Дмитрий Щербаков - Шалава

Сначала, повинуясь настоянию жены, Сашка попытался заняться бизнесом. Однако, лишенный как коммерческой жилки, так и настоящего стимула — деньги всегда мало интересовали Таранова, — вскоре прогорел и едва рассчитался с долгами. Вставал даже вопрос о том, чтобы приватизировать и продать квартиру. Но обошлось — выручил питерский коллега Кирилл, ставший к тому времени крупным предпринимателем, перебравшийся жить в Москву и женившийся на Любе Златниковой. Выручил Кирилл Сашку абсолютно бескорыстно, в память о старой дружбе и чтобы сохранить для себя единственного человека, с которым он и его жена еще могли поговорить иногда о поэзии. А при миллионных оборотах фирмы Кирилла те десять тысяч долларов, что задолжал Таранов, казались бывшему питерскому литературоведу несущественной мелочью. Он даже расписки у Сашки не взял на эту сумму. Кирилл порой больше просаживал за один вечер в казино.

Устроившись дворником, Сашка все же лелеял надежду, что когда-нибудь отдаст Кириллу долг. Накопит и отдаст. Однако надежде этой не суждено было сбыться. Кирилла застрелили в подъезде собственного дома, его фирма перешла в чужие руки, а Люба, сумевшая сохранить от всего прежнего богатства лишь маленькую двухкомнатную московскую квартиру, даже слышать не хотела о деньгах.

— Я их ненавижу! — говорила она Сашке по телефону. — Из-за них убили Кирилла! Единственного человека, любившего меня в этом мире! И знать ничего не желаю ни о каком долге! Кирилл никогда мне о нем не рассказывал, и я не видела, как он давал тебе эти бабки! Может, ты все выдумал, Саша, и просто хочешь материально поддержать бедную вдову? Из жалости. Но мне не нужна твоя жалость!

Люба сблизилась с Кириллом сразу после того, как Сашка женился. Кириллу тогда удалось перевестись из ЛГУ в МГУ и переехать в Москву — ради Любы, в которую он влюбился по уши. Таранов подозревал, что девчонка пошла на связь с сохнувшим по ней питерцем просто от отчаяния — она не переставала любить Сашку, он это чувствовал. Но, натура верная и отзывчивая, Люба вскоре всерьез привязалась к Кириллу и приняла его настойчивое предложение руки и сердца. До самой его смерти она была ему прекрасной женой. Других близких людей у Любы не осталось. Ее родители относились к судьбе дочери совершенно равнодушно, сосредоточив все свои чувства на двух ее младших братьях. Отец и мать вообще потеряли связь с Любой, едва она уехала из Ялты, и поступила в Московский университет. Они не поддерживали девчонку материально. Люба перебивалась на стипендию, подрабатывала по вечерам уборщицей, и ей частенько случалось голодать. Пока в ее жизни не появился Кирилл.

Люба очень хотела ребенка, но что-то в их молодой семье не складывалось. Никаких отклонений в организме Любы врачи не обнаруживали, а Кириллу проверяться было некогда — он постоянно вертелся в своем бизнесе, как белка в колесе. Так и осталась Люба после смерти мужа совсем одна на свете.

Когда Кирилла похоронили и выяснилось, что Люба лишилась состояния, Инга заявила Сашке:

— Не хочу больше видеть у нас эту стерву! Я не забыла, что она плела тебе про меня перед нашей свадьбой! Не смей ни приглашать ее, ни даже звонить! Не хочет она, чтобы ты возвращал долг, — и хорошо! Зря ты вообще сказал ей о деньгах. В любом случае — пусть катится!

— Это подло, Инга... — возразил Таранов робко.— Пока был жив Кирилл, мы принимали их обоих у себя, ходили к ним, дружили... Он очень помог мне... А теперь он погиб, Люба разорена, и что — не нужна больше стала старым друзьям? Подло...

— Ах, подло?! — Инга начала заводиться. — Знаю я, чего ты добиваешься! Теперь, после смерти ее благоверного, она опять начнет тебе глазки строить! А ты и рад! Тебе это льстит! Конечно! Кто ты такой?! Дворник! Неудачник чертов! А тут баба влюблена в тебя столько лет! Хоть и жалкая, а все-таки отдушина для твоего самолюбия! И то сказать: где тебе еще самоутверждаться?! Не за метлой же своей!

— Дворник — тоже профессия, — вздохнул Сашка.— А я — хороший дворник, лучший в микрорайоне...

— Ага! Герой социалистического труда! Гений скребка и лопаты! Король помойных ям, отважный борец с грызунами! Тьфу!

Она долго еще скандалила и в конце концов добилась от Сашки обещания не общаться с Любой. Однако, давая такое слово, Таранов заранее решил, что выполнять его не станет. И не выполнял. Он звонил Любе с улицы или из жэка, если удавалось, пытался поддержать совсем затосковавшую девушку морально и сам жаловался ей на Ингу, хотя понимал — это по-мужски. Но свары, затевавшиеся теперь Ингой почти ежедневно, с каждым разом становились все более невыносимыми. А Люба — женщина тактичная и умная — умудрялась так расспросить бесхитростного Сашку о его жизни, что он не успевал опомниться, как выкладывал ей всю подноготную. Потом Таранов стыдился невольных откровений, но успокаивал себя одним серьезным аргументом: узнавая о его семейном неблагополучии, Люба чувствует, что она не так одинока, что кому-то нужна хотя бы в роли исповедницы...

Работать Люба устроилась корректором в какую-то типографию: другой работы со своим высшим филологическим образованием она не нашла. Трудиться ей приходилось на износ, она страшно уставала, но не роптала.

— Хорошо, хоты такую службу отыскала, — говорила Люба Сашке. — В наши-то времена... На панель — и то бы, наверно, не взяли, старовата. Хотя я могу выдать себя за двадцатилетнюю. Как думаешь, Александр Васильевич, сгожусь я еще в путаны?

— Дуреха ты, Любка, — вздыхал в трубку Таранов.— Что несешь... Какая панель...

— Что, не сгодилась бы? — подкалывала его девушка.— Действительно старенькая? Не потяну?

— По-моему, ни ты, ни Инга за все эти годы ничуть не изменились. Словно вас кто законсервировал. Обеим можно дать по восемнадцать лет. Впрочем, я давно тебя не видел. Может, горе изменило тебя?

— Не изменило... — грустно отвечала Люба. — Сама не знаю почему... Даже стыдно как-то. А не виделись мы действительно давненько. Как бы это нам встретиться, а, Саша?

— Не знаю... Инга даже слышать о тебе не хочет, все не может забыть тот твой рассказ о ней.

— А ты веришь моему рассказу?

— Не знаю... Да и неважно это. Я по-прежнему ее люблю. И мне, признаться, все равно, кем она была до встречи со мной. Вот если б она мне изменила — тогда да... А так — наплевать. Проститутка, не проститутка...

— Ладно, Саш, не буду высказываться по этому поводу. Замнем для ясности. А вот увидеться хотелось бы.

— Я чего-нибудь придумаю, — пообещал Сашка.— Обязательно придумаю, не сомневайся.

Впрочем, вскоре жизнь обернулась так, что они смогли видеться достаточно часто. А произошло следующее: Инга заявила о своем желании пойти работать. И устроилась медсестрой в больницу — благо, сохранила свой давнишний диплом. Теперь она часто уходила из дома на сутки — дежурить. В такие дни Люба стала приезжать к Сашке и порой даже оставалась ночевать. Никаких интимных отношений между ними не было — просто дружба. Но Сашка знал — Люба продолжает его любить, а с годами это чувство стало зрелым, глубоким, освободилось от юношеской идеализации предмета любви и приобрело черты пожизненного бремени. Смерть Кирилла, как ни странно, только усилила любовь девушки к Таранову, ибо освободила ее от груза благодарности мужу, от долга перед ним, от нежности к нему — живому, и оставила Любу одну-одинешеньку во всем мире. Ответственную за свои эмоции и поступки только перед самой собой...