Анатолий Ромов - Алмазы Шаха

— Да, если все же полезет смотреть подарки, придется поставить ей заглушку на время. Но только на время.

— Чего тут не понять? — Лука встал. — Ну, давай искать коробку. Что положим?

— Думать нечего. Купим в любом киоске конфет, сигарет, выпивки. И запакуем.

Оставив такси на Кутузовском, они подошли к дому на Бережковской набережной уже в «декоре»: Миша — в темном парике и таких же усах, Лука — с фальшивой бородкой. С собой они взяли подарочную картонную коробку, заполненную бутылками с ликером, «Сникерсами» и несколькими блоками фирменных сигарет. Девушка в киоске по их просьбе перевязала коробку широкой атласной голубой лентой. Завитушки ленты, на Мишин взгляд, выглядели убедительно. Коробка вполне могла сойти за посылку, посланную бабушке заботливой внучкой. Все остальное, что в принципе могло пригодиться, а именно: пистолеты, ножи и кастеты, они решили оставить в квартире. Ведь если им удастся войти, они в любом случае обойдутся без пистолетов и других инструментов. Если же им не повезет и их заметут раньше времени из-за того, что бабка поднимет шум на лестничной площадке, милиция, найдя кастеты и огнестрельное оружие, может впаять им срок за одно это. Так что из улик с ними были сейчас лишь бутылочка с жидким эфиром, марлевые тампоны и пластырь. То есть то, без чего, по их расчетам, обойтись было никак нельзя.

Остановившись у телефона-автомата, Миша посмотрел на знакомое окно. Створки раскрыты, значит, хозяйка дома. Что ж, пока все как будто складывается. Да и время в самый раз, полпервого.

Лука вытащил сигареты, спросил, закурив:

— О чем думаешь?

— О том, что хорошо бы старуха позвала нас двоих.

— Ясное дело. А если не позовет?

— Если не позовет, я пойду один, а ты стой у второго подъезда.

— Понял. Буду стоять. Давай подержу коробку.

— Держи. — Передав ему коробку, Миша опустил монету. Прислушался к себе. Он знал: сейчас, именно в этот момент, он должен быть абсолютно спокоен. Если его сейчас выдаст голос, старуха сразу же все поймет. И алмазы певицы уплывут от него навсегда.

Набрав номер, Миша прислушался. Гудок, еще гудок. Наконец в трубке щелкнуло. Голос, явно принадлежавший старой женщине, сказал:

— Алло?

— Простите, можно попросить Любовь Алексеевну? — Кажется, он сказал это спокойно.

— Я слушаю.

— Здравствуйте, Любовь Алексеевна. Это говорит знакомый Вики. Она просила передать вам посылку.

— Да, да, слушаю вас… Вы говорите, посылку?

— Да, из Ялты. Мы с ней вместе плыли на теплоходе «Украина». Но потом сошли. Она кое-что купила для вас, собрала посылку, ну мы ее и привезли. — Повторив все это про себя еще раз, Миша прикинул: был ли прокол? Нет, кажется, не было. Это подтвердил голос, сказавший после некоторой паузы весьма дружелюбно:

— Очень любезно с вашей стороны. Простите, как вас зовут?

— Саша.

— Саша, вы москвич?

— Нет, мы с другом здесь проездом. Сегодня уезжаем.

— Сегодня… А когда бы вы могли передать мне посылку?

— Мы сейчас около вашего дома.

— Ах, даже так, около дома… Хорошо, Саша, поднимайтесь. Вероника дала вам адрес?

— Да, Бережковская набережная, дом… квартира… второй подъезд, третий этаж. Правильно?

— Правильно. Код двести пять. Только вот не знаю, может, вы подниметесь один? А ваш друг подождет?

— Как скажете, Любовь Алексеевна.

— У меня не очень убрано, вы уж извинитесь перед ним, ладно?

— Хорошо. Тогда я сейчас поднимаюсь?

— Поднимайтесь.

Повесив трубку, Миша посмотрел на Луку. Тот спросил:

— Ну что?

— Плохо.

— Почему?

— Позвала, но говорит, чтоб я поднялся один.

— Боится? — Лука несколько раз быстро затянулся сигаретой. — Может, просекла?

— Не знаю. Вообще-то не похоже.

— Д-да… — Лука облизал губы. — Ты не понял, она как — одна в квартире?

— Не знаю. Сказала, у нее не убрано, а там поди пойми.

— Ну что? — Лука посмотрел в упор. — Пойдешь?

— Пойду, что спрашивать. А ты стой, где договорились.

— Хорошо.

Взяв коробку, Миша двинулся к подъезду. Войдя в тамбур, набрал код, затем, поднявшись на лифте на третий этаж, нажал кнопку дверного звонка. Почти тут же дверной глазок потемнел. Еще через секунду дверь открылась.

В проеме стояла женщина со следами былой красоты, которую Миша при всем желании не мог бы назвать старухой. Она была одета в роскошный атласный халат, держалась прямо. От нее исходил запах хороших духов. Но, вглядевшись в ее породистое холеное лицо, он все же понял: хозяйке квартиры далеко за семьдесят.

Увидев Мишу, она приветливо улыбнулась.

— Саша?

— Да, это я. Вот посылка для вас.

— Да входите же, входите, не стесняйтесь. Посылку поставьте… Ну хотя бы вот сюда, на тумбочку.

Поставив посылку, Миша услышал за спиной щелчок дверного замка. Проскользнув мимо, Любовь Алексеевна сказала с улыбкой:

— Саша, я хочу предложить вам чаю.

— Чаю? — Наверняка выпить с ней чаю было лучшим, на что он сейчас мог рассчитывать.

— Да, чаю, вы ведь с дороги. Надеюсь, вы не откажетесь?

— Не знаю даже. — Миша изобразил колебание. — У меня ведь внизу друг.

— Ах да, вы же с другом. Я и забыла.

— Может, я спущусь и предупрежу? Он подождет.

— Зачем же? Не нужно никого предупреждать. Зовите и его сюда.

— А это удобно?

— Вполне. В квартире я немного прибрала, чай готов. Зовите, зовите, а я пока накрою на стол.

Выйдя из квартиры и спустившись по лестнице, Миша выглянул из подъезда. Лука стоял в двух шагах от двери. Увидев его, спросил:

— Впустила?

— Впустила. Зовет нас выпить чаю. Пошли.

Уже в лифте Миша пояснил:

— В квартире кто-то должен оказаться у нее сзади. И шарахнуть. Тянуть не нужно, понял? И не забудь, тебя зовут Антоном.

— Не забуду.

Как только Любовь Алексеевна открыла дверь, Миша облегченно вздохнул: коробка в целости и сохранности стояла там же, на тумбочке. С порога представил Луку:

— Любовь Алексеевна, это Антон, мой друг.

— Очень приятно. Проходите вот сюда, в столовую. Чай готов.

В столовой Миша сразу же оценил обстановку. По одной этой комнате было ясно: квартира богатейшая. Сервант и горка заставлены фарфором и столовым серебром, на стенах висят две большие картины в золоченых рамах, повсюду видны мелочи вроде серебряных фигурок и филигранной эмали. «Да, — подумал Миша, — есть, что взять, здесь хватает и без алмазов».

На накрытом крахмальной скатертью столе стоял серебряный поднос с хлебом и печеньем, тонкие фарфоровые чашки. Любовь Алексеевна поставила на стол чайник.

— Мальчики, берите хлеб, масло, делайте бутерброды. Давайте чашки, я налью чаю. И расскажите, как там мои.

Через какое-то время Миша понял: чем дольше они будут сидеть вот так, попивая чай и отвечая на вопросы Любови Алексеевны о Вике, тем труднее им будет начать. Миша понял это по Луке, успевшему за это время дважды толкнуть его под столом ногой.