Эльмира Нетесова - Женская месть

— Может, на ваш голос выйдет. Нас не слушает, видеть не хочет никого, — причитала Ирина. И только Женька, не выдержав, с силой рванул на себя дверь Наташкиной спальни:

— Выходи для разговора! Хватит сопли на подушке сушить, — приказал дочери.

Та проскочила к умывальнику. Вернулась в зал. Оглядела Николая, тот был в полном трауре.

— Наташа, похороны завтра. Я заеду за тобой. Поминки в ресторане. Это недолго. А потом вернемся домой.

— Куда именно?

— Конечно, к нам. Там твой дом. Сумей себя пересилить, прикажи себе. Ты сильный человек, перешагни через предрассудки. Я был бы очень признателен тебе, если бы сумела уже сегодня вернуться домой, женой и хозяйкой, — взял ее руку, поцеловал кончики пальцев.

— Я не настаиваю и не требую. Но прошу, если это возможно…

— Хорошо, я поеду с вами, куда скажете, — ответила голосом умирающей лебедушки.

Нет, в ту ночь никто не уснул. В квартире Чижова собралось много сослуживцев, друзей, знакомых и соседей. Все они наперебой расхваливали Алешку, какой по их словам был чуть ли ни самым лучшим парнем в городе.

Наташка тихо сидела в углу зала на диване. Вся в черном, неприметная для всех, она отчаянно скучала. Но надо было держаться и не подать вида, что эта прощальная церемония давно осточертела ей.

Казалось, прошла целая вечность, пока гроб опустили в могилу. Потом, недолго побыв в ресторане, люди разъехались по домам. Наташке ужасно хотелось спать. Она еле держалась на ногах. А потому несказанно обрадовалась, войдя в квартиру, где Николай Иванович тут же закрыл двери.

— Пошли! — кивнул Наташке на двери своей спальни и по ходу сорвал с себя весь траур.

— Коля! Нельзя! Сорок дней не положено!

— К черту все условности! То сына стыдился, теперь обычаи вмешались! А жить когда? — завалил Наташку в постель одетую.

Они заснули уже под утро…

На следующий день Наташка вышла на кухню, чтобы сварить кофе. В квартире стоял полумрак, и женщина включила свет Огляделась. Да так и не поняла что произошло.

Форточка в окне оказалась открытой нараспашку, стулья сдвинуты на середину кухни. На столе полная неразбериха. Пепельница, и та валялась на полу, окурки разлетелись во все стороны.

Наталья все привела в порядок молча. Не стала показывать случившееся мужу.

Закрыв форточку, сварила кофе. Разлила по чашкам. Позвала Николая Ивановича.

Тот вошел удивленный и спросил:

— Ты в Алешкину комнату заходила?

— Зачем? Нет, конечно.

— Странно…

— А что случилось?

— Трубка радиотелефона оказалась на полу, в самом углу, будто ее с силой туда зашвырнули. Она сломана и не работает. Еще вчера я говорил по этому телефону. В квартире кроме нас нет никого.

И вот тогда Наталья рассказала, что было на кухне.

— Чертовщина какая-то! Я вообще никогда не верил в мистику, во всякие небылицы о загробном мире. Считал все это сущей чепухой, пугалкой для слабонервных, или выдумкой подвыпивших людей. Но тут-то никого постороннего. Мы с тобой вдвоем. А кто набезобразничал? — пожал плечами непонимающе.

— Давай попьем кофе! Отвлечемся! — предложила Наташка. Ей случившееся было непонятно. И она решила поговорить с бабкой, рассказать ей все, спросить. Но Валентины не оказалось дома.

— Сегодня нужно съездить на кладбище. Помянуть Алешу, так мои друзья говорили. Ты там собери все что нужно, — сказал человек.

— Хорошо! — согласилась Наталья тихо.

Она едва справлялась. Бутылки с водкой и коньяком выскакивали из рук, падали и пакеты с едой, все рассыпалось по полу.

— Да что же это такое! Ну почему я такая неуклюжая и безрукая! Все валится, сыпется, ничего не получается, будто назло, все кувырком! — сетовала Натка. Она пыталась сосредоточиться, не спешить. Но нет, нарезка падала из рук, рассыпалась по полу. Кое-как собрала сумки.

Намучилась за день так, будто возы возила. Николай Иванович не понимал, что с нею происходит.

— Наташа, соберись!

— Николай, на меня будто цепи надели! Мне не по себе. Я сама себя не узнаю и не пойму, что происходит! — пожаловалась Наталья.

— Ты помолись, перекрестись, попроси помощи у Бога! Небось, нарушила обычай и легла в постель с мужиком? А нельзя! Я тебе говорила, — напомнила бабка.

— Ну ведь он муж!

— Так и что? Удержаться стоило! Покойный только вышел, но не ушел. Он еще долго в доме будет оставаться. С тем считаться надо. Это не мои выдумки! А вы как глумные, дорвались! — упрекала внучку.

— Да ладно, хватит тебе бурчать! — отмахивалась Наташка. Она вернулась домой усталая, измотанная.

— He занимайся ничем, ляжь отдохни. Ты очень плохо выглядишь, — предложил Николай Иванович. Наташа послушно ушла в спальню, прилегла и вскоре уснула. Она и не слышала, как к мужу пришли его друзья-сослуживцы. Они расположились в зале, разговорились, старались отвлечь Чижова от грустных мыслей и переживаний.

— Николай, ты знаешь, я недавно отца похоронил. Ему уже девятый десяток пошел. Вроде, возраст солидный, а все равно жалко. Мы с ним ладили всегда. Я с самого детства, сколько себя помнил, только матери и бабки боялся. Все потому, что полотенцем и крапивой могли задницу надрать. Отец никогда даже пальцем не трогал. Жалел и любил. Так вот когда он умер, я от тоски места себе не находил. Даже ночами приходил к нему на могилу. Говорил с ним, советовался, делился. Случалось, даже засыпал там до самого утра.

— Круто! — посочувствовал Николай другу.

— Его было за что помнить и любить. Так-то месяца три прошло. Я с могилы почти не уходил. Заметил это смотритель кладбища. Подошел ко мне, присел рядом и говорит:

— Слухай, мил-человек, вовсе извела тебя тоска по родителю. Ты уже в щепку высох. Сходи в церковь, поставь свечку за упокой отца, а себе святой воды испроси и пей утром и на ночь. Тоска и отпустит, в человеки воротишься. И когда к родителю придешь на могилу, оставь здесь на помин конфет иль печенье, чтоб и другие папашу помянули. Тебе от того облегченье выйдет.

— Я так сделал, как дедок советовал. И помогло.

— А у меня бабка умерла в деревне! Ну я, долго не думая, к людям пришел, попросил помочь, заплатил, сколько они сказали. Сам уехать домой хотел. Дел было невпроворот. И на службе проверками извели. Комиссия одна за другой возникают. Ну хоть ты тресни. Всякий шаг стерегут. Не скажешь им, что бабку ездил хоронить. Не поймут, назовут отморозком или жлобом, — отмахнулся розовощекий полковник, какого все называли Глебом.

— Короче, отдал я деньги сельчанам, чтоб они сами поминки устроили, проводил бабку, сыпанул ей на гроб горсть земли. И поехал от погоста. Что думаете, только до бабкиного дома доехал, машина заглохла. Что только ни делал, все впустую. Не заводится и баста. Деревенские не только схоронили, а уже и помянули бабку, а я все с машиной вожусь, как проклятый. Люди уже посмеиваться стали, мол, на нашей кляче давно бы до города добрался. Чего мучаешься? Говорили тебе, что бабку помянуть надо. Не послушался, а она без того не отпускает тебя.