Эльмира Нетесова - Женская месть

— С тех пор мы вместе! — подтвердил Илья.

— И на работе, и дома! Я без Дианы никуда ни на шаг не выхожу. С нею надежно. Она при случае так ввалит, ни один на задних лапах не устоит. С ней, хоть днем или ночью, нигде не опасно, — смеялся Илья. А ночью сказал Захару:

— Как своего ребенка меня выходила, ни на шаг не отошла от койки, ни на минуту не оставила. Только что грудью не кормила. Все ей у меня понравилось. И меня любит. Это она уже доказала. Вот и нашлась моя судьба, о какой Бога просил. Без всяких сложностей и условий моею женою стала, самым родным и любимым человеком. Мои ребята говорят, что Динка мужиковатая, в ней женственности, сплошные мышцы, мускулы. И только я знаю, как нежна и ласкова моя девочка! Сколько в ней нерастраченного тепла! Она как чистый родник, какой на мое счастье не сумели замутить люди, беды, житейские проблемы. Она, как радуга над моею головой.

— Может в этот раз и тебя увидел Господь! — согласился Захарий радостно. И спросил:

— Скажи, с чего она боксеркой сделалась? Ведь не бабье это дело. Чего ее черти понесли в мужичье? Как ты с ней сладишь?

— У нее был первый муж. С ним Динке не повезло, хотя она его любила. С самой школы встречались. Говорит, нормальным, спокойным был. А когда вместе жить стали, оказался никчемным мужиком. Но, он был первым. Девка не знала сравнений. А он — ничтожество, как человек — мерзость. При своем недостатке еще изменял. Правда, ни одна баба, побывав с ним, на вторую встречу не уламывалась. Динке в лицо говорили о недостатках ее мужа и смеялись над ним в открытую. Когда она упрекнула его, он ее избил. И вот тогда девка и впрямь решилась и познала сравнение. Оно оказалось не в пользу мужика. Случилась семейная разборка. Он отметелил бабу натурально. И Динка занялась боксом.

— А чего не ушла от него враз?

— Он пригрозил, что опозорит ее на весь город и оформит в психушку, причем навсегда.

— Круто! А как бы сумел? Для такого нужен повод и доказательства.

— Он работал в прокуратуре. И я тебе говорил, что был очень гнусным мужиком. Свою угрозу мог спокойно выполнить.

— А зачем? На кой черт ему это сдалось?

— Из куража или из мести, я понятия не имею. Но бабу стал лупить всякий день. Ведь она изменила. А познав сравнение, не хотела жить с ним и все время порывалась уйти от него. Но боялась. Не столько кулаков, сколько позора и угроз. Так продолжалось какое-то время, пока Динка не научилась стоять за себя. Смешно они жили, он ей изменял, она ему. Все доказывали друг другу кто из них большее говно. К чести ее она отказала ему в супружеских обязанностях. А когда он попытался вломить ей в очередной раз, вкинула ему по полной программе, да так, что отпустил ее уже без всяких условий. Понял, может изувечить или того хуже утворить с ним. Ну, а Динке та победа пришлась по кайфу. Решила и дальше заниматься боксом. У нее неплохо получалось.

— На что ей это было надо? Ведь баба! На том боксе что поимеешь? Даже кусок хлеба не заработаешь, Разве как ночью в подворотне стоять с кулаками наготове.

— Зря ты так, Захарий! Она научилась главному— защищать себя! И в любое время ходила по городу, не боясь никого. К ней не приставали как к другим, не пытались ограбить, раздеть, изнасиловать, как других. В городе многие знают и не подходят к ней. К Динке не решаются подступиться, сделать грязное предложение, с нею боятся знакомиться. Да и кому охота уйти со свиданки с зубами в заднице.

— А как же ты насмелился?

— Она выручила меня. Потому, даже мысль не стукнула приставать или обидеть. Пока в больнице лежал, привык как к родной. Одного боялся, чтоб не отвернулась и не бросила меня. А Динка полюбила. Когда я вылечился и встал на задние лапы, мы с нею уже обо всем договорились. Я привел ее домой. Она сразу стала хозяйкой у меня, как будто все время жили вместе.

— А ее первый мужик не объявляется?

— Нет! Второй раз не решился испытать на себе боксерские способности бывшей жены.

— Вы с ней записались или в гражданском браке живете?

— Распишемся, когда забеременеет. Вот закончит свой институт, тогда поговорим. Уже немного осталось. А сейчас уже присмотрелись. Все устраивает, все нормально. Мне с нею комфортно, словно все года под одной крышей канали.

— А кем она работать станет после своего института? Вышибалой в кабаке или до пенсии в охране вместе с тобой?

— Мне уже предложили тренерскую работу во Дворце спорта. Желающих заниматься боксом оказалось море. Мальчишки-школьники, студенты, даже девчонки просятся по моему примеру, — подала голос проснувшаяся Динка.

— А я думал, что ежели вам не хватит денег, так по ночам подработкой займетесь. Тряхнете возле кабаков подвыпивших. Оно и недолго, и навар обеспечен, — хохотнул Захар.

— Нет! У нас заработок чистый, без мордобоя. Нам нельзя применять навыки в быту. Только на соревнованиях. За другое наказать могут. А потом, Илюша к боксу отношения не имеет, — вставила Динка и добавила:

— Да и зачем ему это? Он и без того — главный в семье и в доме. Это куда сложнее.

Ирина долго не решалась звонить Захару. Не насмеливалась напоминать о себе. Да и Женька не советовал лезть к старику, какой, покинув семью, даже не думал возвращаться.

— Ты ж пойми, мать переживает. Смотри, как она изменилась. Целыми днями одна. Легко ли ей? Никуда не ходит, ни с кем не общается. Так и свихнуться недолго. Я слышала, как она сама с собой разговаривает.

— Это от дефицита общения. Я слышал, что многие пожилые люди, старики, страдают тем недугом на почве нервных расстройств. Наша бабка, к счастью не заговаривается, не несет всякую чушь.

— Она спорит сама с собой!

— Наверное, с дедом! На два голоса базарит. Надо ее во двор выводить, может, пройдет, — предложил Женька.

— Я консультировалась с врачами. Назвали эту болезнь синдромом одиночества. Сказали, если ей предоставить постоянное общение, недуг пройдет сам по себе, бесследно.

— А где возьмем собеседника? Мы с тобой на работе, Наташка на занятиях. Отец, сам знаешь, не хочет возвращаться. Она к нему ездила не раз. Он говорить ни о чем не стал. Мать рассказала, что чуть не выгнал ее. Может тебе попробовать еще раз с ним поговорить. Хотя бы ради матери. Мне жаль ее. Ведь столько лет вместе прожили…

— Не грузи меня! Незачем было выгонять. Вы плохо знали старика. Конечно, виноваты все. Думали, он остынет и вернется. А уже сколько времени прошло. Он о том и не думает. Я пытался поговорить с Захарием. Тот как слышит о вас, его трясти начинает. Кажется, до смерти не простит. Наташку по имени не называет, ругает последними словами, ничего о ней знать не хочет. Сама знаешь, она была заводилой того кипежа, и Захар о том всегда помнит.