Александр Белов - Тень победы

Выйдя из бара, Белов двинулся вперед по коридору. По его расчетам, раздевалка Степанцова должна была быть где-то неподалеку. Коридор все время

поворачивал, и он. чуть не заблудился. Белов прошел мимо двух здоровенных негров, замерших в смешных позах перед какой-то белой дверью. Каждый из них сжимал в руке «Desert Eagle» — машинку, способную проделать дырку в железобетонной плите. Из-за двери доносились отчаянные женские крики, а негры, прижимая пальцы к губам, шикали друг на друга и о чем-то тихо спорили.

— Извините, — сказал Белов и протиснулся между ними.

Коридор еще раз повернул, и Саша увидел дверь, которую искал. На ней висела табличка: «Sergey Stepantsov».

— Значит, мне сюда, — пробормотал Белов и потянулся к ручке, но что-то его остановило.

Он нагнулся и приложил ухо к замочной скважине. Голос, который он услышал, показался ему знакомым. Очень скоро стало понятно, что происходит в раздевалке. Белов решил, что самое время разрядить обстановку — уж больно драматичная складывалась ситуация. Он неслышно открыл дверь изошел в раздевалку.

— И помни, — говорил в этот момент Буцаев Сергею. — Ты на мушке.

— А где мушка? Под мышкой? — весело спросил Белов, помахивая бутылкой, которую держал за горлышко.

Этой немой сцене позавидовал бы сам Станиславский. Семь пар глаз впились в Белова. Буцаев побледнел и сделал «шаг назад. Гога и Хасан развернулись на сто восемьдесят градусов. Руки они по-прежнему держали за пазухой.

— Что случилось, ребята? — участливо спросил Белов, переводя взгляд с одного мафиозо на другого. — Чешется? Надо чаще мыться. И главное, не забывайте про дезодорант. А то от вас козлами несет за версту!

— Ты — покойник! — замогильным голосом сказал Буцаев. — У нас оружие.

— Ах, оружие? — притворно удивился Белов. — Вот это, — он потряс увесистой бутылкой водки, — оружие. Она валит с ног любого богатыря. Хоть внутрь принимай, хоть снаружи. А где ваше?

Гога и Хасан переглянулись. Пауза слишком затянулась. Стоять, засунув руку под мышку, было глупо. А вытащить и показать, что она пуста — еще глупее.

— Мы — в «Тадж-Махале», ребята, — сказал Белов, обращаясь к Степанцову. — Сюда невозможно пронести даже перочинный ножик. Может, у кого-нибудь из них есть деревянный пугач, но лично я в этом сильно сомневаюсь.

Степанцов, кажется, начал понимать, куда тот клонит. По крайней мере, он стал неторопливо разминать кулаки. Савин хмыкнул, лицо его просветлело и он, переплетя пальцы рук, громко ими хрустнул. Альберт тоже сообразил, что к чему, подошел и встал рядом с ними. Потом метнулся к чемоданчику прикинул его на вес и досадливо покачал головой.

— Черт с ним, — он оставил чемоданчик на месте. — Я беру этого, — и показал на Реваза. \ И началось…

Вес совсем отчаялся. Тянуть дальше было невозможно. Женские крики, доносившиеся из туалета, и не думали стихать. Он разбежался и с размаху врезался в дверь могутным плечом, намереваясь вынести ее вместе с рамой. И разбег был хороший, и масса была велика, но он не учел как минимум двух обстоятельств. Во-первых, «Тадж-Махал» был построен на совесть. А во-вторых, дверь открывалась в другую сторону.

Он что было сил ударился об дверь, произведя оглушительный шум, размазался по ней и тихо сполз на пол. Крики только усилились. Впечатление было такое, что. в лапы маньяка угодил протестантский женский хор, и даже страшно было подумать, что он с ними делает. Второй охранник понял, что тактику надо менять. Он помог подняться товарищу оглушенному страшным ударом, и отвел его в сторону.

— Вес, держи дверной проем на прицеле. Я сейчас, — он переложил пистолет в левую руку, а правой — схватился за ручку. — На счет «три». Раз, два, три!

Охранник дернул что было сил: ручка осталась в его могучей лапе.

— Вызывай подмогу, Вес, — сказал он. — Боюсь, нам двоим тут не справиться.

— Вах! — Хасан первый понял, что ждать больше нечего. Он был не из тех, кто умеет делать хорошую мину при плохой игре, Хасан вытащил руку из-за пазухи и бросился на Белова.

Тот стоял на месте как вкопанный. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Когда до Хасана оставалось меньше полметра, Белов резко крутнулся на пятке — ни дать ни взять тореадор, уклоняющийся от острых рогов разъяренного быка! Хасан по инерции пролетел вперед, а Белов — небрежно и элегантно — треснул ему бутылкой по загривку. Хасан сбился с шага, ноги у него заплелись хитрым узелком, он с размаху врубился лбом в кафельную стену и затих. Стеклянные осколки бутылки со звоном разлетелись по полу. Остро запахло спиртом.

— По-моему, друг, у тебя проблемы с алкоголем. Литр это явно не твоя норма, — сказал Саша, отбросив в угол ненужную «розочку».

Степанцов тоже не заставил себя упрашивать. Он подскочил к Буцаеву и молниеносным движением врезал ему по уху. Правда, в последний момент успел разжать кулак и ударил раскрытой ладонью. Ухо Романа Остаповича заалело, как майская роза, и мгновенно распухло. Сергей, не давая Буцаеву

опомниться, отвесил еще одну оплеуху — с другой стороны, для симметрии. Затем схватил мафиозо за белые лацканы, приподнял над полом:

— В пустыню захотел? — спросил он и так встряхнул «нового американца», что шикарный белый костюм затрещал по швам. — А я не хочу в пустыню, я воду люблю, — он аккуратно поставил бизнесмена и ударами погнал его в сторону душа.

Роман Остапович вяло пытался сопротивляться, но спорить с полутяжем все равно, что заходить на «Запорожце» в лобовую атаку на электричку.

Степанцов, словно шутя, принялся обрабатывать Буцаева короткими, легкими — с его точки зрения, — ударами, каждый из которых едва не пробивал Романа Остаповича насквозь. Через минуту он лежал на полу в позе эмбриона, глухо рыча от боли и унижения.

Савин, залихватски поплевав в кулачки, подступил к Гоге.

— Эй, абрек! Любитель бейсбола! Давай, посмотрим, на что ты способен без своей любимой биты?

Оказалось, что без инструмента Гога не может сделать почти ничего. Он был здоровым, как бык, но слишком медлительным и неуклюжим даже для старого боксера. Савин провел потрясающий прямой в объемистый Гогин живот так, что верхняя пуговица у него на рубашке оторвалась и отлетела прочь,

освободив короткую толстую шею. Однако дышать от этого Гоге легче не стало. Скорее, наоборот. Он беспорядочно молотил кулачищами воздух, а Савин, на удивление легко лавируя между его колотушками, вышибал из него дух…

И только у Альберта с Ревазом все складывалось не очень благополучно. Назимов опасался подойти слишком близко, поэтому норовил лягнуть противника

издалека. Реваз в свою очередь тоже опасался, что доктор сумеет подойти к нему слишком близко, поэтому отбрыкивался и отмахивался как мог, перемежая взволнованную речь непонятными русскому уху ругательствами.