Сергей Зверев - Ударный рефлекс

И уже почти за гранью сознания, словно из-под толщи воды, донесся до него родной голос:

– Митёк, держись, я сейчас!..

Перемахнув через невысокий заборчик, Илья бросился на нападавшего, однако тот увернулся: ловко поднырнул под его руку и побежал вдоль бетонного забора, ограждавшего курортную поликлинику. Пока Корнилов поднимал Диму с земли и усаживал в инвалидную коляску, время было потеряно: нападавший добежал до конца забора и свернул за угол.

– Илюха, уйдет ведь, гадина! – прохрипел Ковалев. – Догоняй урода, я как-нибудь сам!

– Жди тут! – приказал Илья и побежал следом.

За забором начиналась пешеходная дорожка, выложенная бетонными плитами. Однако убегавшего там не наблюдалось. Слева от дорожки простирался небольшой пустынный сквер, справа темнели сараи. Илья остановился и тут же услышал, как на крыше справа хрустнул шифер. По бетонной дорожке метнулась короткая тень и сразу же исчезла. В мгновение ока Корнилов вскарабкался на крышу сарая. Светловолосый мужчина в серой куртке, добежав до противоположного конца крыши, пружинисто спрыгнул. Следом соскочил на землю и Илья. Серая куртка маячила уже среди парка, за которым начиналась улица Чехова.

Спустя секунду преследуемый скрылся в кустах. Корнилов бросился следом, но догнать его не успел: светловолосый, пробежав пустынным переулком, успел вскочить на подножку уходящего троллейбуса. Дверь со скрежетом закрылась, троллейбус плавно отчалил от остановки. Илья выбежал на остановку и завертел головой. Прохожие недоуменно шарахались: поведение всклокоченного парня в форменной куртке «Крымзеленхоза» казалось странным, неадекватным.

К счастью, следующий троллейбус подошел куда раньше, чем преследователь успел спросить себя, что ему делать. Корнилов вбежал в салон, уселся на переднее сиденье – лобовое стекло давало возможность наблюдать за впереди идущим троллейбусом. Выйти незамеченным негодяй не мог: преследователь наверняка бы это увидел. Оставалось надеяться, что транспорт, в котором ехал Корнилов, не отстанет где-нибудь на светофоре. К счастью для Ильи, троллейбус, в котором скрылся светловолосый, шел неторопливо – узкая улица, ведущая от остановки вниз, была забита машинами.

Корнилов несколько успокоился и задался вопросом: что делать дальше? Конечно, можно было бы поймать подонка прямо тут, в центре города. Но что бы это дало? Бить его в людном центре – сразу же повяжут менты, и тогда уже ни парик, ни очки, ни форменная куртка не спасут: бежавшего «опасного маньяка» опознают мгновенно. Попытаться объясниться с правоохранителями – мол, маньяк на самом-то деле не я, а этот тип в серой куртке? Тоже не выход: кто тут будет его слушать? А потом – если опера до сих пор не вышли на этого типа, то где гарантия, что они поверят Илье, а не настоящему маньяку?

И потому единственно правильным решением было: успокоиться и выследить, где живет преследуемый. А дальше – смотреть по ситуации, как дело повернется. Конечно, тот светловолосый наверняка запомнил, как выглядит человек, который за ним гнался. Но ведь и Илья не лох: знает, как «вести» преследуемого незаметно для него. Все-таки служба в ВДВ на Северном Кавказе не прошла даром. А уж тем более – в разведвзводе, где Корнилов служил больше.

Ночной звонок стеганул по ушам, словно плеть. Юрий Александрович Патрикеев приподнялся с казенной кровати, пошарил ладонью по гостиничной тумбочке, нащупал мобильник, взглянул на светящееся табло...

Звонил начальник ялтинского ГОВД. Видимо, стряслось нечто из рук вон выходящее – иначе бы милиционер ни за что не потревожил его среди ночи.

– Да, – Патрикеев откинул одеяло, сел на кровати.

– Только что его обнаружили повешенным, – казенно произнес абонент.

– Кого? – не понял Юрий Александрович.

– Маньяка. Смерть наступила предположительно три-четыре часа назад.

Патрикеев сунул ноги в тапочки, поднялся, уселся на подоконник. За окнами простиралась ночная Ялта. Светились многочисленные огоньки гостиниц, мотелей и увеселительных заведений. Лунная дорожка на водной глади отливала жидким золотом. Казалось, что в этом вечном празднике жизни слова «маньяк», «повешенный» и «смерть» вообще не имеют права на существование.

Стряхнув остатки сна, Юрий Александрович уточнил:

– Кто его обнаружил?

– Соседи по лестничной площадке. Дверь оказалась незапертой. Постучали – никто не отреагировал. Зашли – а он на крюке для люстры болтается, еще тепленький. В комнате, кстати, следы борьбы: мебель перевернута, посуда разбита.

– И кто же это? – задал главный вопрос Патрикеев.

– Иван Алексеевич Слижевский, гинеколог городской женской консультации, – ответил правоохранитель. – Как вы, собственно, и предполагали.

– А почему вы решили, что маньяк – именно он?

– Можете подъехать в морг, поясню, я оттуда звоню. Машину за вами прислать?

Быстро одевшись, Патрикеев вышел на крыльцо ведомственной гостиницы, в которой жил все это время. Уселся на лавочку в ожидании служебного автомобиля, закурил сладкую после сна сигарету.

Походило на то, что маньяком действительно был Слижевский, и ему, видимо, кто-то помог удавиться. Но кто? Может быть, один из родственников его жертв?

Слепящие точки фар вздулись конусами и развернулись в темноте желтыми круговыми лепестками. К ведомственной гостинице подъехал служебный автомобиль.

– Юрий Александрович, меня за вами прислали, – пояснил водитель.

Городской морг находился на отшибе, в самом начале Севастопольского шоссе. Длинный коридор, освещенный тусклыми фонарями, облезлые стены, прозекторская с хирургическими лампами над цинковыми столами, массивная металлическая дверь хранилища...

Патологоанатом со скрежетом выдвинул ящик из морозильной камеры. На поддоне лежало тело Слижевского. То, что перед смертью его били, было заметно и невооруженным взглядом. Багровые кровоподтеки на шее, чуть выше странгуляционной борозды, ссадины на щеках, надорванная мочка уха...

– Никакой предсмертной записки, естественно? – на всякий случай уточнил Патрикеев.

– Какая записка! – отмахнулся подошедший начальник ГОВД. – И так все понятно.

– Знал несколько случаев, когда убийство таким вот образом пытались замаскировать под самоубийство... Ладно, что вы об этом думаете? – Юрий Александрович вопросительно взглянул на милиционера.

– Я? То же, что и вы. Душегуба этого каким-то образом вычислили родственники одной из убитых. Пришли домой под видом монтера или сантехника, он и открыл по дурости. Ну, избили, а потом повесили.

– А почему убийцы решили, что маньяк именно он?

– Видимо, у них были какие-то на то основания. Просто так никто никого вешать не будет.