Эльмира Нетесова - Закон Тайга

— Это подходит, - подумав, ответил Тимофей и добавил: - Его баба икру умеет делать. Может, стоит их уже завтра в Тру­довое увезти, с первым уловом? Пусть сразу начинают. Чего тянуть? Семья уже.

— Как хочешь, Тимош, ты - бригадир, тебе решать. Обой­дешься ли?

— Пусть едут. Утром, к десяти, пару машин подгоняйте. А Федьку с Катей забирайте сегодня. Я им ключи отдам. Хозяйке нужно дом увидеть. Отмыть его. Когда жилье есть, чело­век спокойно пахать будет.

— Тогда мы подождем их. Вместе и поедем, - согласился участковый.

Тимофей посмотрел на него устало. А участковый - во все глаза... Ведь вот не первый день человека знал, а каждый раз словно заново открывал его для себя.

— Спасибо, Тимофей, - сказал тихо.

— За что?

— За то, что и за меня, и за себя сработал с мужиком. В тайге и здесь. Еще одну судьбу уберег от горя. Теперь он за все непугное наверстывать станет. Не зная, кому всем обязан. Вид­но, тебе много пережить пришлось, что вот так вытаскиваешь своих из беды. Жаль, что мне ты не был и не станешь другом. Знаю, Тима... И все ж хорошо, что ты есть у меня, - сказал участковый и, надвинув фуражку на лоб, пошел к машине.

Условники закончили ужин, и Катя проворно взялась мыть посуду. Тимка остановил ее:

— С этим Дарья справится. А вы вместе с Федором едете в Трудовое. Вас там ждут дом и работа.

Катька стояла, открыв рот. Хотелось о многом спросить, но слова перепутались в голове, застряли комом в горле.

Ведь вот недавно, осмеянная, побитая, лежала она в боль­нице, и Федька ни разу не навестил ее. Было больно и обидно. Потешился и забыл. Но нет. Принял, не прогнал. А теперь она будет жить с ним одной семьей, в одном доме?

— Спасибо, сеструха, за доброе твое! Готовься, на новосе­лье нагрянем к вам.

Катька, уткнувшись в плечо Филина, всю дорогу плакала от радости.

Мало этих радостей выпало на ее долю. Оттого каждую в слезах вымыла. И помнила крепко.

В Трудовое машина привезла их к полуночи. Выгрузив из кузова пожитки и два мешка рыбы, навязанных бригадой, Фи­лин повел Катьку в притыкинский дом. Дарья, немного опере­див, открыла двери.

— Дай вам Бог здоровья, счастья и добра! - пожелала но­вым трудовчанам.

— Не обижаешься? - обняла ее за шею Катя.

— За что?

— Дом твой забираем.

— Наоборот, спасибо вам за то. Мой Тимофей теперь всегда со мною будет. И пугаться перестану, что уйдет. - Дарья чмок­нула Катю в щеку, шепнула на ухо: - Помни, лаской да сыто­стью любого мужика обратать можно. Не спорь с ним днем. Ночью они покладистей. Следи, чтоб в чистоте, ухоженным был.

Не перечь, соглашайся во всем до ночи. А там - твоя власть. Но без перегиба...

— Спасибо, подружка милая, - радовалась новая хозяйка дома.

— Я тебе сама платьев и халатов нашью. Королевой ходить станешь. Приживайся. Помоги вам Господь! - попрощалась Дарья и плотно закрыла за собою дверь.

Катя обошла комнаты. Вернулась на кухню. Федор разби­рал пожитки.

— Присядь, отдохни, я сама с этим управлюсь, - взялась баба за рюкзак, сумки, мешки. Открыла и свой чемодан. Одеж­ду в шкаф определила. Белье - в сундук. Все по полкам, ве­шалкам, крючкам. Через полчаса все сумки лежали в кладовой, а Катя, затопив печь, готовила ужин.

Федор сидел здесь же, на кухне. Не сводил глаз с жены. Ловкая, крепкая, она успела протереть пол, сменить постель, пожарить картошку, рыбу, заварила чай, перемыла посуду. И, словно девчонка, на одной ноге крутилась, всюду успевала. Накормила его. Нагрела воду в баке, уговорила помыться с до­роги. Сама за разделку рыбы взялась. Быстро управилась. Три литровых банки икры поставила в подвал.

— Гляди, Федуня, на зиму начало есть, - радовалась баба. А потом, будто вспомнив что-то, полезла в карман своего пла­ща. Сумочку достала. Подошла, опустив голову: - Федя, тут вот мой расчет. За сезон. Две тысячи. Возьми их. Тебе деньгами править. Так у нас дома было. Деньги в руках папани. Только, если можно, вышли моим немного денег. Совсем они избедо- вались. На меня вся надежда была. Да слава Богу, теперь я - на ногах, при тебе. Одной заботой меньше. Но избу им надо под­править. Ты не серчай. Сделай, как сам решишь, - оробела, увидев насупленные брови.

— Адрес родителей дай, - потребовал коротко. А на следу­ющий-день принес квитанцию. Пять тысяч старикам отправил...

Три дня дали семье на обустройство. Филин, не теряя вре­мени, вместе с Гориллой ушел в тайгу заготовить дров на зиму. А Катя с Дарьей обмазали дом, побелили снаружи и внутри, все перестирали, отскоблили, отмыли. Готовились к новоселью.

Сельчане придут. Надо всех приветить. Первое знакомство с ними пугало Катю. Дашка, не разгибаясь, шила ей к этому дню нарядное платье. Такого у бабы даже в девичестве не было.

Все было готово к приходу гостей. Ждали лишь возвраще­ния Федора из тайги. Он обещал вернуться к вечеру.

Столы во дворе были расставлены, накрыты белыми ска­тертями. Ступи хозяин на порог, дай начало радости! Пусть звон­кий смех, светлые улыбки и добрые пожелания земляков согре­ют твой очаг.

...Филин продирался с топором через завал. Не при­слушался к Горилле, предупреждавшему об опасности.

На его участке рядом с селом появилась медведицам медвежон­ком. Двух условников окалечили совсем недавно - по осени, когда те с деляны пешком возвращались. А ведь осенью зверь сытый, человека бояться должен, не нападать на него.

— Видать, эта - фартовая. Кто-то ей хвост прищемил, раз наехать вздумала. Людоедка! С какого хрена сорвалась, лярва? Бабы по грибы не хиляют в тайгу. А ну как нарисуется и прижмет? Ей ожмурить, что два пальца обоссать. Трехали - мощная колода. Без разборок мокрит, падла! И наваром не откупишься. Ровно они нас своей зверьей «малиной» всех разом в рамса продули. Так ты, того, не откалывайся шибко. На двоих не покатит бочку лох­матая кентуха. Зассыт законников! - говорил Горилла.

Филин понял, о какой медведице предупрежден. И не ошиб­ся. Та самая, с заимки у Мертвой головы. Пришла следом. Мстить за убитого медведя. Искала виновных. И, не находя, крошила людей всех подряд.

О ней даже участковый рассказал бригаде. И Филин пони­мал: от медведицы не уйти, не спрятаться. Все равно найдет, встретит, выждет, подкараулит у самого дома. Хорошо еслй его, а вдруг Катьку припутает? В чем она виновата?

Медведица не нашла себе пары. Значит, стара. И у нее месть стала смыслом жизни. И у зверей, как и у фартовых, крепко сидел в крови «закон - тайга»: кровь за кровь.

Филин держал наготове отточенный тесак. Им даже при желании бриться можно. Но не для того держал на поясе. И лез в черную глухомань. Нашло отчаяние:

— Нарываешься, падла! Надыбаю тебя!

Медведица давно почуяла людей и, заложив восьмерку, ко­варно зашла за спину. Она все слышала, видела, понимала. Мед­вежонок, что-то осознав, влез на дерево, оттуда, с вершины ели, наблюдал за матухой: осторожно, стараясь не хрустеть су­чьями, кралась она за лохматым мужиком, рвавшимся в тайгу, как пьяный ветер.