Владимир Митрофанов - Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков

Ванечка вообще не вступал в разговор, хрустел огурцом. Кот подумал с минуту, пососал верхнюю губу, потом неожиданно для Ванечки выдавил:

— Надо подумать.

Ванечка даже жевать перестал, застыл с открытым ртом: ввязываться в какие-либо разборки в этом задрипанном городишке было бы просто неумно. Позже, когда они пошли спать, его прорвало:

— Ты чего? Тут тебе не Питер — здесь куча мест, где можно трупаки закопать! Нас просто никогда не найдут! Народ тут дикий.

— Это еще неизвестно кто кого закопает!

— Ты злой ангел! — бросил Ванечка.

— Чья бы корова мычала!

— Да пошел ты… Земля за жизнь — не дорога ли цена?

— Ржунимагу! — буркнул Кот. — За это миллионы погибли …

Утром вышли во двор. Дядя Саша, захлопнув капот машины и вытирая тряпкой руки, повернулся к ним:

— Все нормально!

Кот наклонил голову на бок, спросил его:

— Какое-нибудь оружие у тебя есть?

— Двустволка. Она старая, зато незарегистрированная, с надежным боем, патроны свежие с крупной дробью и картечью.

Дядя Саша тут же сходил за ней. Ванечка тщательно осмотрел двустволку. Действительно старая: воронение металла кое-где было стерто до белизны, деревянная ручка отполирована, словно ружье использовали так же часто, как лопату.

— Что еще? — поинтересовался Кот.

— Две «эргедешки».

— Вау! А другая машина есть?

— Можете взять старую «девятку» с местными номерами. Она с виду раздолбанная, гнилая, но движок и ходовая в порядке. Машины с местными номерами тутошние гайцы обычно не трогают — штрафуют только приезжих. У них основная кормушка на трассе.

«Девятка» стояла в сарае. У нее совершенно сгнили пороги, двери, но завелась она с первого тычка.

Потом сели в «Паджеро» к дяде Саше, проехались по городу. Как-то все было тут грязновато. Появилось такое ощущение, словно попали в подержанные декорации промежуточных времен, и Ванечка не удивился бы плакату: «Наша цель — коммунизм!» или «Партия — наш рулевой!» Отец рассказывал, что в прежние времена такие лозунги висели буквально на каждом шагу.

На тротуаре промелькнул тип с малиновом пиджаке совершенно лысый и с ужасным лицом, испещренным шрамами и следами фурункулов, которое явно подтверждало теорию Ломброзо про врожденную преступность — не исключено, что он только недавно с сурового лесоповала, где убил и съел своих подельников. Словно крокодила обрядили в человека. Явный реликт. Впрочем, выглядел он очень довольным жизнью.

— Дядь Саша, кто это? — изумился Кот.

— Некто Федотов. Местный. Еще та сволочь! Монстр. Сидел несколько раз. У нас и местный мэр такой же, но только несудимый, и под ним вся шобла из бывшей братвы. Облагается все. Любая бабка, торгующая укропом, им платит. И молодая смена подрастает. В сторону трассы на границе города есть оптовый рынок, куда с окрестных мест привозят свежие овощи, сейчас уже пошел новый урожай из парников. Работает он ночью. Как только приезжаешь, сразу к тебе подходят молодые пацаны лет по шестнадцать: плати! С машины берут сто-сто пятьдесят рублей; с «газели», кажется, двести. Менты их не гоняют, а сами тоже проверяют документы у торговцев — и снова плати. Мальчишки же при неоплате грозят разбить стекло или проколоть шины. Все они в черных футболках, куртках, черных очках — настоящая бригада. Деньги, понятно, платишь им небольшие, но это унизительно.

— Это же классический дикий рэкет! И когда вы туда едете? — заинтересовался Кот.

— Сегодня.

— Нас прихватите?

— Зачем? — удивился дядя Саша.

— Посмотреть — интересно!

— Нет, честно, зачем?

— Просмотреть, что там за такие лихие пацаны!

У дяди Саши вдруг ёкнуло сердце: лучше бы не говорил вообще. Пожалел, что рассказал:

— Эти малолетки — самые опасные, ничего не боятся. У нас потом могут быть проблемы.

— А мы поедем за вами самостоятельно, в отдалении, и встанем в другом месте, — настоял Кот.

— Бессмысленная работа. На их место придут другие — свято место пусто не бывает. Может, еще и хуже!

— Не факт. Если периодически зачищать, то очень даже помогает… Убираешь ведь ты комнату по мере загрязнения, и там на какое-то время образуется относительная чистота… О, вон магазин — тормозни-ка!

Господин Равшан, один из отцов города, в это самое время ехал на своем внедорожнике «Ровер» по центральной улице, одним мизинцем держал руль, лениво наблюдал вотчину. Все сегодня было как обычно: разбитая ухабистая дорога — (надо бы все-таки когда-нибудь заасфальтировать), торговля идет, мужики пьяные толкутся, собирают на бутылку. Пьяницы проводили глазами машину — каждый знает хозяина. Сам Равшан считал себя гениальным менеджером — именно так надо управлять и всей этой страной: жестко, а то все пропьют и все разворуют. Народ — дерьмо, быдло и другим уже не будет. После всех войн осталось только одно дерьмо, пьянь, сволочи. Сам бы вышел и набил морду любому! Впрочем, еще не вечер… Равшан зевнул. Он был глубоко убежден, что знает, как надо управлять людьми: людей невозможно заставить что-либо делать — их надо бить или не давать есть. Другого они просто не понимают. Слова для них ничто. Если к ним хорошо относишься, они считают, что так и должно быть, и садятся тебе на шею. Но если дать в морду — то сразу же до них и доходит. Равшан был бывший боксер, кандидат в мастера, каждый день надевал перчатки, ставил на ринг кого-нибудь из своих парней и избивал так, что тот падал на пол, заливаясь кровью. Это было и тренировка и воспитание тоже. Ничего не сломано, но больно. Ничего, терпи. Только так и нужно, только тогда тебя и уважают.

И тут Равшана будто кольнуло: что-то сегодня было не так. С ним случилось нечто вроде легкого испуга, как бывает, когда кто-нибудь выскочит из-под ног в лесу — лягушка или птенец. Он повернул голову: у магазина стояли двое незнакомых парней — явно нездешние. И в них что-то было не так. Наверно синий взгляд невысокого паренька, на который Равшан напоролся, как шина на гвоздь. Равшан ощутил сосущую тоску. Захотелось скорей уехать отсюда подальше. С усилием он заставил себя развернуть машину и даже остановился у магазина, но парней уже там не оказалось. На их месте стоял в малиновом пиджаке придурочный Федот. Курил, не вынимая изо рта сигареты и щурясь на дым. Равшан кивнул ему из машины. Федот был полезным человеком, однако, очень уж невыдержанным и жестоким. Осенью они с приятелем забили парня до смерти вообще ни за что. С трудом это дело удалось тогда замять, потому что мать убитого с маниакальным упорством начала писать всюду письма. Тогда матери пригрозили, что убьют и мужа, и младшую дочь. Только тогда она заткнулась.

Тут же Равшан прямо из машины позвонил начальнику местной милиции полковнику Хрусталеву. Сначала произнес общие слова, пригласил в баню, потом спросил как бы мимоходом, как вообще дела, обстановка. Тот сделал вопросительную паузу: а что, есть какие-то сомнения? Хрусталев получал неплохие дивиденды с местных предприятий, причем это был легальный доход, который всегда можно было предъявить и указать в любой декларации. Были, понятно, у него и другие источники благосостояния. Этими темными делами заправлял его заместитель капитан Ашот Ваганян. У того была разработана целая система задержания и отпуска за деньги. Вечером патрульные машины ездили по городу, подбирали загулявших, чтобы потом отпускать за выкуп. Своих пацанов, конечно, не трогали. Или случалась такая ситуация: муж бьет жену, та звонит в милицию, мужа забирают, заводят дело, направляют в суд, а по ходу дела сама же жена супруга и выкупает. А ведь если забрали ночью в милицию — считай, тебе еще повезло, а то бухая молодежь может избить для тренировки до полусмерти. А и правильно: не ходи поздним вечером и ночью по улицам, сиди дома, смотри телевизор и никто тебя не тронет — ночью на улицах хозяйничают волки. Так было еще в старые времена. Понятно, если ты отбираешь у людей деньги, тебя все ненавидят. Но ведь государство поступает еще жестче, да и берет больше. Так везде живут. Всюду существуют параллельные теневые структуры, управляющие бизнесом и жизнью простых людей.