одна гирлянда. Собрал и это. Вся одежда была довольно влажной, но нельзя сказать, чтобы очень сырой. Неплохо было бы подобрать и обувь. Но в любую минуту могла подняться тревога. Следовало убираться побыстрее. Все же он пошарил поблизости. Тяжелые содатские ботинки сушились на метровых кольях, вбитых в землю. Одна пара. Вовец быстрым движением связал длинные шнурки и повесил ботинки на шею. Закинул на спину увесистый пухлый ворох нацистских портков и рубах, взвалил туда же громко засопевшего от боли Орлова и бодро засеменил прочь.

Он выскочил прямо на тайную тропу, ведущую к берегу озера. То, что это именно она, определить было несложно. Пара скрепленных между собой притопленных длинных бревен лежала мосточком прямо в трясине. Над зубчатой кромкой горизонта всплыла красноватая луна, и болотина заблестела, отражая этот слабый свет. Стараясь не соскользнуть, Вовец медленно прошел мостик. Торопиться нельзя – сразу свалишься в трясину. Чтобы не думать об опасности, остававшейся за спиной, старался представить свой дальнейший путь и следующие действия. Тут и возникло сомнение: а правильно ли он поступает, держась тропинки? Он же слышал, как на вечернем разводе штандартенфюрер распределял тройки. Значит, если на песчаном островке двое, то третий должен быть непосредственно на берегу, возле лодок. Но если вспомнить, как неожиданно выскочила лодка за ним в погоню, то можно смело предположить – ещё одна тройка несет там же боевое дежурство, готовая в любое время обрушиться на нежданных гостей. Получается, что на берегу их ожидает пост, а по сути засада. Следовало избрать другой путь. Справа и слева начинались густые заросли высокого тростника. Вовец шепотом скомандовал Орлову:

– Отодвигай стебли влево.

Тот принял к исполнению. Его правая рука была занята, обвивала шею Вовца, а левой он мог спокойно работать. Вовец, наоборот, придерживал Саню левой рукой, правой отстраняя тростник. Ноги по колено ушли в тепловатую воду, ощущая внизу плотное переплетение корней. Узкие жесткие листья громко шуршали. От этого шороха у Вовца душа в пятки уходила – услышат же! Но, похоже, обошлось. Высокие стебли смыкались за спиной. Главное, не сломать и не примять ни одного. А то он как стрелка-указатель покажет врагам, в каком направлении двинулись беглецы.