Михаил Март - Роковое соглашение

Уйдет от нее принц или нет, жизнь покажет. Такого к юбке не привяжешь. Но он сделал то, чего никто не смог сделать за всю ее недолгую жизнь. Он открыл ее слипшиеся глаза и показал свет. Сначала она испугалась, оторопела, зарыла голову в песок, но однажды прозревший уже не забудет яркие краски и прелести жизни.

Вика глянула на часы. Восемь тридцать утра – пора возвращаться в свою колею. Там, в ее повседневной жизни, царят ханжество, разврат, алчность и эгоизм. С этим она прожила всю свою сознательную жизнь, это стало средой ее обитания, сделало еще юную девочку озлобленной, одинокой, строптивой кошкой с острыми коготками.

Вздохнув, Вика взяла со стола свою сумочку и оставленные ей ключи от новой квартиры, из которой ей так не хотелось уходить.

А со стороны она выглядела очень удачливой и деловой дамой. Высшее образование, хорошая работа, муж, ребенок, дорогая машина, деньги, загородный дом. Благополучие так и лезет из всех щелей. Может, все ее несчастья лишь надуманы из-за обостренной мнительности? Трудно сказать.

Она пила кофе и задумчиво разглядывала чернильный прибор на своем рабочем столе.

В дверь кабинета постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла молодая красотка с пышными формами и длинными рыжими волосами. Слов нет, сексуальная дамочка.

Она не скрывала своих достоинств, а наоборот, выпячивала их с помощью глубокого декольте и короткого легкого платья.

– Привет, подруга, – красотка тут же подсела к столу и взяла вторую кружку для кофе. – Ты чего, Викуля? Плохо с головой? Крыша поехала? Ночку-то, где провела?

– Уже в курсе? Быстро.

– Я в курсе с трех часов ночи, милая. Твой Митька ко мне приперся в четвертом часу. Тебя искали. Он еще вчера вечером с дачи приехал, а жены дома нет. Ждал, ждал и начал поиски. Я пришла домой в первом часу. Вижу, твой номер на определителе, но перезванивать не стала. А это, как выяснилось, он названивал, а потом приперся. Думал, что мы с мужиками развлекаемся. Хотел накрыть.

– А ушел от тебя утром?

– Да ты чего?У меня месячные… И потом…

– Значит, злой ходит.

– Викочка, мне тридцать один год, а твоему Мите сорок девять. Улавливаешь разницу?

– Нет, Наташенька. Мне двадцать семь. Я моложе тебя на четыре года и хорошо знаю способности своего престарелого мужа. Он любому молодому фору даст. Что тебе рассказывать, сама все знаешь.

– Ревнуешь что ли?

– Брось, Наташа. Ты не одна у него. Пусть вас еще десяток у него будет, может, ко мне меньше приставать станет. Самец неугомонный. Но перед смертью все равно не надышится.

– Бунтовать решила? Не нравится мне твое настроение. Как пить дать, завтра в темных очках на работу придешь.

– Летом нормально. Зимой смешно выглядело. Но на мне как на кошке заживает. Не замечала?

– Не нравится мне твой тон. Ты сегодня какая-то не такая. Что с тобой? А если Митька возьмет и выгонит тебя из дома?

– Не волнуйся, тебя на мое место не возьмет. Кандидаток на мою постель много, ты не выдержишь конкурса. А меня, к сожалению, он не бросит. Слишком крепко мы повязаны. До гробовой доски, надеюсь, его, а не моей.

– Не зарекайся. Он здоров, как буйвол. Такие по сто лет живут и еще трахаются. Я видела, как он в баре трем бритоголовым быкам зубы пересчитал. Злобы в нем больше, чем силы. Он же убить может.

– А ты знаешь, из-за чего все началось? Ему на больной мозоль наступили. Один из тех бритых к столику нашему присел, когда ты танцевала, и очень вежливо сказал: «Извини, папаша, можно я с твоей дочкой потанцую?» Вот он им и показал папашу.

– И все ему с рук сходит. Мужиков на «скорой» увезли, а Митьке ничего.

– Так он ментам по сотне баксов отвалил, и они ретировались. К ментам за помощью ходить бесполезно. Я даже и не думала. Дмитрий Алексаныч у нас – почетная личность, крупный бизнесмен. С полковником милиции в баньке парится, все у него куплены, все подмазаны.

– И как же ты с ним справляешься?

– Секрет. Вот когда он тебе морду набьет, я тебе скажу, как защищаться. А пока я не против, чтобы он и тебе глаз подбил. Уж очень ты надоедлива, Наташенька. Заставляешь меня в машине ждать, пока вы в моем гараже трахаетесь. Вы с Митей любите экзотику. В лифте не пробовали?

– Хватит язвить, Викуша. У тебя, кроме меня, подруг нет. Зря ты обстановку нагнетаешь. Что я тебе сделала? Мы с тобой не один пуд соли съели. Я не виновата, что мой мужик в тридцать пять, загнулся, а твой живет и здоровеет. Спился Витечка мой и оставил меня на бобах. Хорошо еще работа нормальная, до сих пор за него долги раздаю. А то пришили бы где-нибудь в подъезде.

– Кто тебе мешает замуж выйти? Детей нет, свободна, квартира, обеспечена.

– За кого? Где ты мужиков настоящих видела? Дармоеды. Думает, переспал один раз и я ему по гроб жизни обязана? Я хочу, чтобы нужна была как человек, женщина, чтобы меня любили, а не мою квартиру и зарплату. Настоящих мужиков всех разобрали, и их на привязи держат. А хлам мне не нужен. Дерьмо-дерьмом, а мнит о себе будто пуп земли.

– Ты только не распаляйся, Наташенька. Я не жадная. Митя нас обеих утешит. В одном он хорош – денег из баб не тянет и на квартиры не зарится. Сам все имеет. А может, повзрослел или перезрел, не надеется на подачки.

Наташа долго разглядывала Вику непонимающим взглядом, потом тихо произнесла:

– Странная ты сегодня, подруга. Тебя словно подменили. Митька – твой муж. Ты с ним семь лет прожила, ради него молодого бросила и так рассуждаешь.

– Молодого я не бросала. Я с Гришей года не прожила, как его упекли на семь лет в зону. А мне лишь девятнадцать было. Через месяц я о нем уже забыла, а тут Митя появился. Солидный, богатый, ухаживал красиво, цветы охапками таскал. Вот и охомутал безмозглую дурочку. Одного у него не отнимешь – учиться меня заставил, лишнюю дурь из башки выбил. Хоть на этом спасибо.

– А я думала, ты его любишь.

– Это не любовь, это особый случай, клинический. Но тебе знать подробности незачем. Удивительно, что я до сих пор в дурдом не попала. Ладно, не бери в голову.

В кабинет заглянула секретарша директора.

– Любовская, тебя шеф вызывает.

Секретарша скрылась.

– Еще один рвотный порошок, – скривилась Вика, вставая с рабочего кресла. – Тоже Богом обиженный.

– Ты только не хами ему, Викуля. Пусть он и сволочь порядочная, но зарплату вовремя платит.

– Это не он, это я вам зарплату плачу, – резко отрубила Вика и вышла из кабинета.

Савелию Львовичу Уткину недавно исполнилось пятьдесят. Бизнесмен от Бога, он имел очень неуживчивый характер. Коллектив от него стонал. Выгнать с работы мог за пустяк. Люди терпели, потому что платил хорошо и вовремя, но не все знали, чего стоила его доброта. Финансовую политику фирмы вела Виктория Дмитриевна Любовская. А гендиректор только подписывал финансовые документы, чаще разглядывая оголенные коленки своего главного финансиста, а не бумаги, поданные на подпись.