Владимир Колычев - Бригадир. Не будет вам мира

– Угу.

– Круто… Есть у нас ментовской генерал на подкорме, его тоже можно подпрячь…

– Подкормка – это не совсем то, – покачал головой Спартак. – С подкормки всегда можно соскочить. А тут сын… Мне с этим генералом западло общаться, все-таки я в законе. Ты, Мартын, сам это сделаешь. Скажешь, что от меня, он все поймет. И поможет… Мы на Красницкого снизу будем давить, а генерал – сверху нажмет. За яйца Красницкого нужно брать да в тиски, тогда он, падла, взвоет…

– Так я прямо сейчас и поеду, – кивнул Мартын.

– Сначала созвонись. Телефон я дам… И этому, своему генералу тоже позвони. Наряд нам нужен у ворот, чтобы спецназ рубоповский не быковал. Хорошо бы еще из прокуратуры кого… Ну, в общем, вы без меня все знаете, – тяжко вздохнул Спартак.

За себя он не беспокоился. Сам как-нибудь от Красницкого отобьется, а вот Кате от него спасу нет. Как она там?

Бронированный «Мерседес» остался в гараже, машины сопровождения – во дворе дома. Пусть люди Спартака думают, что Феликс прячется от него в своем особняке; на самом же деле он едет к Кате, на обычной, неприметной иномарке, которую организовал Незлобин.

Люди Спартака следят за ним, но им невдомек, что Феликс может покинуть дом через тайный ход. Так он и поступил: по тропинке через ухоженный лес вышел к дороге, где ждала его машина. Сегодня выходной, и легкая лесная прогулка как нельзя кстати. Тем более тепло, солнечно, ветер легкий, приятный, воздух в лесу чистый, на хвое настоянный… Красота, одним словом.

– Как настроение, Игорек? – бодро спросил Феликс, хлопнув Незлобина по плечу.

– Погода сегодня хорошая, – кисло улыбнулся тот.

– Бабье лето. Самое время по бабам ездить.

– Не та эта баба, чтобы из-за нее рисковать.

– Ну, это как сказать, – не согласился Красницкий.

Чувство риска, игра с опасностью вызывали щекотливое и оттого приятное волнение в крови. И жизнь уже не кажется такой скучной, как прежде.

– Срок вышел, а мы ее не вернули.

– Я в курсе… А ты что, боишься?

– Нет, не боюсь. Просто, если такое дело, со Спартаком решать поскорей надо.

– Как там с Варварой дела?

– Работаем.

– Пиротехника нашел?

– Да, и тротил тоже. Думаю, толк будет.

– Будет, даже не сомневайся… Видишь, как все хорошо. Мы можем Спартака убрать, а он нас – нет. А почему? Потому что Катя его у нас. И он это знает… Как там обстановка на дорогах?

– Да вроде все в порядке, «хвоста» нет.

– Поверь, не так страшен вор, как его малюют. Ничего не сделает с нами этот Спартак. Ума не хватит…

Оптимизм начальника не заразил подчиненного, поэтому Незлобин улыбнулся как-то уж очень уныло.

Зато Феликс не боялся Спартака. Во всяком случае, так ему сейчас казалось. И гнетущие мысли не давили на него, поэтому он даже умудрился задремать в машине.

Время от времени он открывал глаза, но тут же снова погружался в дрему. Этим он и убил время в пути. А во дворе дома, где содержали Катю, сонливость сняло как рукой.

Феликс прошел в дом, умылся, в каминный зал ему подали кофе с коньяком. Сейчас и Катю подадут.

Он сел в глубокое кресло, вытянул ноги. В ногах правды нет, или просто современный человек так устроен, что первым делом ищет место, куда можно присесть. И сам Феликс такой, и Никонов не исключение. Именно на этой привычке и основан его план против Спартака. Но не здесь о нем нужно думать и не сейчас. Он приехал к Кате, и она должна быть на первом плане. Тем более что она уже спускается по лестнице.

Растрепанная, помятая, под глазами круги… Нет у нее никакого желания нравиться Феликсу. Эта неубранность – своего рода протест против него. Но все удовольствие как раз в том и состоит, чтобы ломать сопротивление. Чем больше усилий уйдет на это, тем слаще будет победа. В прошлый раз Катя уже поплыла, осталось ее только дожать. Феликс тогда немного поспешил, и она сорвалась с крючка. Но сегодня он заставит ее лечь в постель. Ее гордыня должна быть унижена.

– Как настроение? – спросил он с едкой улыбкой.

– Спасибо, ни к черту… Я хочу домой! – зло смотрела на него Катя.

– Это каприз, Катенька. Детский каприз. А ты должна быть взрослой и трезво смотреть на вещи. Твой брат арестован, Мартын тоже арестован. Даже их счета в банке арестованы. Некому тебе помочь. Некому. Зато ты можешь им всем помочь.

– Как? Тебя об этом попросить?

– Нет, просить мало. Ты должна меня об этом умолять. На коленях… Все очень серьезно, Катенька. И только я могу помочь тебе и твоему брату. Вспомни, сколько раз Спартак тебе помогал. Много? Много. Теперь настала твоя очередь…

– Я тебе не верю.

– Неужели я похож на человека, который может врать?

– Именно на него ты и похож.

– Катя, ты несправедлива!

– Зато ты справедлив! Затащил меня сюда, и я у тебя еще и плохая…

– Не затаскивал я тебя сюда. Тебя ко мне привезла милиция, чтобы я тебя охранял.

– Врешь ты все. И милиции никакой не было. Это все обман. Это все твоя злая воля… Ты, наверное, думаешь, что самый умный, а всех вокруг за дураков держишь… Не верю я тебе, не верю. И не надо мне вешать лапшу на уши.

Все правильно говорит Катя, не было никакой милиции. Капитан Уходов – это бутафория. Но зря она думает, что блеснула умом. Она всего лишь показала свою дурь. И Феликс ей сейчас это докажет.

– К тебе, Катенька, ведут два моста: один тонкий, другой толстый и грубый. Тонкий – это жердочка через реку. Идти по ней трудно. Но тонкий подход – это красивый подход. И ты могла бы это понять. Ты бы сделала вид, что веришь мне, попросила бы меня, чтобы я помог твоему брату. Мы бы выпили бутылку шампанского, легли бы в постель… Все было бы красиво. Но ты сжигаешь этот тонкий мост. Ты хочешь, чтобы я подошел к тебе по-грубому. Это широкий мост, крепкий, и по нему к тебе могу подойти не только я. По этому мосту к тебе могут подойти мои ребята. Сначала они тебя изобьют, потом изнасилуют, потом снова изобьют. Твоя жизнь превратится в ад. И ты будешь умолять меня, чтобы я забрал тебя к себе. Ты на коленях будешь умолять, чтобы спать со мной. Только со мной.

– Ты свинья, Красницкий. И ведешь себя по-свински! – с презрением выплеснула Катя.

– Ты хочешь убедиться в том, что говоришь? – разозлился Феликс.

– Сволочь ты!

Ее голос дрожал от гнева, но во взгляде сквозила беспомощность. Бодаться Катя могла только словами, зато у него полный арсенал средств убеждения и принуждения. И она это понимала.

– У тебя всего два часа на размышление, Катя. Всего два часа. Ты должна хорошо подумать и тщательно взвесить все «за» и «против». За это время ты должна попросить у меня прощения и вымолить мою милость. Если нет, в комнату к тебе придут бандиты. И тогда ты пожалеешь, что на свет родилась… Все, пошла!

Феликс подал знак, и Катю отвели в комнату.