Мэтью Рейли - Шесть священных камней

Группа направилась во вторую лабораторию, где лежал на столе Убивающий камень майя. Они вошли в помещение, соединенное с лабораторией.

—Помимо местоположения гробниц мы должны знать, к какому сроку нужно установить каждую колонну. В Ки­тае, в «прихожей» Лао-Цзы, мы с Тэнком обнаружили ин­формацию о первой из них. «Колонна должна быть уста­новлена ровно за сто дней до возвращения. Наградой будет знание». До этого мы подсчитали, что возвращение Тем­ного Солнца придется на день следующего весеннего рав­ноденствия — 20 марта 2008 года. Также мы сделали вывод, что первую колонну необходимо установить до 10 декабря этого года, во время восхождения Титана.

—То есть до завтрашнего дня, — констатировал Сабля.

—Да.

— Нам стоит поторопиться, тебе не кажется?

Волшебник пожал плечами и направился к двери.

— Порой утраченное древнее знание не удается найти вовремя. Нам еще повезло. Мы с Тэнком знали, что цейт­нот в 2008 году, и думали, что у нас больше времени. Нас удивило, что первые две колонны нужны так скоро и на­столько раньше остальных четырех. Зоу, Огненный камень у тебя?

Ирландка достала Са-Бенбен из рюкзака и протянула Волшебнику.

Старый профессор прошел в лабораторию номер два и остался наедине с Убивающим камнем.

Члены группы толпились у стеклянной стены, наблю­дая, как Волшебник подносит маленький золотой предмет к другому, куда более грозному на вид артефакту. В тиши­не трещали две видеокамеры высокого разрешения, за­писывающие происходящее через стекло. В лаборатории стрекотало еще четыре устройства. Они снимали Убиваю­щий камень и так и эдак, словно папарацци — известного киноактера.

На свете не существовало ничего более непохожего: Ог­ненный камень был золотым, блестящим и невероятно глад­ким; Убивающий — шершавым, покрытым царапинами и сухими красно-коричневыми пятнами.

И все же в них чувствовалось что-то общее. Их создал один человек.

В одной из двух горизонтальных плоскостей в верхней части Убивающего камня имелось небольшое квадратное углубление, по размеру соответствующее основанию Са-Бенбена.

Из-за стеклянной стены донесся голос Волшебника:

— Порядок. Начинаю помещать Огненный камень на Убивающий...

С огромной осторожностью он поднес Са-Бенбен к за­ветному углублению

...и вставил его... Джек затаил дыхание.

Огненный камень сидел как влитой. Он словно стал Частью другого артефакта. Волшебник отступил. Ничего не произошло.

В следующее мгновение кристалл наверху Огненного камня тускло засветился.

Из воссоединившихся камней донесся грозный гул.

Глаза Волшебника вылезли из орбит.

Гудение прекратилось так же внезапно, как началось.

Воцарилась тишина.

Никто не двигался.

Вдруг в чарующем безмолвии некоторые символы, вы­сеченные на Убивающем камне, стали испускать ослепи­тельно белый, ни с чем несравнимый свет.

Символы гасли и вспыхивали, сменяя друг друга.

Близнецы бегло набрасывали каждое новое изобра­жение.

— Числа и названия эпох майя, — сообщил Волшебник по переговорному устройству. — Загораются только числа. Крайние сроки.

Секунд через сорок свечение прекратилось и оба арте­факта приняли первоначальный облик.

Спустя полчаса — после того как Волшебник, Тэнк и близнецы дважды просмотрели уникальную запись и об­работали данные — пожилой профессор объявил:

—Дата, указанная в пещере Лао-Цзы, верна. Первую колонну необходимо установить завтра на заре, во время восхождения Титана. Вторую колонну — через неделю, сем­надцатого декабря, в то же время.

—Вы абсолютно уверены в своих вычислениях? — по­интересовался Робертсон.

—Абсолютно, — ответил Тэнк. — Календарь майя давно сравнивают с нашим. Это один из простейших календарей. Для сведущего человека вычисления не представляют ни­какой сложности.

—А что насчет остальных четырех дат? — спросил «специальный атташе».

—До них еще довольно долго, — сказал Волшебник. Они все приходятся на март 2008 года, на декаду, предше­ствующую возвращению. Похоже, нас ждут два периода особой активности — сейчас и в марте. Если мы успеем установить первые две колонны, то получим трехмесячную передышку, после которой нам будет отпущено десять дней на установку четырех колонн.

—То есть, если мы оплошаем в этом году, все кончено? — уточнил Джек.

Волшебник кивнул.

Повисла тишина. Все это не укладывалось в голове...

— Ну что ж... — сказал Джек. — Давайте полировать колонны. Нас ждет последняя лаборатория.

Члены группы направились к первой лаборатории, где в гордом уединении ждал своего часа Философский камень Рамсеса II.

В судьбоносное помещение вошли только три человека: Волшебник, Стервятник и Каланча. Первый нес Огненный камень, второй — обитый бархатом чемодан с колонной династии Саудов, третий — обтянутую вельветином коробку Иоланты с артефактом, принадлежащим британской королевской семье.

Электронный взгляд видеокамер обшаривал каждый угол лаборатории.

Не спала и скрытая камера, наблюдавшая за незваными гостями.

А в темной комнате где-то на базе следил за происходя­щим кое-кто еще...

Стервятник открыл чемодан и поставил свою семейную реликвию на стол. Каланча сделал то же самое с колонной Иоланты.

Отличить стоящие рядом артефакты было почти невоз­можно. Два неотшлифованных полупрозрачных алмаза величиной с кирпич.

Джек знал, что так выглядит любой «царь камней», не расколотый специалистом и не ограненный до бриллиантового блеска.

Ему также было известно, что эти необработанные ал­мазы — самые крупные в мире.

Официальным чемпионом является «Куллинан» — ог­ромный драгоценный камень, добытый в Южной Африке в 1905 году. Из-за необычайной величины и одного черного включения его пришлось расколоть на девять алмазов мень­шего размера. Самый крупный из них — «Большая звезда Африки» — вправлен в британский королевский скипетр. Эдакий переливчатый бейсбольный мяч...

Вдруг Джек заметил в обеих колоннах нечто особенное: овальную полость, заполненную какой-то жидкостью...

Чистой бесцветной жидкостью.

—Не может быть... — прошептал он.

—Это не поддается объяснению, — произнесла Иоланта, стоящая за стеклянной перегородкой. — Просто неве­роятно!

—Что не поддается объяснению? — спросила Лили.

Алмазы — это углерод, кристаллизовавшийся под воздействием высокого давления и высокой температуры, сказал Уэст. — Это делает его самым твердым и одним из наиболее плотных минералов, известных человечеству.