Сергей Самаров - Капитан Валар. Смертник номер один

– Слушаю… – сказал я в ответ и громко, зычно зевнул. Зевок получился таким аппетитным, что я и в самом деле испытал желание закрыть глаза и привалиться к подушке ухом.

– Чем занимаешься, Александр? – Дибар, как большой начальник, видимо, считал, что все обязаны узнавать его по голосу, и потому не посчитал нужным представиться.

– Сплю, – ответил я спокойно, но не без неудовольствия, которое Гайдаров тут же ощутил.

– Долго спишь?

– Несколько часов. А что? Ты кто, просто любопытный?

Я разговаривал, с разбегу продумывая стиль своего поведения, и краем уха слышал, как Василий Лукич объяснял генералу Лукьянову, что Гайдаров мог получить сообщение на другой адрес электронной почты.

– Меня зовут Дибар Даудович. Фамилия моя Гайдаров. Тебе это что-нибудь говорит?

– Нет. Мне это ничего не говорит, – сказал я и снова зевнул, теперь еще громче первого раза. Пусть знает, что я не рвусь с ним повидаться.

– Прекрати ты зевать, – сказал Гайдаров раздраженным приказным тоном.

Я зевнул в третий раз – теперь уже демонстративно, намеренно обостряя ситуацию, чтобы еще раз показать, насколько мало нуждаюсь в этом разговоре.

– А что делать, если зевается, – ответил я с усмешкой, в которой легко было прочитать откровенный вызов.

– Слышал я, что собаки зевают от волнения… – Он тоже рисковал, обостряя ситуацию, но с осторожностью, с оглядкой.

– Я не собака, хотя собак, честно говоря, уважаю больше, чем людей. Они надежнее. А зеваю только от желания выспаться. Но, когда я такое желание испытываю, никому не советую мне мешать. Даже Дибару Даудовичу Гайдарову. Я правильно запомнил? Не ошибся?

– Не ошибся.

– Тогда говори, какого хрена тебе надо, и не тяни резину.

Мой достаточно резкий тон подействовал на него благотворно. По крайней мере, нотки большого командира со множеством звездочек на погонах из его голоса ушли.

– Я хотел поинтересоваться, чем ты теперь занят.

– Я ясно сказал тебе, что спал, а ты меня разбудил. Тебе этого мало?

– Много спал?

– Не пойму, кто из нас спал… Я тебе уже сказал, кажется…

– Сказал, но не убедил, потому что ты врешь.

– Мне неинтересно тебя слушать. Ты что-нибудь дельное сказать можешь? Или мне сразу трубку бросить? Обрати внимание, я даже не спрашиваю, откуда у тебя мой номер. Если ты его знаешь, значит, звонишь по делу. А если так, не болтай ерунды.

– Я и не болтаю. Два часа, как ты утверждаешь, ты спать никак не мог, потому что видеокамера с таймером засняла тебя около часа назад в момент, когда ты с приятелем или с подельником – не знаю, как правильнее сказать, – входил в подъезд, в котором было совершено убийство.

Я некоторое время помолчал, потом спросил с ледяной издевкой:

– И камера сняла, как я заложил в этом подъезде взрывное устройство на основе тротила, перемешанного с жидким свиным навозом для эффектного запаха… Не болтай ерунды. Над подъездом, в который входили мы с приятелем, не было камеры видеонаблюдения. Такие вещи я вижу всегда, даже если они замаскированы под ствол танка. Что тебе надо? Говори конкретнее.

– Я хотел бы с тобой встретиться.

– Мог бы сразу сказать и не болтать полчаса. Что тебе от меня надо? Говори яснее.

– Ты не догадался?

– Я догадался, что мой приятель ухлопал твоего парня. Ты мент, я полагаю? Или просто продажный? В любом случае будь готов последовать за своим человечком. Это я тебе обещаю.

Гайдаров не понимал, насколько серьезно сказанное мной и насколько полон я решимости выполнить это обещание, внешне так похожее на простую угрозу.

– Ни то, ни другое. Может быть, Газали работал на ментов. Я могу это допустить, основываясь на данных о его прошлом. Но дело даже не в этом.

– Не люблю людей, которые ходят кругами, – сказал я почти грубо. – Подойти не решаются и уйти тоже не решаются. Ты уж определись, Дибар Даудович. Я правильно запомнил? Если что, скажи, я часто имена путаю. Могу по рассеянности тебя Даудом Дибаровичем назвать.

– Ты правильно запомнил… – Он слегка обиделся, но не настолько сильно, чтобы бросить трубку. Вообще самодовольные люди склонны обижаться, и в этом их большая беда – их легко на этом ловить. – Где твой шеф?

– За решеткой.

– Серьезно «закрыли»?

– Куда уж серьезнее. «Десятчик» влепили. Суток…

– Нахулиганил?

– С ним это бывает. Дома с рук сходит, здесь не сошло. Слишком резко на ментов попер. Они этого не любят. Зато любят, когда их мягко уговаривают продаться. Тогда они себя чувствуют необходимыми обществу людьми.

– Не любишь шефа?

– Я его уважаю. А тебя я не знаю. И можешь не пытаться вызвать меня на откровенность. Может, все-таки скажешь, что тебе нужно?

– Я же сказал, что мне нужно с тобой встретиться. С тобой и с твоим напарником.

– А я сказал, что мы с ментами не работаем.

– Я не мент. Как тебе доказать?

– Ты уже доказал, подставив вместо Джалала своего стукача. Где сам Джалал?

– Его застрелили. Он не хотел дожидаться приезда Магомеда Гасановича и начал действовать сам. В итоге нарвался на пулю.

– А те парни, ради которых нас вызвали?

– Еще смешнее. Они подставили вместо себя местного крутого авторитета из грузинских воров. Его охрана расстреляла Джалала и его напарника в упор.

– Ловко сработали… А сам ты с Абдуллаевым знаком? Или связывался с ним только через Исрафилова?

– Нет. Но с ним слегка знаком один из моих людей.

– Кто? Я могу его знать?

– Его зовут Хасбулат.

– Это распространенное имя. Он из Дагестана?

– Нет, из Чечни. Так что насчет встречи?

То, что Хасбулат из Чечни, слегка радовало. С чеченцами было проще. Они не такие упертые, как дагестанцы, хотя сами в этом никогда не призна́ются. И в боевой обстановке с дагестанцами труднее, это я по опыту знаю.

– Подождать, пока выйдет Магомед, ты можешь?

– Терять десять суток? Исключено.

– Своими силами справиться не можешь? Разве трудно найти стоящих решительных парней? Я сам могу без разбега предложить тебе с десяток.

– Решительных найти легко, но стоящих мало. А чтобы подготовить одного стоящего, нужно несколько месяцев. Мне дали людей, но не дали времени.

– Ладно. Скажи, где тебя найти. Я сам к тебе приеду. Но без напарника. Напарник будет меня страховать. И, если это ловушка, я ни тебе, ни твоим парням не завидую.

– Согласен, – без раздумий сказал Гайдаров. – Запоминай адрес. Не записывай, а запоминай. Старайся избегать всяких записей.

– Своих парней учи. Я в рабочей обстановке вообще писать не умею. Пальцы у меня не так работают. Они привыкли курок нажимать…

Я выключил трубку, убрал ее в чехол и оглядел всех собравшихся в салоне микроавтобуса.

Итак, ожидаемый и такой необходимый нам всем разговор состоялся, и благодаря ноутбуку Василия Лукича все слышали и меня, и Гайдарова. И, на мой взгляд, провел я эту беседу неплохо. По крайней мере, сумел внушить Дибару, что не я в нем нуждаюсь, а он – во мне и моем напарнике, хотя в действительности все было наоборот. Старший лейтенант Сережа, слушая, как я беседую, только потирал руки и довольно кивал. Одобрял, то есть, выбранную мной манеру разговора. Кроме того, присутствовал и еще один приятный момент: я все-таки заставил Гайдарова признаться, что он не готовил своих людей. И это было важно не столько для меня, поскольку я в собственной подготовке не сомневался и готов был помериться силами с любым противником, сколько для генерала Лукьянова, который опасался нарваться на серьезных бойцов. Конечно, манера действий бандитов против нас изменилась с тех пор, как возглавил их Дибар. Действия стали более продуманными, с наличием логичных отвлекающих маневров, но в этом сказывалась не подготовка группы, а боевая квалификация самого Гайдарова, который разрабатывал операции и, видимо, тщательно инструктировал свою команду. Однако одного инструктажа бывает мало; требуется и умение, и жесткое соблюдение боевой дисциплины, и сочетание дисциплинированности и собственной обоснованной и адекватной инициативы, исходя из складывающегося положения. В просторечье это называется нормальным боевым опытом, который приходит не по приказу и не инструктажу, а с практикой. Но именно такого нормального боевого опыта бандитам и не хватало, как и тренированности. Вообще людям свойственно думать, что если они взяли в руки оружие, то, безо всякого сомнения, сумеют воспользоваться им так, как они хотят. Часто это действительно прокатывает, но лишь в действиях исключительно против безоружных людей, не ожидающих агрессии и не обученных противостоять вооруженному нападению. А вот в действиях против спецов, против «волкодавов», какие входили в Комитет, нужна специальная подготовка. Тем не менее я хорошо понимал, что признание Гайдарова – не повод для расслабленности, и об осторожности нам забывать нельзя. Нажать спусковой крючок и выстрелить в спину могут многие.