Евгений Сухов - Убить Петра Великого

Лефорт узнал гостя. Это был хозяин другой гостиницы, в которой он расспрашивал про графиню.

— У вас есть какие-то новости? — нетерпеливо спросил генерал.

— О да! Женщина, о которой вы расспрашивали, поселилась у меня.

— Едем немедленно! — воскликнул Лефорт, хватая шляпу.

— На улице меня ждет экипаж.

— Отлично, приятель, — весело отвечал Лефорт, дружески хлопнув толстяка по плечу.

— Мне бы не хотелось вам надоедать, но вы обещали вознаграждение, — напомнил толстяк.

Лицо Франца Лефорта болезненно поморщилось. И здесь деньги!

— Я еще не увидел женщину. Вдруг это не она?

— В противном случае вы можете не увидеть ее совсем.

— Ну хорошо, — раздраженно произнес Лефорт. — Сколько я тебе обещал?

— Десять талеров, господин.

— Возьми пока пять, — небрежно швырнул он на стол монеты. — Еще столько же ты получишь, когда я увижу эту даму.

Толстяк, проявляя завидную расторопность, смахнул деньги со стола и поспешно рассовал их по карманам.

— Эта дама, наверное, вам очень дорога, господин.

— Послушай, ты бы поменьше спрашивал да побыстрее провел бы меня к ней.

— Пойдемте за мной!

Толстяк, тяжело пыхтя при каждом шаге, заторопился по коридору. Спуск по лестнице представлялся для него настоящим испытанием. При этом он болезненно кривился и покрывался испариной, как будто бы не спускался, а, наоборот, преодолевал немыслимую кручу.

— Побыстрее, побыстрее! — поторапливал Франц.

Толстяк наконец преодолел последнюю ступень и оказался у входной двери.

— Где же твой экипаж? — в сердцах воскликнул Лефорт, шагнув на улицу.

Он не переставал думать о том, какую невероятную историю расскажет Питеру, ему все-таки удастся разыскать неуловимую графиню.

Толстяк объявил:

— За углом.

— Пошевеливайся! — Генерал стремительно шагал по брусчатой мостовой.

— Господин, — попридержал толстяк Лефорта под локоть, — вы бы не бежали так быстро, а то я просто не успеваю за вами.

— Добавлю тебе еще пару талеров, только ты давай растряси свой жирок!

Из-за угла навстречу Лефорту вышли два человека, одетые в неброские камзолы. Не признавая во Франце знатного вельможу, они двигались прямо на него и не желали уступать дорогу.

В другое время Лефорт непременно пощекотал бы наглецов шпагой, но сейчас следовало спешить и не тратить время на препирательство. Лефорт пропустил простолюдинов, но неожиданно толстяк с силой толкнул его прямо на проходящих мужчин. В плечи генерала вцепились две пары рук. Перед собой он увидел небритое лицо, заросшее серой щетиной. Тонкие губы растянулись в щербатой улыбке, а затем кто-то, подошедший сзади, сильно ударил Лефорта по затылку.

Склонившись над упавшим Лефортом, толстяк довольно протянул:

— Крепко ты его. Не помер?

— Не помер, — убежденно протянул верзила. — Вон как губы скривились.

— А теперь давай в карету его. Неровен час, увидит кто.

Беспомощного Лефорта подхватили под руки и, поднатужившись, запихали в подъехавший экипаж.

Следом, с трудом преодолевая крутые ступени, поднялся толстяк. Кроме него, в карете находилась еще женщина, спрятавшая лицо за большой шляпой, и мужчина в дорогом камзоле.

— Графиня, посмотрите внимательно, это он? — нетерпеливо спросил дворянин, повернувшись к молодой женщине.

Слегка наклонившись, графиня Корф некоторое время всматривалась в лицо генерала Лефорта. Ее губы на мгновение дрогнули, отражая сострадание, а затем она уверенно произнесла, глядя прямо в глаза дворянину в плаще:

— Да, это Петр.

— Очень рад это услышать, — облегченно вздохнул он. — Теперь будет, что доложить королю.

— Я вам больше не нужна?

— Вы провели прекрасную работу, графиня, можете идти. Король будет вами доволен.

— Надеюсь, мы больше никогда с вами не встретимся.

— Теперь вы богаты и можете распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. Что передать Карлу?

Взгляд женщины на какое-то время застыл. После чего ее губы сложились в болезненную гримасу:

— Передайте ему, что я его… ненавижу!

Не дожидаясь ответа, она хлопнула дверцей.

Понукая лошадей, кучер встряхнул вожжами:

— Пошла!

Карета, выбивая колесами рваную дробь по булыжной мостовой, уносилась дальше по темной улице. Проводив взглядом удаляющуюся карету, графиня улыбнулась каким-то своим мыслям и направилась в сторону гостиницы.

В гостях у Августа Петр Алексеевич пробыл три дня. За это время он сумел познакомиться не только с кухней польского короля, но и с его романтическими предпочтениями. И уже на второй час беседы предлагал ему в качестве развлечения молодую баронессу с непривычным для русского слуха именем — Изабелла, при этом добавив, что они не смогут считаться братьями до тех самых пор, пока не поменяются возлюбленными.

В обмен на молодую красавицу Петр Алексеевич предложил польскому королю девку, прибившуюся к обозу под Смоленском. Август только одобрительно защелкал языком, но ему было совершенно невдомек, что таким образом он породнился не только с русским царем, но и с доброй половиной всех обозников.

Союзнический договор против Швеции они закрепили тем, что обменялись камзолами, шляпами и шпагами, и челядь, сопровождавшая их, едва сдерживала приступы смеха.

Польский король в камзоле Петра больше напоминал мелкого дворянина, отправившегося на чужбину за лучшей долей. Зато Петр Алексеевич, редко надевавший парадные камзолы, выглядел настоящим франтом.

Так и расстались, обещав вскоре встретиться.

Петр Алексеевич долго не мог отсмеяться, вспоминая польского короля в нелепом камзоле захудалого дворянина. Обмен камзолами представлялся ему весьма удачной сделкой.

Веселье закончилось в ту минуту, когда к карете, даже не пытаясь спрятать огорчение, подошел Меншиков.

— Что случилось? — спросил государь, предчувствуя самое худое.

— Государь… Петр Алексеевич, — проронил упавшим голосом Меншиков, не в силах посмотреть царю в лицо.

— Да не тяни ты, ирод!

— Франц Лефорт помер.

Алексашка Меншиков ожидал, что государь обрушит на него свой гнев. Не желая уходить, только прикрыл глаза.

— Как помер?! — ахнул государь, побелев.

Открыв глаза, отвечал убито:

— Вот так и помер, даже непонятно с чего. Не то с перепоя, не то время помирать пришло. Пора бы пробуждаться, а его нет. В комнату заглянули, а он на кровати лежит, распластавшись.

Государь долго молчал, с трудом сдерживая рыдания. Потом произнес тихим, не свойственным ему голосом:

— Посмотреть хочу… И еще вот что, лекаря пригласите, пусть посмотрит.

В комнате Франца Лефорта государь был уже через полчаса. Увидев бездыханного любимца, не справляясь с навалившимся на него горем, зарыдал навзрыд. Челядь виновато жалась в дверях. Государь не походил на себя прежнего. Сейчас они созерцали всего-то оболочку от того властителя, каким он был всего лишь несколько дней назад.