Эльмира Нетесова - Дикая стая

— Зачем мне такая?

— В постели годится! И по дому управляется неплохо. Брехать не стану! Но жадная и борзая, как собака! Сил с ней не стало, слышь, Гош? Ты думаешь, что другие лучше? Ни хрена! Все лахудры одинаковы!

— Сказали, что и такая за меня не пойдет!

— А давай спросим? — подморгнул Гоше и, остановив первую бабу, почтальонку Фенечку, спросил на полном серьезе: — Скажи как на духу, пошла б замуж за Гошу? Только не кривляйся! Честно лепи!

— Нет. Не пошла б. Он старый и корявый. Лучше одна останусь, чем с таким!

— Ну, и иди на хрен! — разозлился мужик, а через минуту поймал за руку вторую бабу. — Слушай, Райка, чума ходячая! Ты б пошла в бабы к водовозу?

— Во, придурок! Как пойду, если не зовет?

— А коли скажет?

— Тогда и поговорим! — ответила смеясь.

— Ну, пойдешь или как?

— Даешь, Васька! Чего за его хрен страдаешь? Если у него горит, пусть сам говорит. Тут без посредников обходятся!

— Пойми, дура, я с чего хлопочу? Ему трепанули, что за него никто не пойдет, потому что поселенец!

— Кинь глумное нести! Мало чего у кого в жизни стряслось когда-то? Важно, каким он со мной будет! Нынче хорошего мужика сыскать не просто. Оно средь вольных говна не меньше. Если бить и пить не станет, будет обо мне и доме заботиться, кто ж откажется от такого? А у водовоза к тому же живая копейка на кармане всяк день. Про то каждой поселковой бабе доподлинно известно. Скажи, какая дура от такого откажется? Да плевать, что он поселенец! Все мы тут временные. Зато за Гошкой, как за каменной стеной, любая проживет. Слышь, если никого не сыщешь, причаливай ко мне! — подморгнула Райка и пошла к дому, оглядываясь и улыбаясь Гошке.

— Одну заклеили! Хошь еще? — поймал красивую девушку, одетую ярко, вызывающе. — Стоп, Юлька!

— Чего надо? — вырывала та руку.

— Отпусти ее, — попросил Гоша.

— Скажи, метелка, ты пошла б замуж за нашего водовоза? — указал мужик на поселенца.

— Чокнулся? «Крыша» поехала? С чего ради? Он мне в деды годится! И вообще не в моем вкусе. По мне, лучше сорви-голова, чем этот! Поняли? И отцепитесь! Клейтесь к старым клизмам, этим терять нечего! А у меня вся жизнь впереди! — побежала по улице вприскочку.

— Соплячка! Ни черта в жизни не смыслит. Но слышь, Гошка, умываться и бриться тебе нужно каждый день. А еще замени свою телогрейку на куртку, резиновые сапоги — на ботинки. Смотреться будешь другим человеком!

— С моей работой только фрака и белых перчаток не хватает! — пошел Гоша, ругая человека, посчитав его совет насмешкой над собой.

Но, вернувшись вечером, сел перед зеркалом. Внимательно вглядевшись, побрился, потом умылся, причесался, вернулся к зеркалу. Оттуда на него глянул совсем иной человек.

Гоша грустно улыбнулся ему, приметил желтизну на зубах. Вернулся к умывальнику, тщательно вычистил зубы. Освежил лицо и шею одеколоном. Только включил чайник, услышал стук в дверь.

В коридор вошел мальчишка. Худой, большеглазый, он поздоровался и, протянув сумку, сказал:

— Возьмите, дядя Гоша. Мамка Вам передала, просила взять. Она шибко старалась.

— Кто твоя мамка? — не спешил взять сумку поселенец.

— Анной зовут, а меня — Степкой, — покраснел мальчуган.

— Чего ж сама не пришла? Почему тебя прислала?

— У нас нынче корова телится. Дежурить надо, чтоб телок не застыл, — объяснил совсем по-взрослому.

— Давай проходи. Чаю попьем вместе, — открыл двери в комнату.

Мальчишка заглянул, но остался в коридоре:

— Мамка не велела Вам надоедать. Сказала, чтоб быстрей вертался. Ей помочь надо будет. Телка в дом перенести, обтереть его, почистить и напоить корову, сена принести. Мамке в одни руки тяжко управиться.

— А мы недолго! Заходи.

Степка не упирался и вошел охотно. Он без уговоров пил чай с вареньем и пряниками. Разглядывал Гошкину квартиру. По глазам было видно, что пацану тут все понравилось.

— Дядь Гош, а Ваш фонарь от батарейки иль на керосине работает? — спросил хозяина.

— Вообще, у меня всякие есть, а этот — от керосина. Другие, хочешь, покажу? — достал чемоданчик из-под дивана.

У Степки глаза загорелись. Еще бы, такое сокровище увидеть! С десяток разных фонарей и фонариков. У мальчишки от волнения руки затряслись.

— Ого, как много! Можно потрогать?

— Конечно! — разрешил Гоша, радуясь, что собрал всю эту коллекцию у Андрея и Бондарева, не выкинул, решил сберечь на всякий случай.

Теперь вон Степка каждый осматривает, гладит. Половина фонариков работает. Степка даже повизгивает от восторга.

— Нравятся?

— Конечно! Такие классные!

— Бери, которые особенно по душе пришлись.

— А можно? — не верилось пацану.

— Я дарю их тебе, но только часть, не все

— А какие?

— Те, что сам выберешь!

— Не, не возьму, — встал Степка, с трудом заставляя себя не смотреть на фонари.

— Почему? — не понял Корнеев.

— Мамка ругаться будет. Скажет, что я выпросил, и не поверит, что подарили.

— Я ей записку напишу. Поверит, — пообещал человек.

Мальчишка выбрал два фонарика.

— Чего так мало?

— Больше не надо. Один, чтоб в сарай к корове ночью сходить, другой, чтоб за дом, в уборную. Я боюсь туда по потемкам, но бывает, надо, — признался Степка.

— А вы где живете? — спросил Гоша.

— На самом краю поселка, последний дом наш. Дальше распадок, за ним огороды. И мы там картошку сажаем. В этот год много накопали. А мамка хочет Вас в гости позвать. Вот кончится молозиво, начнется молоко, сделаем масло, сметану, творог, и мамка позовет Вас на вареники с творогом и ватрушки. Ох, и вкуснятина! Придете к нам?

— Не знаю, как получится. Загадывать не люблю.

— Почему? А я люблю ходить в гости! Только мама не разрешает, — опустил голову Степка.

— Что так?

— Говорит, не умею себя вести правильно. Всюду лезу, про все спрашиваю, вмешиваюсь в разговоры взрослых. Это никому не нравится, потому сидим дома. А вот за Вами я сам приду, чтоб не искали, ни у кого не спрашивали.

— В конце села последний дом я и сам найду, — пообещал поселенец, подлив гостю чай.

— Наш дом самый приметный изо всех. У него окна и ставни зеленые, чтоб зимой летний цвет в окна смотрелся. Знаете, глазам теплей становится, и зимой не так тоскливо смотреть на улицу.

— Хорошо, я запомнил! — смеялся Гоша.

— А еще у нас на заборе гладыши сохнут. Во дворе куры бегают. Другие скотину не держат, говорят, что это стыдно! Они себя городскими считают. Только тут не город, но и не деревня. Что-то среднее. Ну, и что? Живем мы здесь тихо, как мамка говорит.

— Степка, все хотят дышать тихо, да не всегда фартит.

— А что это «фартит»?

— Везет, удается, получается

— Мамка говорит, что мы с нею невезучие, — шмыгнул носом пацан.

— Почему так кисло?

— Мамка говорит, потому что мой папка от нас сбежал. Кобель и тот с цепи удрал, даже кота украли. Когда она с работы приходит, а я еще в школе, даже выругать некого.