Александр Белов - Тень победы

Настал третий день их пребывания в тайге. Аким отвел их на поляну, куда должен был прилететь вертолет. Когда в небе послышался шум винтов, охотник достал из-за пазухи два ожерелья из медвежьих когтей и торжественно вручил их Белову и боксеру.

— Зверь умер, — сказал он обоим. — Помните о нем!

— Разве такое можно забыть? — удивился Степанцов. — Но все равно, за подарок спасибо!

Ему льстило, что старый охотник стал относиться к нему, как к равному Белов и Аким обнялись на прощанье, потом тот обменялся рукопожатием с Сергеем…

Саша и боксер поднялись на борт вертушки. Степанцов со стоном растянулся на полу, положив под голову рюкзак, Саша сел у окна. Вертолет, как и в прошлый раз, приземлился всего лишь на минуту Летчики радостно поприветствовали пассажиров, но расспрашивать ни о чем не стали, хотя Степанцов выглядел не лучшим образом — краше в гроб кладут. Все разговоры отложили до возвращения в Томилино. Вертолет набрал высоту, лег на обратный курс.

Белов смотрел в иллюминатор на раскинувшее внизу зеленое море и думал о том, что каждое дерево когда-нибудь засохнет и умрет, а тайга вечна, как и сам ее Хозяин…

Белов и Лайза расположились на удобном кожаном диване в кабинете доктора Вонсовского, который пребывал в состоянии сильного возбуждения.

— Ты, Саша, как всегда, верен себе, — говорил он, меряя шагами расстояние от окна до противоположной стены. — Учудил, право слово, учудил. Нормальные герои всегда идут в обход. А пойти обычным путем, как все — тебе слабо, романтик чертов?

Лайза с удовольствием его поддержала.

Станислав Маркович! Я каждый день говорю ему то же самое. Говорю, говорю… Но он ведь никогда никого не слушает!

Белов рассмеялся, привлек Лайзу к себе и звонко поцеловал ее в щеку.

— Зато я тебя люблю, лучик мой! — сказал он с забавной улыбкой.

Ватсон вздохнул; так вздыхает учитель при виде расшалившихся школьников.

— Дорогие мои, давайте смотреть на вещи серьезно. Ладно, Саша, Сергея я с божьей помощью заштопал. Допустим, все пройдет нормально, и инфекции не возникнет. Раны полностью затянутся. Ну, скажем, недели через две. Только тогда он сможет приступить к интенсивным тренировкам. Что остается? Полтора месяца до боя?

— Он справится, — сказал Белов и добавил что-то совсем уж непонятное: — Ему Хозяин поможет.

— Саша, что за бред, какой еще хозяин? — удивился Ватсон. — Хозяин должен быть в голове! Бой за титул — это тебе не первенство общества «Урожай». Ты, случайно, не забыл об этом? Кто мы такие? Просто дилетанты. А будущему чемпиону мира нужна команда!

Белов встал и подошел к окну. За ним расстилались городские кварталы: пятиэтажки, башни, окна и крыши, одинаковые, похожие друг на друга, как лекала. Зато жили в них разные люди. Каждый со своей особинкой. А Ватсон говорит — обычным путем. Какой еще обычный путь?

— Мы справимся, — упрямо повторил он.

Лайза за его спиной делала Ватсону отчаянные

знаки: мол, прекрати спорить! Все равно ни к чему хорошему это не приведет. Но доктор не внял голосу разума. Точнее, он хотел, чтобы его услышал Белов.

— Саша, спортивная медицина…

— Не слишком отличается от военной, — закончил за него Белов. — Ты спасал ребятам жизни в Афгане, неужели сейчас ты готов опустить руки и сдаться? Повторяю еще раз свое предложение: мы, ты и я, едем в Штаты со Степанцовым и делаем все, чтобы обеспечить его победу.

Ватсон почесал гладко выбритую голову. Он посмотрел на Лайзу, потом — на Белова. И вдруг отчетливо понял, что Белов — не его пациент; Он не нуждается ни в поддержке, ни в психоанализе. Он сам по себе, и поэтому каждый раз достигает поставленной цели. Доктор подошел к своему рабочему столу и сел в кресло.,

— Ну я бы не ставил вопрос так категорично. Что значит сдаться?

— Ты в команде? — напрямую спросил Белов.

— Ну-у-у, если так ставить вопрос… — Ватсон двумя движениями руки пригладил густые усы. — Да!

— Отлично! Вот и берись за дело! Обследуй его с ног до головы, подбери нужный режим тренировок и питания. Займись им хорошенько, чтобы через два месяца он был в отличной форме.

— Отличная форма! — скептически усмехнулся Ватсон. — Четыре рваные раны на груди — это ты называешь отличной формой? Какого черта тебя вообще донесло в тайгу?

— Да! Зачем, спрашивается? — Лайза тоже очень хотела получить ответ на этот вопрос…

Белов исчез неожиданно, ни о чем ее не предупредив. Все эти три дня Лайза не находила себе места, а когда он вернулся с раненым Сергеем, то поняла, что, видимо, она еще недостаточно волновалась.

— Все очень просто, — ответил Белов. — Человек начинает действовать наиболее эффективным образом, только когда находится на грани жизни и смерти, у края пропасти. Опасность мобилизует скрытые резервы организма. И ты, — обратился он к Ватсону, — как психолог, должен хорошо это знать.

— Ну положим, это азбука, — пробурчал доктор. — Кто спорит? Еще у древних персов была поговорка типа тоста: пусть дети наших врагов вырастут в роскоши. Дураку понятно, что комфорт расслабляет. И Федор говорит, что Господь Бог, когда изгонял Адама с Евой из рая, специально не снабдил их автомобилями, лифтами и кондиционерами, а бросил в экстремальную ситуацию. Хотел, для их же пользы, чтобы они пахали в поте лица. На почве, зноем раскаленной…

— Мы будем драться. И мы победим, — заключил Саша.

Лайза покачала головой. Воспоминания о событиях в Лас-Вегасе не давали ей покоя. За последнее время они несколько притупились, но теперь снова ожили.

— Саша, — сказала она. — Ты забываешь об этом ужасном человеке в большой белой шляпе. Как быть с ним?

Белов беззаботно рассмеялся и пожал плечами.

— Вот это как раз — самая легкая из всех проблем. Тебя она не должна волновать.

— Что? Один на один? С ножом? Как на медведя? — ехидно спросил Ватсон.

— Один-то я, конечно, не справлюсь, — сказал Белов, вставая. — Но разве не для этого существуют друзья?

Степанцов быстро пошел на поправку. Ватсон первый раз в жизни столкнулся с подобным случаем. Он был уверен, что раны, нанесенные диким зверем, обязательно воспалятся, но ничего подобного не произошло. Станислав Маркович провел первичную обработку раны, иссек загрязненные края, назначил курс антибиотиков и наложил стягивающие швы. Он считал, что ушивать наглухо пока еще рано. Первые три дня Сергей спал. Он просыпался только для того, чтобы поесть. И аппетит у него был отменный.

Тренировочным процессом в спортшколе по-прежнему ведал Федор. Он так вжился в роль, что уже и "не мыслил себя в другом образе. Лукин разгуливал по улицам Красносибирска в выцветшей рясе и серебристым свистком на шее, чем немало веселил горожан.