Андрей Молчанов - Главное управление

– Тогда на кой же хрен тебе сдалась Америка? Ничего себе – полковничья должность, министерство…

– Мечты убогих, – откликнулся Юра. – Что стоит место какого-то референтишки? Ни горячих денег, ни реальной жизни вокруг. Пустая трата времени. Ну, приду я в это министерство. На слухах закулисных – мол, племянник вице-премьера, продержусь какое-то время, может, майора получу с ходу, как обещается, а дальше? Случись чего с дядей – повисну в вакууме. А то и сожрут, коли дядя напортачит чего на своей козырной должности и будет низвергнут из колоды… Мгновенно меня опять в какую-нибудь третьеразрядную ментовку засунут, а она мне – во где! – И он чиркнул ногтем по горлу от души, аж малиновый след прошел.

– Так чего время терять? Возьми да уволься, – рассудил я.

– Три дня назад не поздно было, – сказал Юра. – А сейчас это целая чехарда. Я уже не там, но еще не тут. Это сделаешь ты, оказавшись на моем месте. Или – езжай в Штаты, какие проблемы? Мне туда с сегодняшней фамилией – никак…

– И ты вот так, без приглядки, как в омут, готов перепрыгнуть в Штаты?..

– Другие пригляделись. Говорю же: у меня там знакомых – рота. Примут как родного. И если они выжили, то уж я-то выкарабкаюсь, не сомневайся.

– И чего вам эта Америка далась? – в искреннем недоумении посетовал я. – Совершенно чужеродная…

– Да прекрати, – перебил он. – Чего тут-то родного? Свиные рыла чинуш и парламентеров? Да меня уже тошнит от этих быдловатых спесивых физий номенклатуры! Селедка и водка? Их и там навалом! Что еще? Нищета и разруха тебе любы как часть российского пейзажа? Ты из Москвы в любом направлении сто верст отмахай и как на машине времени в девятнадцатый век прибудешь. Нет здесь ни правды, ни ценности жизни человеческой. И паразит на паразите у власти. Ненавижу это государство! Оно – как псих со справкой: никаких обязательств ни перед кем и ни за какие свои действия не отвечает. А наши выборы? Что парламентские, что президентские… Как и в коммунистические времена – фарс для рабов, потомков рабов. Я так понимаю, что твоя личная природа с энергетикой Америки не совместилась, оттого и прибыл ты к родному сортиру. А если бы нашел там дело стоящее, да еще и бабу такую же – хе! – так бы мы с тобой тут и сидели, больно бы тебе надо было!

– Ты предлагаешь аферу, – сказал я. – Как всегда, впрочем.

– А ты к ней склоняешься. Как, впрочем, всегда, – парировал он, и мы невесело и коротко хохотнули.

– Не, – сказал я. – Разоблачат меня – раскрутят так, что башка отлетит. Надо заглянуть в кодекс, чего нам там светит за такое сальто-мортале?.. Самый прикольный, доложу тебе, прайс-лист для любителей экстремальных увлечений.

– Больше того срока, что ныне тебе в форточку заглядывает, не получишь, – ответил Юра. – Есть риск, конечно, коли снова в криминал вляпаешься и твои пальчики откатают…

– Зато у тебя какой риск! – возразил я. – Случись со мной здесь неурядица, депортируют и посадят рядом на лавочке в клетке!

– Да хрен там! – взбодренный алкоголем, ответил он легкомысленно. – Пока в посольстве отпечатков пальцев не берут. И на въезде в Штаты – тоже. Хотя и грозятся ввести процедуру… Ну, пока грозятся, я приеду и – растворюсь. Мне тут Лева Шкиндер звонил, приятель мой, обещал сделать документы через неучтенный труп. Чистые, тоже без отпечатков в криминальных анналах. Причем – авансом. А он – серьезная рыба, я его по здешним делам знаю. Так что я-то прорвусь… Ты за себя беспокойся.

Внезапно ко мне пришло воспоминание из детства: мы, сопляки, лазали в ботанический сад воровать яблоки. Дело было чрезвычайно опасным: после окончания рабочего дня охрана уходила пьянствовать, но спускала с цепей огромных злобных псов, блуждающих по территории.

Юрка мгновенно выдвинул гениальную идею, незамедлительно им реализованную: взял соседскую течную суку и отправился с ней якобы погулять. Затем бесстрашно проник вместе со мной на территорию сада, где нас тотчас окружили здоровенные лохматые кобели. Нами, однако, они ни в малейшей степени не интересовались, крутясь вокруг породистой дамы из немецких овчарок и склоняя ее к сожительству. Юрка кобелей покровительственно и нагло пинал, они с покорным визгом отскакивали в сторону, а я тем временем неторопливо собирал урожай.

– И как ты предлагаешь провернуть это дело в его техническом аспекте? – поневоле увлекаясь его идеей, но и с сомнением вопросил я.

– Начнем так: свое личное дело из кадров в конверте я выдерну, дабы лично в кадры министерства его перевезти. У нас там одна баба, старший инспектор, я с ней пару раз переспал, она уговорится. Фото в деле мы переклеим в момент. То же и паспортов касается. Есть у меня умелец из подучетного контингента. Агент-фальшивомонетчик… Я у него год в обучении был, страшно интересное ремесло, доложу тебе. Решил приобрести гражданскую специальность. А вдруг сгодится? В той же Америке? Так вот. Далее остаются семечки: продажа твоей квартиры, ибо мне понадобятся подъемные, представление тебя соседям… А родителей я редко вижу, отоврусь занятостью по службе, долгосрочными командировками, а как документы в Штатах выправлю, навещу стариков. Звонить им буду, интересоваться… Не проблема, забудь.

– Ну ты и фрукт!

– Зато не овощ…

– Комбинация, конечно, интересная… – промолвил я задумчиво, и в самом деле захваченный внезапностью и изыском предложенного жизненного обмена, но еще ничего для себя не решивший.

– Есть один скользкий момент, – неожиданно серьезным и вдумчивым голосом произнес Юра. – Мои прошлые связи. Я их отрежу. Скажу, переехал служить в другой город, и на том потеряюсь. Остаются лишь дружки-менты. Но практически все они рассосались в гражданской массе. А устойчивых отношений у меня ни с кем не было. Тут на нас играет время разброда. При советской власти, трудясь в стабильном коллективе, я бы незамедлительно оброс кучей сослуживцев во всех конторах и, сев в министерское кресло, целый месяц бы выслушивал поздравления. А сейчас? Всучат личное дело, как спасательный круг на палубе тонущего корабля, и – привет! Кстати, кадровик наш тоже о пенсии рапорток начертал, что весьма кстати.

– Я – и в ментовке! – продолжал недоумевать я. – Лжедмитрий-четветый! Попадья в доме терпимости!

– Расширишь свой кругозор, – вздернув картинно бровь, отозвался Юра, в очередной раз наливая водку по рюмкам. – И снова тебе повторю: покантуешься там пару месяцев и – на свободу. Чего ты переживаешь, в самом деле?.. Да и не единственный это прецедент в своем роде. Вспомни хоть пресловутого Леньку Пантелеева. Ведь служил же он в ЧК… Вообще замечено, что уголовники, попадавшие в органы, работали там очень эффективно. Вот только как информировать твою родительницу?..