Александр Белов - Поцелуй Фемиды

Катя налила себе еще рюмку водки, но потом отставила ее в сторону и поднялась с дивана, чтобы сходить взглянуть на малыша. Спит, как ангел небесный. Будто это и не он, а какой-то другой малыш в период бодрствования изъясняется исключительно приказами. «Петь!» — значит, петь. «Тать!» — значит, читать. «Какакать!» — значит, завтракать. И так далее. И попробуй не исполни. Ну чисто полевой командир. При этой мысли Катя поежилась и перекрестилась.

Вообще-то для своих без малого двух лет ребенок говорил не много. Будто бы чувствуя сомнительную запутанность родственных связей окружавших его людей, мальчик обходился по отношению ко всем одним единственным нейтральным обращением «тятя». И это всех устраивало. О мучительной процедуре объяснения «кто есть кто» еще примерно с годик можно не беспокоиться. Но уж потом придется крепко поломать голову, как объяснить ребенку хотя бы ту часть правды, которую будет способно выдержать и переварить его детское сознание.

Катя вновь приказала себе не думать, а смотреть фильм. Строго говоря, мыльным операм она обязана не только возможностью изредка расслабляться и отключаться от текущих проблем. Сериалы сыграли в жизни ее семьи роль настолько важную и судьбоносную, что теперь вызывали нечто вроде священного трепета. Ведь именно благодаря сериалам она тогда и совершила свое фантастическое открытие.

При воспоминании о событиях двухлетней давности по ее спине пробежался озноб, и забытая в сторонке рюмка водки сама попросилась в рот. Страшно подумать, что бы могло случиться, если бы Екатерина Николаевна не смотрела бы сериалов, и в ее голове не зародилось бы тогда кошмарное предположение…

Саша не то чтобы впрямую просил ее приехать к нему из Москвы — нет, такого не было. Но когда он упомянул по телефону о проблемах с Ярославой, что-то в его голосе было такое, что заставило Екатерину Николаевну не просто взять отпуск, а уволиться с работы, пустить в квартиру арендаторов сроком на год и купить билет на самолет. Оказалось, что сделала она все это не напрасно. Ох, не напрасно, а очень даже правильно!

Ярослава понравилась Кате в момент их первого знакомства, еще в Москве. Девушка была не просто писаной красавицей, она была настолько кроткой и симпатичной во всех отношениях, что не полюбить такую было бы просто невозможно. Екатерине Николаевне, с болью в свое время пронаблюдавшей, как рушится первая семья любимого племянника, очень хотелось, чтобы Саша обрел наконец семейный покой.

Будучи человеком действия, неугомонная тетушка начала энергично подталкивать молодых людей к регистрации брака и созданию совместного гнезда, но дело все время буксовало. И вот тут одно за другим начали открываться новые обстоятельства, которые недвусмысленно давали понять: тихое и безоблачное семейное счастье Белову по-прежнему не грозит…

То, что Екатерина Николаевна приняла в Ярославе за естественную девичью скованность, оказалось на деле тяжелейшей депрессией. Как выяснилось, находясь в плену, девушка подверглась изнасилованию. Этот кошмарный эпизод не только травмировал психику несчастной, но еще и имел фатальное последствие в виде беременности. Ярослава пыталась убежать из семьи, и одна из таких попыток едва не закончилась ее гибелью. Изможденную и близкую к помешательству невесту с трудом удалось отыскать в скиту староверов, в паре сотен километров от Красносибирска. С тех пор за Ярославой все время приглядывала Екатерина Николаевна, и атмосфера в доме была близка к похоронной.

Тетушка настояла на немедленной подаче заявления в загс: ей казалось, что перспектива начать семейную жизнь если и не с чистого листа, то с новой страницы, поможет несчастной Ярославе забыть пережитый кошмар. Но оптимистические прогнозы не оправдались. Любой намек на возможную в будущем супружескую близость повергал невесту в состояние фрустрации. Один раз, когда Саня без каких-либо далеко идущих намерений поцеловал девушку в щеку, Ярослава вы-бросила в окно горшок с геранью и вознамерилась немедленно последовать за этим горшком.

Катя, привыкшая прежде всего действовать, не знала, что предпринять. Она оказалась в положении наблюдателя, который не может ничего изменить в ходе событий и только надрывает себе душу. Ярослава могла неделями не проронить ни слова. Спасибо, что хотя бы не препятствовала полному медицинскому обследованию, которое подтвердило, что и будущая мать, и будущий ребенок соматически вполне здоровы, и беременность протекает нормально.

Немногим меньше, чем Ярослава, Екатерину Николаевну тревожил племянник Саша. Он тоже замкнулся в себе, похудел, почернел и большую часть суток проводил на своем комбинате, являясь домой только для того, чтобы поспать. Ситуация в то время у него на работе была — врагу не пожелаешь. Да и кому захочется в такое семейное гнездышко, в котором на каждом шагу будто бы незримо присутствуют урны с прахом… Катя несколько раз перехватывала его взгляды, которые он исподтишка бросал на невесту, и оптимизма эти взгляды ей тоже не внушали. Ни желания, ни восторга, ни любовного трепета в этих взглядах не было и в помине — одна только всепоглощающая жалость, чисто братское сочувствие…

Катя любила своего племянника и ни минуты не сомневалась в его благородстве. Она знала, что будущий ребенок, плод чудовищного надругательства над его любимой женщиной, не будет обделен вниманием и лаской со стороны приемного отца. Никогда Саша Белов не позволит себе дурного слова или намека в адрес мальчика или жены, но… Что может происходить в душе мужчины при виде этого ребенка, об этом было даже страшно думать.

Когда подошел срок регистрации брака, у Ярославы снова случился нервный срыв, едва не закончившийся выкидышем. Заявление переписали на более поздний срок, а беременную уложили в роддом, под наблюдение врачей. Туда же устроилась и Катя: акушер-гинеколог со стажем — в любой больнице желанный сотрудник, и находилась при невестке почти неотлучно.

Правда, за несколько недель до рождения мальчика ей пришлось отлучиться по печальному поводу. Дедушка Ярославы, Афанасий, вместо того, чтобы, как планировалось, навестить внучку… собрался помирать. Годы не спишешь со счетов, да и травма головы, полученная Афанасием в ходе натуральных боевых действий бок о бок с Беловым, ни в коей мере не способствовала долгожительству.

И снова прикрывать семью грудью выпало на долю Екатерины Николаевны. Саня в момент получения телеграммы о тяжелом состоянии деда находился за рубежом, в очередной из деловых поездок, а Ярославе Катя о телеграмме даже не сказала. Подхватилась сама и поехала в поселок Свободный, где Афанасий буквально дышал на ладан.