Анатолий Ромов - Алмазы Шаха

Глядя на адвоката, Миша подумал: бьет в самую точку. Его консультировал Юсиф. Точно. Ведь Масуд пытался шантажировать его, чтобы получить алмазы шаха, он же, Миша, всячески отказывался от того, что имеет хоть какое-то отношение к этим алмазам. Теперь ему понятно: Исметчи хочет сыграть именно на этом. Если так, этот Исметчи большая умница. Причем самое интересное: даже если допустить, что их разговор с Масудом прослушивался и был записан, линия, которой ему предлагает придерживаться Исметчи, проходит без сучка и задоринки. Чисто.

Внимательно наблюдающий за ним адвокат улыбнулся:

— Можете не отвечать, господин Каменский. Вижу: этот предмет был вам незнаком. Вы понятия не имели, чем же вас пытается шантажировать господин Масуд. Так ведь?

— Д-да… — сказал Миша. — Вы правы, господин адвокат. Он плел какую-то чушь. Угрожая лишить меня вознаграждения. Которое, как я думал, уже лежит на моем счету.

— Вознаграждения за уже выполненную работу? За данные вам ему консультации?

— Да.

— Прекрасно. — Достав платок, Исметчи несколько раз дотронулся им до щек. — Все, больше не буду вас мучить. — Спрятал платок. — Уговоримся только насчет одной завершающей детали. Небольшой, но важной. Если, не важно где и не важно как, зайдет разговор о характере консультаций, которые вы давали господину Масуд-оглы в России… Это ведь происходило в России?

— По-теперешнему — на Украине. В Одессе.

— Прекрасно. Так вот, если где-то и с кем-то зайдет разговор, по какому именно поводу вы давали консультации господину Масуд-оглы в Одессе, постарайтесь говорить об этом в общем. Не конкретизируя. Понимаете меня?

— Понимаю.

— В Одессе фирме «Масуд-арт» вы ведь могли давать консультации лишь, так сказать, художественного порядка. Касающиеся оценки предметов старины, искусства, антиквариата. Я правильно ухватил… э-э… простите, суть услуг, оказанных вами в Одессе господину Масуд-оглы?

— Правильно.

— Отлично. Вот и держитесь этой линии. Вы помогали господину Масуд-оглы во время его пребывания в Одессе оценивать множество вещей такого рода. Скульптур, картин, изделий художественных промыслов. И так далее. Помните: уточнять, что именно было предметом ваших консультаций, лучше всего предоставить самому господину Масуд-оглы. И еще: если вас спросят об особо ценных предметах, которые вы оценивали как консультант господина Масуд-оглы, настаивайте, что таковых среди представленных вам предметов старины и произведений искусства не было. Вы поняли меня?

Миша все понял. Кивнул. Устремленный на него сейчас взгляд адвоката был каким-то ускользающим, неясным, но Миша и не пытался поймать этот ускользающий взгляд. Он теперь отлично понимал: этот взгляд является одним из главных видов оружия гаджи Мансура Исметчи.

— Да, господин адвокат, я все отлично понял. Большое спасибо, что вы пришли.

— Ну что вы. Это мой долг. Уверен, мы с вами общими усилиями справимся с этим делом. Всего доброго.

После того как Исметчи ушел, Галя спросила:

— Как тебе адвокат?

— Сильное впечатление. Ты ведь сама все слышала… Спасибо.

— Я тут ни при чем. Мне его… Ну, ты понимаешь?

— Понимаю.

— Только, по-моему, он ничего особенного не сказал. Главное, чтобы он помог. — Пригнувшись, поцеловала его. Сказала на ухо: — Наверное, я не очень понимаю в адвокатах. Да, Миш?

— Наверное. — Он хотел удержать ее, но не успел. Встав, она отошла к окну. Сказала, потрогав розы:

— Миш, я ухожу. Меня не будет дня два. Так нужно для дела, понимаешь?

Помолчав, он сказал:

— Вроде.

— Я многого не могу тебе сказать. Сейчас. Потерпи. Ладно?

— Ладно. — Он следил, как она выходит. Когда же, повернувшись в дверях, она подняла руку и пошевелила на прощанье пальцами, ему вдруг сдавило горло. И в этом жесте, и в ее взгляде он ощутил боль.

Слова Гали подтвердились; следующие два дня он провел один. На третий же, утром, к нему в палату вошел один из врачей, которого он знал — вместе с женщиной в полицейской форме. Женщина была круглолицей, смуглой, средних лет, в очках. Подойдя вместе с врачом к Мишиной кровати, сухо улыбнулась. Сказала нейтральным голосом, на очень хорошем русском языке:

— Здравствуйте, господин Каменский. Меня зовут Мелия. Я переводчик турецкой полиции. Как вы себя чувствуете?

Подумав, Миша сказал:

— Неплохо. По сравнению с тем, что было до этого.

— Вы могли бы выдержать двадцатиминутный разговор? Здесь, в палате?

— Разговор с вами?

— Не со мной. С капитаном турецкой полиции господином Арифом Онселем. Он хочет допросить вас. Вы не против?

— Нет. — Он в самом деле нисколько не был против этого.

— Отлично. Врач сказал, вы вполне сможете выдержать допрос. Но мы обязаны поинтересоваться и вашим мнением. Значит, вы готовы?

Подумав: почему бы и нет, Миша сказал:

— Готов.

— Прекрасно. — Не поворачиваясь, а лишь скосив глаза, Мелия что-то сказала врачу. Кивнув, тот вышел, пропустив в палат капитана Онселя. Подойдя к кровати, Онсель подождал, пока Мелия сядет на одну из табуреток. Сел на вторую. Сказал что-то по-турецки. Мелия перевела:

— Протоколировать допрос буду я. Записывать буду одновременно по-турецки и по-русски. После допроса вы должны будет подписать протокол. Довожу это до вашего сведения.

— Спасибо. Я готов.

Онсель начал допрос. Он говорил пс турецки, Мелия переводила — тут же записывая. Разительную перемену, произошедшую отношении к нему капитана Онселя, Миша почувствовал с самого начала допроса. Онсель задавал вопросы так же, как и в время прежних их встреч, привычны вежливо-суховатым тоном, однако ответы н эти вопросы выслушивал совсем по-другом; Теперь уже он не смотрел мимо Миши, так, будто заранее знал ответ, не пропускал мим ушей его слова, как раньше, а буквально впитывал, как губка, каждый оттенок Мишиных ответов. После первых вопросов стало ясно: Онселя в основном интересую взаимоотношения Миши и Масуда. Где, когда, при каких обстоятельствах они познакомились. Что их связывало — не только деловом, но и в личном плане. Какие услуги оказывал Миша Масуду и фирме «Масуд-арт». Каким образом фирма и лично Масуд расплачивались с Мишей за эти услуги. И та далее.

Один из вопросов, а именно: не было ли в отношениях Миши и Масуда чего-либо, что могло бы стать для Масуда причиной желать физического устранения Миши, — заставил Мишу ненадолго задуматься. Однако в конце концов он ответил, что таких причин не видит.

Все время, пока длился допрос, Миша ждал вопроса, который, как ему казалось, должен был быть для Онселя главным — вопроса об алмазах шаха. Однако со стороны Онселя не последовало не только этого вопроса, но даже намека, что его интересуют какие бы то ни было алмазы. Вообще же Миша, мысленно поблагодарив адвоката Исметчи, вовремя подсказавшего ему линию поведения, на все вопросы, даже самые коварные, отвечал без запинки. Собственно, он после данных Исметчи инструкций должен был лишь скрыть, что его и Масуда свели вместе именно алмазы шаха. Во всем остальном он мог придерживаться абсолютной правды. Что он и сделал. Он совершенно не кривил душой, когда подробно, с деталями описал встречу с Масудом в Одессе, поведал об обещанном Масудом вознаграждении, рассказал о том, как после звонка Масуду в Стамбуле, посредством которого он пытался выяснить недоразумение, возникшее в Зираат-банке, понял: Масуд его обманул. Закончил все это он сообщением, как, придя в банк снова, узнал, что обещанное за консультации вознаграждение, порядка восьмидесяти — девяноста тысяч долларов, Масуд, видимо опасаясь то ли скандала, то ли еще чего-то, на его счет все-таки перевел.