Анатолий Афанасьев - Гражданин тьмы

- Прежде всего, - начал я учтиво, - дозвольте выразить сочувствие по поводу досадного инцидента.

- О чем вы?

- Варвары! - сказал я с возмущением, - Дикари! Полагаю, они хотя бы принесли извинения? Писатель слегка приободрился.

- Ах, вы об этом?.. Глупейшее недоразумение. С кем-то перепутали... Естественно, Гай Карлович прислал правительственную телеграмму, - Писатель неловко зашарил по карманам. - Нет, потерял... Однако, сударик мой, кого не ожидал увидеть, так это вас.

- Почему?

- Значит, расщепление отложено... Любопытно.

- Расщепление чего?

Курицын величественным жестом предложил мне присесть. Книгу закрыл и любовно погладил обложку.

- Генрих Давыдович... вас так, кажется, величают?

- Именно так.

- Так вот, повторяю, хоть вы из бывших интеллигентов, не стоит прикидываться абсолютным нулем. Все-таки, как я понял, вы сумели оценить мои творения?

- Еще бы! Не могу выразить восхищения... Писатель скупо улыбнулся.

- Гай Карлович, доложу вам, человек незаурядного ума и необыкновенных моральных качеств. Он не меньший патриот, чем мы с вами. Моя центральная идея о собирании нации в единый маточный организм, в этакую высоко организованную матрицу с россиянским товарным знаком ему чрезвычайно близка. Но есть, увы, злонамеренные силы, которые постоянно нашептывают... пользуются всеми дозволенными и недозволенными средствами... Хотя, надо заметить, вопрос с интеллигенцией действительно неоднозначный. По этому поводу есть два равноценных мнения. Позволю себе медицинское сравнение. Например, аппендикс. Многие считают, что это лишний атавистический орган и, дабы избежать возможного воспаления, разумнее отсекать его в младенческом возрасте, когда операция переносится шутя. Другие, более консервативные спецы возражают в том смысле, что раз уж Господь наделил человеческую особь этим отростком, значит, зачем-то он нужен. То же самое с интеллигенцией. Улавливаете мою мысль?

- Более чем, - подтвердил я глубокомысленно. - Я придерживаюсь мнения, что полная зачистка человечества от гнойника интеллигенции покамест преждевременна.

- Надо сперва посмотреть, не будет ли от нее какой пользы.

- Какая может быть польза, - усомнился я, - если до сих пор был один вред?..

- Конечно, - согласился мыслитель. - Все прежние опыты окончились плачевно для россиян, но есть, сударик мой, обнадеживающие признаки. Взять хотя бы новейшую историю. Разве не интеллигенция своими верноподданническими обращениями к царю Борису - "Раздави гадину!", "Расстрелять!", "Загнать в стойло!" - ускорила падение сатанинского коммунячьего режима? Разве не она подала пример истинно рыночных отношений, продавшись с потрохами за чечевичную похлебку? Так почему бы и в будущем не использовать ее в качестве сигнальных флажков на краях пропасти? Поясню свою идею, сударик Тихон Степанович-Писатель увлекся, раскраснелся, но досказать не успел. Со стороны крематория раздались крики - и на песчаную аллею вылетели двое: Толяна Чубайс в разъяренном виде и длинноногая блондинка в хосписном комбинезоне. Блондинку я сразу узнал по желтым растрепанным волосам - моя недавняя соседка по столу Надин. Сцена не представляла загадки: могучий производитель преследовал очередную жертву, которая каким-то образом вырвалась из его лап. Но то, что произошло дальше, не лезло ни в какие ворота. Толяна догнал красотку неподалеку от нашей беседки, ухватил за взбугрившийся на спине комбинезон и попытался повалить.

Мы с Олегом Яковлевичем приготовились насладиться любовной сценой, но не тут-то было. Девица как-то ловко присела, развернулась - и вонзила каблук Ваучеру в промежность. Потом подпрыгнула и - черт побери! - укусила за нос. Да не просто укусила, а на несколько секунд повисла на рыжей туше, как заправская бульдожка. Толяна завыл, к умалишенный, скорчился в три погибели, закрыл ладонями рожу, но девица на этом не успокоилась. Нанесла еще несколько быстрых ударов кулачком по круглой башке Реформатора и добилась того, что он повалился на песок, к подрубленный. Наверное, каратистка, подумал я. Их теперь развелось как собак нерезаных. Сынок Виталик предостерегал, не помню, по какому поводу. Эти девчушки, которые подрабатывают на улицах, с виду ласковые, доверительные и берут недорого, но только зазевайся! Напихают в глотку клофелина, надругаются, обдерут как липку, да еще попадаются такие озорницы, что глаза выколют, чтобы не узнал на другой день.

Девица Надин, довольная результатом, задрала нос кверху и с независимым видом, как ни в чем не бывало сунув в рот сигарету, не спеша пошла по аллее. Толяна полежал немного, потом заворошился и сел. Выражение лица у него было задумчивое. Я ему сочувствовал. Легко понять состояние мужчины, которого грубо сбили с любовного настроя. Наконец он встал и, горестно качая головой, прихрамывая, отправился разыскивать беглянку, о чем можно было догадаться по тому, как он энергично почесывал причинное место. Но сегодня его явно преследовал рок. Еще, видимо, с помутненным от побоев рассудком Ваучер ломанул через кусты и оказался в зоне, охраняемой собаками. Но заметил это слишком поздно. Мой друг Фокс, не столько обозленный, сколько удивленный такой наглостью, важно приблизился к нему и, зевнув, молча вцепился в ногу. Хруст разгрызаемого мосла донесся до нашей беседки и тут же был перекрыт кошмарным воплем боли. У ворот трое охранников повалились на землю от хохота. Волейболисты прервали игру, и многие из отдыхающих, во всяким случае те, кто был относительно вменяем, заинтересовались редкостным зрелищем. К сожалению, оно длилось недолго. Толяна оправдал свою славу сверхчеловека: каким-то образом вырвался из собачьей пасти и, стеная и поскуливая, отполз в заросли шиповника...

- Однако, - озадаченно заметил Олег Яковлевич, - живуч российский демократ. Как говорится, ни в огне не горит, ни в воде не тонет. Все-таки Гай Карлович - гениальный прозорливец. От такого корня, надо полагать, пойдет совершенно особая порода россиян. Злопыхатели называют их выродками, но это несправедливо. Вам бы у него поучиться, милостивец мой.

- Чему?

- Хотя бы жизнестойкости, удали молодецкой. Помнится, у нас в ГУЛаге тоже был редкостный экземпляр. Даже похлеще Ваучера. Звали его Гриня Малахолъный, и прославился он тем, что когда его топили в сортире...

Опять я показал себя невежей. Мимо прошагала Надин с сигаретой и, показалось, как-то чересчур внимательно посмотрела. Вроде и ручкой поманила.

- Олег Яковлевич, кого-то она из нас подзывает. Вам не кажется?

- Креститься надо, когда кажется, - с досадой ответил мыслитель, но приглядевшись, добавил:

- А верно. Ишь глазками пуляет. Небось, книжку хочет попросить. Ну поди узнай, да токо поскорее. Хороша ягодка, ничего не скажешь!.. Недолго и старику оскоромиться.