Андрей Молчанов - Взорвать Манхэттен

− Они срочно отруливают. На «Ниве». С сумками. Поедут по Калужскому, я слышал базар. Там какая-то новая трасса… Во, ну, дела! Менты из автобуса выскочили, чуть не повязали, один в морду получил, урод, прямо в мусорку улетел… Все, слиняли!

«Нива» проскочила прямо у капота моих «Жигулей». Я увидел бледное лицо Жукова, крутящего во все стороны головой. Но, не успел тронуться, как заметил устремившейся за беглецами черный «Лексус».

На миг захотелось плюнуть на все, и никуда не ехать. Вокруг меня кипела непонятная и, чувствовалось, опасная игра, влезать в которую определенно не стоило. И все же я пересилил себя, в очередной раз встроившись в хвост скрывающихся в потоке машин.

«Нива» направлялась на Юго-запад, но в какой-то момент ушла в сторону, непонятно зачем пытаясь обогнуть прямую, достаточно свободную трассу. «Лексус» сумел вклиниться за ней, а меня, бестолково метнувшегося вправо, отрезал поток.

Я помчался вперед, лихорадочно соображая, что, если водитель «Нивы» решил схитрить, оторвавшись от вероятного преследования, то так или иначе сделает крюк до выезда на шоссе, а у меня, напротив, будет серьезная фора. Я пересек кольцевую и двинулся в сторону аэропорта. Дорога сузилась, потянулась пробка, и я переместился в правый ряд, приглядываясь в зеркальце заднего обзора.

Прошло более двадцати минут, в течение которых я уныло тащился среди чадящих грузовиков, но тут появилась искомая «Нива», узнанная мной по характерной желтой наклейке на заднем стекле с надписью «Не ту страну назвали Гондурасом». За ней тащился «Лексус». Различить в нем кого-либо за густо затемненными стеклами, возможности не было.

Мы долго и чинно ехали по трассе. «Нива» сбавила свою первоначальную прыть, ровно и даже неспешно катя в среднем ряду. Мощный «Лексус», изнывая от нерастраченной энергии таящегося в его движке табуна, покорно тащился следом. Я поддерживал общую тактику нашего движения в неведомое.

Закончилась Московская область, началась Калужская. На очередном съезде влево «Нива» мигнула желтым сигналом, уходя на поворот. Я приотстал, и снова, отрезанный встречным движением, потерял из вида свернувшие на сельскую дорогу машины. Когда же удалось повторить их маневр, след их простыл.

Я проехал деревню, далее пошел проселок с небрежно утрамбованным крупным щебнем, уходящий к лесным горизонтам. Проселок был пуст. Проехав по нему пару километров в шлейфе взбитой колесами мучнистой пыли, я заметил в кювете догорающую машину. Вернее, покореженный, растерзанный остов. Вглядевшись в него, понял: тот самый «Лексус». Сожженные, разваленные взрывом трупы, многократно виденные мною в Чечне, заставили меня озадачиться: это было похоже на серьезную противотанковую мину, но следов подрыва на дорожном полотне не усматривалось.

Нина глядела на меня то ли с опаской, то ли с каким-то странным уважением.

− Вот так, милая, − обтекаемо высказался я.

− И для тебя это всего лишь работа?.. − В тоне ее звучал ужас и озадаченность.

− Ты говоришь так, как будто я это сделал… − Я тронул машину, устремляясь вперед, за исчезнувшей «Нивой».

− Я видела твой взгляд… Ты просто это оценивал… Будто картину в музее. Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит? Ты здесь по делам отца… Это что, тоже его дела? − У нее нервно подергивалась щека.

И тут я подумал: а почему бы не рассказать все, как есть?

И − начал свою историю, гоня по расстилавшейся меж лесов пустынной дороге.

Проехав километров пятнадцать мимо чащоб и редких глухих деревень, уперся в тупик старого ельника.

«Нива» исчезла. Вероятно, свернула в лес или к какому-то неизвестному пристанищу.

− Вот и все, − сказал я.

− И что теперь? − грустно спросила она.

− Теперь я знаю номер машины. У нее есть владелец. Попробуем зайти с другого конца.

− Я говорю, что ты будешь делать потом, когда все это закончится?

− Есть предложения? − спросил я.

− Не знаю, − сказала она. − Когда-то мне нравился Роланд Эверхарт. Теперь его нет. Мне предстоит во многом разобраться.

Мы поехали обратно. До того места, где догорали останки «Лексуса», оставалось рукой подать, и вдруг Нина сказала:

− Я хочу пить.

Я приметил съезд на глинистую дорожку, ведущую, вероятно, к какому-то жилью. Там наверняка были колодцы.

Объезжая бесчисленные колдобины, увидел обвислые, сваренные из арматуры ворота дачного товарищества. И, заглядевшись, съехал с обочины в канаву, прочно засев в ней. Побуксовав с пяток минут, почувствовал ядовитый запах горелой пластмассы. Педаль сцепления ватно провалилась в пол. Я затушил движок, выйдя из машины. Вокруг царила нежная осенняя тишина. Дачники разъехались, посвятив себя трудовым будням, поселок пустовал. Надо было идти в глубь него, отыскивая подкрепление.

Сзади послышался шум подъезжающей машины. Это была та самая разлюбезная «Нива».

− Это они, − бросил я Нине. − Не говори ни слова. Ты − глухонемая.

− То есть?

− То есть, я налагаю на тебя обет молчания.

Отныне у Марка и Виктора появился начальник − колченогий и неприветливый старикан Карл Кнопп. Чувство юмора этому человеку было неведомо, а улыбка на его морщинистой физиономии, унылой, как долина смерти, выглядела кощунством.

Шеф был требователен, пунктуален, и любой разговор с ним больше напоминал допрос. Под его надзором и указкой тандем занялся техническим шпионажем, внедряя различного рода элементы подслушивания и подсматривания по надлежащим адресам, проникая туда или под видом работников вспомогательных служб, либо тайно, по-воровски, что вполне отвечало их опыту и широте мировоззренческих восприятий.

В Нью-Йорке теперь им приходилось бывать нечасто: география секретных мероприятий простиралась по всей территории США, и даже выходила за пределы империи. В частности, парочка вылетала на шикарные курорты, где, наслаждаясь красотами и удобствами, внедряла «жучки», микрофоны и камеры в номера отдыхающих важных персон, расслабляющихся в беспечности своей оторванности от просчитанного официоза будней.

Прежде, чем ознакомить подопечных с очередным заданием, настырный Кнопп поинтересовался, знакомы ли они с техникой подводного плавания. Морпех Виктор надменно заверил, что прошел в свое время диверсионную подготовку, плавает как с аквалангом, так и с кислородным аппаратом, и если надо установить мину на какое-нибудь судно, берется за это столь же естественно и привычно, как сантехник за ремонт унитаза. Предстоящая задача оказалась куда банальнее, хотя ее отличала известная деликатность: требовалось аккуратно утопить достопочтенного джентльмена, вступившего, как догадался Марк, в неприязненные отношения с мистером Уитни.