Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Фартовая любовь

— Меня? — Капка схватила мальчишку за ноги, тряхнула так, что он прикусил язык.

— А ну, ботай, за что душить собрался?

— Знаем за что! За все сразу! Всю вашу банду перемолотим! До единого! — грозил Костя, вытирая невольные слезы.

— Тогда вякни, кто послал тебя?

— Никто! Я сам! А не смогу я, придут все! — пообещал всхлипывая.

— За что? — трясла мальчишку Капка.

— А что? Сама не знаешь, сколько вы нам делов натворили? Сволочи проклятые! Заразы! Чтоб вы околели!

— Заткни базар! Трехай по делу! — потребовала Капка зло.

— За Митьку всех вас перебьем! Какого ты, шкелетина, забирала в свою банду!

— А что с ним? Он же вернулся к вам! Потом в психушку попал.

— Это ты его довела до дурдома!

— Я при чем? — удивилась Капка.

— При том! Что если б ты его не забрала, ничего бы такого не случилось! Из-за вас столько горя свалилось на нас!

— Дурак! Да если б я его не взяла, он умер бы от чахотки, как и сестра!

— Он и так умер! Он умер от горя! В своем уме! От стыда,

что сестру бросил! В болезни ее оставил. А все ты виновата! Сманила! Довела до могилы! Чтоб тебе его смерть! — пожелал сгоряча.

— Разве я убила его сестру? Она все равно бы умерла! И Митьку я силой не тащила! Я предложила. Пошли те, кто сами решились.

— Все равно придушим! Тебе от нас не уйти! Нас много! Мы не простим! Зачем ты брата с сестрой разлучила?

— Он сам так захотел!

— Мартышка облезлая ты, вот кто! Митька вовсе не был вором. Он не умел. Он не любил воров. Ты сманила его. И других! Кому от того легче жить стало? Тебе? Вот и схлопочешь.

— Угомонись, дурак! Мне тебя пришить, что плюнуть! За весь брех твой. Но я не размажу тебя. Я узнаю, кто научил и подослал, кто озлобил вас всех?

— Никто!

— Темнишь! — вывернула ухо и сдавила так, что из него брызнула кровь.

— Кто прислал тебя?

— Я сам! — стонал мальчишка.

— Откуда пронюхал хазу? — надавила на грудь коленом. Костя стал задыхаться, и Капка, отпустив, спросила:

— Как нас надыбал?

— За вами вся подземка следит. Всегда! Мы все про вас знаем! Мы всегда рядом. Вам от нас не уйти!

— А почему вы забыли про Егора, Тоську? Почему другие, кто у нас — довольны?

— И они уйдут, когда узнают все про вас! Людоеды проклятые!

— Мы людоеды? У вас подыхают от чахотки, у нас выздоравливают! И ты еще нас лажаешь, падлюка? Сдохни, сучий выкидыш! — потеряла терпение и набросилась на пацана. Но тот вывернулся, чуть не убежал. Капка поймала его у забора. Сшибла с ног. Но тут же почувствовала сильный удар в висок…

На секунду увидела яркую вспышку на небе. Хотела сообразить что-то, но не успела. Упала в клумбу, лицом в землю. Она не слышала, как исчез Костя.

Задрыгу Нашли под утро. Окоченевшую, бледную, с посинелыми губами. Она была похожа на мертвую. Дыхание девчонки едва прослушивалось. Она долго не приходила в себя. Правая сторона лица была черной. Задрыга никого не узнавала и мерзла.

— Капля! Капелька моя! Кто тебя обидел? Скажи мне? — стоял на коленях перед постелью Король.

Шакал сидел возле дочери, менял примочки, оттягивающие синяки и боль. Глаза его горели зелеными огнями. Он был взбешен.

Забухали падлы до у серу! Ни хрена не видели и не слышали, что рядом с хазой случилось? Законники!

Мать вашу… Где стрема была? Почему налет просрали? Кто тут возникал? Как Задрыга во дворе одна осталась? — вышел к кентам бледный как снег пахан.

— Ну мы со шмарами были! Ты весь кайф сорвал! Откуда знаем? — опустил голову Мельник.

— Она велела нам с Королем слинять в хазу, — подал голос Глыба.

— Вы и рады! Не нахавались шмарья!

— Я шмар не трогал! — поднял голову Король.

— Заткнись! Тоже мне, кент! Даже не пасли налет, не стремачили Капку. А если бы замокрили ее?

— Погоди, Шакал! Ну, лажанулись! Расслабились малость. Да разве это грех? После ходки — первый раз кирнули! Что ж ты кипеж поднял! Плешивого тоже звезданули. Недавно очухался кент. И Капка придет в себя. Вякнет. Тогда решим. Теперь чего наезжаешь? — встрял Хайло.

— Я спрашиваю, где была стрема? Почему хазу оставили? Где сявки? Куда они смылись? Кто должен хазу пасти?! — гремел пахан так, что стремачи в коридоре дышать боялись.

— Вон из малины! Чтоб духу вонючего не было! — грохнул по столу.

— Они на мусора поверили! Он же вякнул, что ажур заметан. Видать, тоже бухнули, козлы! — не выдержал Чилим.

— Почему налет упустили? — сдавил кулаки.

Кенты сидели молча, понуро. У всех с похмелья болели головы. Разборка была так некстати.

— Пахан, — послышалось тихое из Капкиной комнаты. Шакал тут же забыл о малине, вернулся к дочери.

— Пить хочу. Дай воды, отец, — попросила еле слышно. И, тянув за спину, спросила:

— Кто это с тобой пришел? Никого ко мне не впускай…

— И Короля? — удивился Шакал.

— Если можно, Лангуста позови.

. — Капля! Кто тебя припутал? Вспомни, девочка моя! — склонился к губам дочери Шакал.

— Не знаю. Я не видела его, — прошептала пересохшими губами.

Лангуст обложил листьями сирени лицо и голову Капки. Протер ступни ног муравьиным спиртом, чтобы оттянуть боль от головы. Сам сел на низкую табуретку.

— Ты знаешь, Задрыга, как однажды я влип на деле? Меня кенты так измудохали, что на катушки не вставал целую неделю. А все за то, что запах нафталина не переносил. У меня от него чох начинался злостный. Со всех концов.

Капка слабо улыбнулась.

— Так я про него не сразу узнал. Уже в деле! Знаешь, как обидно было. Залезли к одному пархатому. Наводка все точно вякнула. Без шороху и шухеру. Как ветром занесло. Все вычистили до нитки. Оставалось сундук прошмонать. И только открыл, из него нафталином шибануло. Я как чхнул, фраер, враз за берданку и выскочил. Кенты все бросили и через окна. А я — в сундуке остался. Худой был. Ну и лежу, нос затыкаю, чтобы не чхать. Да натуру не проведешь. Она дырку сыщет. И тут так же… Лежу, прислушиваюсь, шнобель в клешню вогнал. А у меня уже шары на лоб полезли. Чую, откинусь я в этом сундуке. Хотел вылезти и никак. Кто-то уселся сверху тяжеленной задницей. Я поднатужился. Оказалось, хозяин на замок меня закрыл в сундуке, а сам похилял к лягавым, чтоб те меня взяли. Я их на секунды опередил. Выскочил со двора, они — навстречу. Я чхаю, аж пар из лопухов хлещет.

Капка смеялась, держась за голову.

— Нет бы заклинило на тот момент! Ни за что! Лягавые сообразили. А тут еще пархатый рявкнул:

— Вот он! Держите вора!

— Ментов лишь двое было. Они рассчитывали готовенького меня достать. Из сундука. Сунуть в браслетки и в лягашку доставить. Ну, я не будь дурак, через забор и сделал ноги. А шнобель — падлу, как прорвало! Дорвался до свежего воздуха. Бренчит на каждом шагу. Лягавые по пятам несутся. Орут, матерят, грозят. «Пушки» повытаскивали. Чую, вот-вот хана. Хорошо, что по мосту линял. Я с него — в реку. И под водой поплыл. В камышах затаился. Вылез, когда стемнело и менты свалили. Зато на хазу когда возник, вот тут кенты мне все припомнили. Не то что шнобель, тыкву чуть не открутили за прокол. С, тех пор никогда не брали в дело, если какого-то пархатого трясли. Я и сам не рад. Но нафталина и нынче не переношу, — глянул на Задрыгу.