Мэтью Рейли - Шесть священных камней

Исторгнув истошный вопль, толпа илотов кинулась на своих мучителей.

Началось что-то жуткое...

Некоторые охранники попытались выхватить пистоле­ты — но были свалены с ног и затоптаны насмерть. Осталь­ных бросили в чан с ядовитым раствором.

Те, кто посмекалистее, метнулись к подъемнику — сво­ему единственному шансу. Однако там их поджидали не­сколько десятков рабов с досками, оскалившимися ржавы­ми гвоздями.

Несколько минут спустя все охранники были мертвы. Огромная шахта молчала, окропленная тусклым аварийным светом.

Джек тут же бросился к клетке и освободил Винни Пуха. Ступив на землю, сын шейха с ужасом воскликнул:

—Аллах, оторви мои уши!.. Джек, ты похож на убитый труп мертвого покойника!

—Спасибо за комплимент, — улыбнулся Джек и... по­терял сознание.

Придя в себя, Джек почувствовал, что его лицо омыто солнечным теплом.

Глаза мученика раскрылись. Он понял, что лежит на кой­ке в караульном помещении, расположенном возле шахты.

На его лбу, скулах и щеках не осталось ни крови, ни грязи; на правой кисти белела свежая повязка; его переоде­ли в традиционный эфиопский халат.

Джек встал и, покачиваясь, поплелся к двери. В проеме он столкнулся с Винни Пухом.

—А, наш воин проснулся! — воскликнул младший сын шейха. — Думаю, тебе будет приятно узнать, что теперь эта шахта принадлежит нам. Мы нейтрализовали верхних охранников с помощью рабов. Точнее — бывших рабов. Жажда мести и воздух свободы превратили их в настоящих зверей!

—Их можно понять, — произнес Джек. — А где мы, соб­ственно? Это Эфиопия — вот все, что мне известно.

—Ты не поверишь.

Они вышли из караульного помещения под яркое африканское солнце.

Джек огляделся.

Вокруг лежала голая, ржавого цвета земля, покрытая трещинами и лысинами холмов.

Однако некоторые возвышенности венчали огромные каменные строения удивительной красоты, высеченные из скального монолита и погруженные в глубокие рвы с бу­лыжными стенами.

Джек заметил, что одно из сооружений напоминает хра­мовый крест.

—Теперь ты понимаешь, где мы? — спросил Винни Пух.

—Да, — ответил Джек. — Это легендарные церкви Лалибелии...

—Наша миссия провалена, Охотник, — произнес Вин­ни Пух с грустью.

Они сидели у входа в шахту в золотой клетке из солнечных лучей. Джек потирал раненую руку, сын шейха водил по иссушенной почве ржавой железкой. Рядом наслажда­лись обрушившейся на них свободой недавние рабы: ели, пили, обшаривали караульные помещения в поисках одеж­ды, простирали руки к небу.

— Нас разгромили, Джек, — продолжал Винни Пух. — Твой отец отправил Каланчу в МОССАД, желая получить вознаграждение за его голову.

— Черт! А Космос? Он ведь с Волком, не так ли?

—Да.

— Бойся данайцев, дары приносящих, — прошептал Уэст.

—А вообще-то, Джек, я не знаю... Космос вел себя как-то странно, словно это был не он. К тому же, когда мы работали вместе, он показался мне славным парнем, неспособным на предательство. Я бы не стал спешить с выводами.

—Я всегда прислушивался к твоему мнению, Заир. Не будем спешить с выводами — но и не будем о них забывать. Что насчет Волка?

—Он полетел вслед за Волшебником, Зоу и Лили, чтобы отнять вторую колонну у древнего племени.

—Ниты... — Джек на секунду задумался, а затем вы­палил: — Мы должны быть с Лили и остальными. Нужно убедиться, что они забрали колонну, и помочь им добраться до следующей воронки.

—Но тебе нужен отдых. И лечение.

— И ремонт...

Джек потрогал два покореженных металлических паль­ца на своей левой руке.

— Думаю, нам следует поехать на нашу старую кенийскую ферму, — сказал Винни Пух. — До нее отсюда всего день езды. Там ты подлечишься и починишь свою руку, а затем отправишься вглубь континента.

— Отправлюсь?.. Может, все-таки отправимся?

Винни Пух посмотрел ему в глаза. Потом — куда-то вдаль...

— Извини, Охотник. Как только мы приедем на ферму, мне придется тебя покинуть.

Джек молчал.

— Я не могу оставить Каланчу умирать в застенках МОССАДА, — объяснил сын шейха. — Эта организация не прощает оскорблений. Как и простого непослушания. Даже если наступит конец света, я не допущу, чтобы моего друга сгноили в тюрьме.

—Он бы тоже не допустил.

—Спасибо, Охотник. Я отвезу тебя в Кению, и там мы расстанемся.

—Звучит как план...

К ним приблизилось около десятка бывших рабов. Гла­ва делегации, немолодой эфиопский еврей, держал в руках что-то прямоугольное, завернутое в грязную мешковину.

—Извините, господин Джек. В знак благодарности мы хотели бы подарить вам вот это.

—Что это?

—Камни, которые мы искали по приказу вашего отца. Мы нашли их три недели назад, но не сказали об этом ни ему, ни его жутким охранникам. Мы спрятали их и продол­жали копать, ожидая освобождения. Ожидая вас.

Джек покачал головой и невольно улыбнулся. Он не верил своим ушам.

— И поскольку вы нас освободили, мы бы хотели подарить священные камни вам. Нам кажется, что вы хороший человек, господин Джек.

Глава делегации протянул Уэсту загадочный сверток. Джек посмотрел в глаза пожилому эфиопу:

—Я искренне благодарен вам за это. И простите меня за жестокость моего отца.

—Его поступки не ваши, господин Джек. Если у вас возникнут какие-нибудь проблемы на африканской земле, зовите нас. Мы поможем.

Делегация удалилась.

— Чтоб мне провалиться! — выдохнул Винни Пух. — Во­истину любое доброе дело возвращается сторицей!

Тем временем Джек развернул сверток и увидел две ка­менные плиты размером с манильский конверт, вместили­ще многостраничной корреспонденции. Обе части подарка дышали древностью и содержали надписи на языке Тота.

— Двойные плиты Тутмоса, — прошептал Джек. — Да, везет мне в последнее время на подобные вещи...

КЕНИЙСКАЯ САВАННА

12 ДЕКАБРЯ 2007 ГОДА

5 ДНЕЙ ДО ЦЕЙТНОТА

Джек и Винни Пух мчались по безбрежной кенийской саванне в старом грузовике, обнаруженном рядом с шахтой.

Сын шейха крутил руль, а Уэст сидел сзади и любовался двумя древними плитами.

—Охотник, что это?

—Ты не поверишь, — сказал Джек, не отрывая глаз от бесценного подарка.

—А вдруг поверю?

—Ладно, так уж и быть. Двойные плиты Тутмоса — это две каменные плиты, которыми владел фараон Рамсес Ве­ликий примерно в 1250 году до нашей эры. Они лежали на священном алтаре в его любимом тибетском храме. У Рам­сеса не было более ценного сокровища. В конце жизни фараона плиты украл из храма священник-ренегат.

—Честно говоря, я слыхом не слыхивал об этих плитах.

—Да слыхивал, слыхивал. Дело в том, что двойные пли­ты Тутмоса более известны как десять заповедей.