Александр Брукман - Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года

— Господин Филимонов? — осведомился вкрадчивый голос в трубке, и он сразу же узнал типа, с которым уже встречался на днях по просьбе заведующего лабораторией. Завлаб был на очередном больничном, и, следовательно, работал на своем дачном участке. Больничными его снабжала дочь, врач-терапевт, и «болел» он в основном только летом, потому что зимой на даче делать было нечего.

В прошлый раз тип по фамилии Шевченко представился сотрудником украинской лаборатории эпидемиологии и просил о частной консультации по работе со спорами сибирской язвы. Сумма, которую предлагал Шевченко за консультацию, была слишком большая и притом в долларах, что навело Дениса на мысль, что это провокация ФСБ, недавно проверявшей их лабораторию на предмет надежности системы хранения бацилл антрацис — возбудителей сибирской язвы. Проверка последовала сразу же после того, как в одном из районов области ветеринарной службой был выявлен и локализован источник распространения спор сибирской язвы, находившийся на территории незарегистрированного скотомогильника. По поводу этой находки в газетах был поднят громкий скандал. Журналисты указывали на опасность использования возбудителей сибирской язвы террористами, и их лаборатория, которая не имела никакого отношения ни к скотомогильникам, ни к террористам, подверглась нашествию людей в штатском. Кроме того, в пользу подозрения о провокации говорили извиняющиеся и даже немного заискивающие интонации в голосе звонившего завлаба, который имел обыкновение разговаривать с подчиненными тоном, не допускающим возражений.

— Ну, так что вы решили? Когда мы можем заняться с вами темой? — спросил Шевченко своим московским говорком и Денис подумал о глупцах из ФСБ, не придумавших ничего более умного, как выдавать коренного, что видно по его говору, москвича за хохла.

— Я уже вам сказал в прошлый раз, что ни о каких консультациях и речи быть не может, — едва сдерживая раздражение, произнес он.

— Но почему? Если вас не устраивает сумма, мы можем её увеличить…

— Я же вам объяснял, что не имею права делиться с кем-либо результатами исследований нашей лаборатории. Инструкция запрещает.

— Инструкция? Но ведь инструкции для того и пишутся, чтобы знать, что нарушать. Кто вам мешает её нарушить, если об этом будем знать только мы с вами? Мы же с вами коллеги…

— Мама запрещает, — не сдержавшись, в сердцах сказал Денис и резко положил трубку. То, что этот «коллега» говорил по телефону открытым текстом, ещё больше убеждало его в том, что это провокация с целью проверки его надежности.

Шевченко, он же Черноусов, выругался, бросая трубку на рычаг телефона-автомата, и его напарник, чеченец по имени Рахмет, стоявший около будки, удивленно посмотрел на него:

— Что, разговор прервался?

— Трубку бросил, паскуда! Бывают же такие козлы: ему предлагают хорошие бабки, не дерево, а сплошную зелень, а он ещё выпендривается!

— Действительно, козел! Не устраивает сумма, сказал бы прямо, а то темнит, гад! Как мы объясним это Камалю?

Черноусов почесал затылок — араб ведь не поймёт, почему нельзя прикупить немного спор сибирской язвы с результатами секретных исследований. У них там, на Ближнем Востоке, всё продаётся и покупается, а у нас вечно всё не так, как у нормальных людей! Его с Рахметом и Камалем направил сюда лично иорданец Мохаммад Фатхи, эмиссар некоего бен Ладена, с заданием достать споры сибирской язвы. Кто такой этот бен Ладен, Черноусов не знал, но Рахмет ему рассказывал, что это очень серьёзный и уважаемый человек из Саудовской Аравии, миллиардер, который выделяет большие деньги на освободительную борьбу чеченского народа. Разговоры о борьбе чеченского народа под руководством арабов за свою независимость Черноусову казались несерьёзными. Независимость от кого? Если платит Саудовская Аравия, следовательно, она оплачивает зависимость от неё. Как говорится, кто платит, тот девушку и танцует. Однако делиться своими мыслями с Рахметом было опасно — мог сдать тому же Хаттабу, жестокость которого шокировала: при расправах с пленными тот глумился над ними, отрезая уши, носы и снимая скальпы. Все эти действия фиксировались на видеопленку и говорили, что Хаттаб отсылает видеоматериалы в качестве отчетов о своей практической деятельности для получения финансовых средств из мусульманских зарубежных организаций. Один из боевиков Шамиля Басаева, чеченец по имени Руслан, который, как и Шамиль, был выходец из тейпа «Ялхорой», утверждал, что Хаттаба финансируют фонды Саудовской Аравии, Арабских Эмиратов, Катара, Иордании и Турции, а людям Басаева от этих щедрот мало что перепадает. А ведь действительно, если столько источников финансирования, то почему именно через арабов, а не напрямую бойцам сопротивления?

С Русланом, ставшим недавно Махмудом, Черноусов познакомился в январе, когда отмечали тридцатилетие Шамиля. Отмечали весьма скромно, как объяснил Руслан, оказавшимся очень подкованным человеком в части религии, в исламе дни рождения отмечаются весьма скромно, а иногда и вовсе не отмечаются, в то время как даты смерти, обычно трактуемые как рождение для вечной жизни, справляются более торжественно. Черноусов был единственный православным в отряде, и Руслан, он же Махмуд, уговаривал его принять ислам.

— Учение христианской церкви во многом расходится с Евангелием: духовное сословие, монашество, иконы, — говорил Руслан. — В самой же Библии очевидны расхождения между Старым и Новым Заветами: если в Ветхом Завете Бог Един, то в Новом Завете он уже в 3 лицах. Если в Старом Завете — культ семьи, то в Новом — отказ от забот о ней. А учение об искупительной жертве Иисуса Христа, да будет мир ему! вообще, не выдерживает никакой критики. Одно из многочисленных достоинств ислама в том, что он не делит людей по расовым и национальным признаком, в исламе все равны! В исламе нет святых и второсортных людей, как в христианстве. Лев Толстой говорил: «Магометанство стоит несравненно выше церковного православия. Если человеку поставлено два выбора: держаться православия или магометанства, то для всякого разумного человека не может быть сомнения в выборе, и всякий предпочтет магометанство, с признанием одного догмата — Единого Бога и Его Пророка, вместо того сложного и непонятного в богословии — Троицы, искупления, таинств, святых и их изображений, сложных богослужений…». А русский философ Владимир Соловьев, который высоко оценивал роль Пророка и ислама в человеческой цивилизации, утверждал: «Ислам еще будет если не развиваться, то распространяться, так как духовное молоко Корана нужно человечеству…». Как прав был Иван Бунин, сказавший: «Проклят тот, кто велений Корана не слышит!».