Сергей Самаров - Капитан Валар. Призовая охота

– Это не новая техника, – возразил я. – Ты, наверное, начитался романов про всяких антикиллеров... Снайперы там есть, а таких комплексов нет. Их начали разрабатывать сразу после убийства президента Кеннеди. Это, кажется, шестьдесят четвертый год прошлого века. За такой промежуток времени можно любую аппаратуру до ума довести. В наше время ни один уважающий себя президент не поедет в какой-то город, если охрана не доложит ему, что комплекс защиты от снайперов выставлен и работает.

– В первую чеченскую, – со вздохом сказал Сафронов, – я не воевал, но рассказов слышал много. Тогда снайперы сильно доставали.

– Вот тогда и сделали комплекс «Сова». Он переносной и компактный. А SLD 500 – стационарный и более мощный. И надежный, хотя я сам с ним не сталкивался. Но так говорит Лукьянов.

– Нашему генералу можно верить, – кивнул капитан.

Я вообще уже заметил, что все «краповые» относятся к Лукьянову как к последней инстанции – и с уважением, и с доверием. Хорошо, что пришлось работать именно с ним. Ко мне мои солдаты относятся так же, и я очень это ценю. Наверное, и генерал свое положение ценит, и потому постарается ни в чем не допустить ошибки.

– Значит, будь готов выступить по команде, – сказал я. – Я с вами выступлю. Покину дом через окно, и пусть снайпер ждет, когда Смерть подойдет к нему вплотную...

– Мы готовы. Кстати, вчера вечером из дома какой-то сигнал раздавался... И сегодня утром...

– Комплекс сработал на очки. Человек в очках остановился и посмотрел на наш дом. Комплекс одинаково реагирует и на очки, и на бинокль, и на прицел. Это по оптическим параметрам. Кроме того, ловит лучи радара и лазера. Ни один сопутствующий прибор от снайперской винтовки не останется незамеченным. Ну, может быть, только метеостанция, какими дальнобойные крупнокалиберные винтовки снабжают. Там уже связь осуществляется не с целью, а с метеоспутником.

– Значит, будем ждать сигнала. – Капитан Сафронов свою задачу понял правильно.

– Будем ждать. Ноутбук Дуброва определит точное местонахождение снайпера. И мы сразу выступаем. С другой стороны выступит группа, подготовленная генералом Лукьяновым. Нам еще важно друг друга не перестрелять. Если сигнал ноутбука вам здесь слышен, значит, это будет объявлением готовности.

Я не успел расстаться с «краповым» капитаном, как в кармане снова «подала голос» сотовая трубка. Значит, у генерала Лукьянова есть новости. На случай, если будут распоряжения для моей группы поддержки, я сделал знак Сафронову, чтобы он не отходил.

– Капитан Смертин. Слушаю, товарищ генерал.

– Готов, Александр Викторович?

– Готов. Только что вот передал ваши распоряжения капитану Сафронову.

– Это хорошо. Не отпускай его далеко. Я сейчас пару слов ему скажу, но сначала настрою тебя. Понимаешь, какой настрой должен быть на операцию?

– Какой, товарищ генерал?

– По-прежнему работаешь в «автономке». Исходи из этого.

– Тот же вариант, что с первыми четырьмя капитанами?

– Абсолютно. И с гарантированной головной болью у участкового мента. Чтобы никаких следов. Тебя кто-то из местных видел?

– Только отец Василий.

– С ним договориться можешь?

– Алиби?

– Да. Ты приехал на машине – и на той же машине уехал.

– Не знаю, захочет ли он врать. Я лучше скажу ему, что уезжаю сейчас. Пусть время запомнит. И попрошу его еще хотя бы день подержать у себя засаду. Это чтобы была причина зайти.

– Хорошо. Уедешь на своей машине?

– Да. Мне в госпиталь нужно.

– Это проще. С госпиталем твое командование общий язык найдет. Я сам позвоню. Машину есть где оставить?

– В соседней деревне у друга детства. Прямо во двор поставлю и бегом вернусь. Это займет полчаса.

– Действуй. И дай трубку Сафронову.

Я протянул трубку Мише.

Что говорил генерал капитану, я не слышал. Но можно было предположить, что он давал те же самые инструкции, что и мне, то есть рекомендовал создать головную боль для участкового. Похоже, что капитанские погоны старшему лейтенанту Сазонову, нашему участковому, удастся получить не скоро...

Священник к моей просьбе отнесся с пониманием.

– Да пусть еще хоть неделю сидят. Только вот меня в неудобное положение ставят. Вроде бы и в гостях, а в дом не заходят... Как-то не по– человечески получается. А так – пусть хоть неделю, хоть две здесь будут. Мне это не мешает. Нужно – значит нужно.

– Они, возможно, до вечера просидят. Потом их снимут. Нужно маму подстраховать. Мне сейчас из госпиталя звонили; ругают, требуют, чтобы появился. Пока в СИЗО был, меня, понятно, в госпиталь не отпускали. Обещают сегодня в камеру, то бишь в палату, надолго запереть... Ничего, отболтаюсь. Вечером вернусь.

– С богом. Выздоравливай.

Отец Василий перекрестил меня благословляющим крестом. Это когда пальцы собираются не просто щепотью, как мне мама объяснила, а символическим изображением первых букв имени Иисуса Христа. Я, как и полагается, склонил голову и сложил ковшиком руки, чтобы принять благословение.

На этом и расстались.

Капитану Дуброву что-то долго объяснять вообще необходимости не было. Он понятливый, несмотря на то что не оперативник, а технарь.

– Понял. Буду ждать. Если сигнал от комплекса поступит раньше, я позвоню.

Раньше определенного времени сигнал поступить никак не мог, даже если бандиты будут ехать на машинах со спецсигналами. На шоссе Энтузиастов всегда такое движение, что и с мигалкой не пробьешься. Но на всякий случай я дал последнюю инструкцию:

– Если сигнал поступит до моего возвращения, покидаешь дом через окно в боковой стене, – я показал пальцем, как указкой, – и предупреждаешь капитана Сафронова.

– Понял, сделаю, – согласился Володя.

Наконец-то я добрался до своей машины. Соскучился по ней. Ворота открыл сам, оставив право закрывать их капитану Дуброву. И моментально поднял на улице громадное облако пыли. Не люблю обращать внимание на всякие выбоины и колдобины – вот такой уж я, и ничего со мной не поделаешь. Впрочем, гнал я недолго. В паре километров от деревни повернул на разбитый тракторными колесами «проселок», но по колее не поехал, потому что для моей машины она слишком глубокая, а примял траву сбоку, образуя новую дорогу. И так еще пару километров до соседней полузаброшенной деревни, где жил мой одноклассник и друг детства Батухан, как мы в школе звали Диму Батуханова. В деревне на сегодня осталось всего три жилых дома, да еще московские дачники затеяли несколько строек. А Батухан безвылазно сидел дома. Судьба у него такая: по пьянке перевернулся на тракторе, повредил позвоночник, стал инвалидом. Семья Диму бросила. Вот и остался он со старушкой-матерью коротать дни на свою и ее мизерные пенсии.