Эльмира Нетесова - Ее величество-Тайга. РЫСЬ КУЗЯ

— Но мы не можем…

— Сможем. И это диктуется уже не обоюдным желанием или антипатией, а самой необходимостью. Вы, биолог, ботаник, можете помочь нам. Ваши знания должны приносить реальную пользу. Это в ваших же интересах. Будете иметь возможность проверить свои гипотезы на практике, но не сторонним наблюдателем, а активно. Где-то вы нам подскажете, где-то и мы вам будем полезны. Это же всем на пользу!

— Да, но я имею задание от своего института, — сказал Подорожник.

— Я был в институте. Говорил с вашим руководством. Оно одобрило мое предложение и дало согласие на то, чтобы прикомандировать вас к нашему управлению в качестве научного консультанта. Естественно, в случае вашего согласия. В нашем министерстве, ознакомившись с вашими научными трудами, тоже пошли навстречу.

— А к какому отряду? — Яков торопливо надел очки.

— На ваше усмотрение. Сами выбирайте. И партию, и отряд, и площадь. Можете менять их. Это ваше дело. Нас интересуют ваши прогнозы. Мы проверим их в деле. Сопоставляя с нашими данными. Уверен, что от этого выиграет и наука. И, что важнее, практика поиска. Я вначале думал, что у нас с вами в работе не будет общих точек соприкосновения. Не сразу осмыслил пользу вашей науки для геологии. Пришлось ознакомиться с новой для меня литературой, в том числе и по экологии. Летал весной в министерство. Консультировался. Ну и…

— Право, любезный, это очень неожиданно для меня. Я не предполагал, — улыбнулся Подорожник.

— Итак, будем работать вместе?

— Да, мне симпатично это предложение. Но помните, что это «вместе» — пока только эксперимент. Возможно, он и не принесет большой пользы геологии, но тайге — польза несомненная. Я согласен. Хотя вы знаете, что я — непримиримый человек, спорщик, и все же сделали это предложение. Похвально. А не будете ли потом жалеть о своей затее?

— Я сказал вам, что решился на это не сразу. А прежде чем что-то решить, имею привычку обдумывать.

— Когда же вы успели побывать в институте? — спохватился Яков.

— Вот вам официальное письмо директора института. А я там побывал после того, как взял раствор на анализ.

— И куда же теперь я должен направиться?

Для начала я попросил бы вас прочитать

несколько лекций для геологов. Темы мы с вами обсудим. Кстати, вам придется на эту неделю, пока партия будет перебазироваться, съездить в Оху. Там, в управлении, мы ознакомим- вас со всем, что может представить интерес. Вы получите все необходимое для работы. В том числе и передвижную лабораторию. Управление пойдет на любые затраты, связанные с вашими исследованиями.

— Больших затрат не потребуется. Я постараюсь быть рентабельным ученым! — смеялся Подорожник.

— Поторопись со сборами — вездеход в Оху уходит завтра в восемь часов утра, — предупредил Ашот.

— Успею, — встал Яков. И, попрощавшись, вышел из землянки.

Вскоре он покинул базу и пошел в тайгу. В свою палатку. А потом, разведя костер, долго грелся у огня. Прощался с участком. Зная, что теперь он станет тайге еще полезнее.

— Я не отрекся… Новая моя работа будет лишь во благо тебе! Ты не суди, не обижайся. Прав геолог. Бороться в одиночку тяжело. Одиночка всегда и всем чужой. Теперь я не буду отшельником. Я всегда твой, ваше величество тайга! Я твой слуга. Прими же меня в новом качестве. И не суди за

ошибки. Ведь, осознавая их, мы исправляемся, — шептал Яков тайге.

Над нею занимался рассвет. Подорожник знал: скоро собирать палатку и скромные пожитки в один узел и идти на базу. Когда первый солнечный луч коснулся макушек деревьев, Яков встал. В последний раз оглядел тайгу, задержался взглядом на гари. И сказал, не обращаясь ни к кому:

— Что ж, пора…

«Пора», — пискнула синичка, выпорхнувшая из-под самых ног Никодима. И, пролетев низко над самой травой, вдруг взмыла к верхушке дерева, уже залитой солнечным светом.

«Пора!» — крикнула она сверху всей тайге, будя ее звонким голосом.

Раньше старик обрадовался бы голосу птахи, а теперь прошел, не заметив. Лесник возвращался с последнего обхода. Хотя в нем уже не было необходимости. Никодим делал все по многолетней привычке. Правда, после пожара обходы эти стали короче, занимали меньше времени. С них он всегда возвращался хмурый и злой. В первые дни после пожара одолела Никодима бессонница. Среди ночи уходил в тайгу. Все не верилось. Но пожар не приснился. Вот она — гарь. И в ночи от нее смертью пахнет. А вскоре забарахлило у лесника сердце. Ночами боли не отпускали. Сказались переживания. Никодим сдал на глазах. Постарел, поседел, осунулся.

И все боялся, чтобы ненасытный огонь не сожрал остаток участка. Иногда это ему виделось во сне. В такие ночи он вскакивал с койки и, забыв выглянуть в окно, выходил из зимовья. Все всматривался и принюхивался. А потом до самого утра никак не мог уснуть.

В один из таких дней, еще до испытания скважины, наведался к нему Лебков. Они долго молчали, не решаясь затрагивать потаенное. Боялись оба, что о чем бы они ни заговорили — все равно о пожаре вспомнят.

Евгений не справлялся о здоровье Никодима. Все и без слов было ясно. Об участке тоже не спросил. Начал издалека. Непривычно для Никодима.

— С опытной станцией вчера поругался. Ну и народец у них! Ты понимаешь, на экспериментальный участок в тайге приходится каждый саженец у них чуть ли не из зубов рвать! Вроде для себя лично прошу. Эх! Вот и вчера. Тоже. Всего-то полсотню саженцев добыл у них. А сколько крика, шума было! И теперь голова болит, — жаловался Евгений.

Лесник молчал, будто не слышал. Лебков, глянув на него, решил с другой стороны зайти:

— Они, знаешь, что мне сказали? Вроде мои лесники не смогут эти саженцы вырастить. Погубят их. Из-за неумелого обращения. Вроде мои лесники уж и совсем ничего не умеют, — поглядывал директор на Никодима.

— А что за саженцы? — безразлично спросил старик.

— Вишня сахалинская.

— А на что она в тайге? В ней порой и сильные породы не выживают. Да и к чему нам сады? Без них забот хватает.

— Да не сады, Никодим. Я ж с этой опытной станции уже увез пятьсот черноплодных рябинок. Теперь вишня будет. Свой опытный участок хочу иметь в тайге. Чтоб в естественных условиях деревья приживались. Чтоб не только у них, а и у нас, в тайге, росли и плодили.

— Не место у нас вишням. Померзнут. Зря только деревья загубишь. Жили бы они себе там, где их вывели, — заметил старик.

— Понимаешь, Никодим, я хочу доказать опытной станции, что все новые виды деревьев, плодовых или декоративных, они должны испытывать на приживаемость не на своих участках, а у нас, в тайге.

— Зачем? — не понял Никодим.

— Ну как же! Ведь опытники в прошлом году отдали совхозам пять тысяч корней вишни. И они все до единого погибли. А лесники сберегли бы их!