Джеральд Сеймур - Бомба из прошлого

— И не беспокойтесь, к собранию они успеют — я вам обещаю.

Из двери, ведущей в кухню, появилась служанка с двумя пластиковыми контейнерами с фруктами и сэндвичами. Это тоже было составной частью утреннего ритуала. Дети брали контейнеры с собой, съедали на ланч то, что им давали в школе, и контейнеры возвращались домой в целости и сохранности. Фрукты и сэндвичи поступали на кухню и доставались Кэррику и Роулингсу, через которого Кэррик и попал в семью, или же Григорию и Виктору.

— Пожалуйста, милые, быстрее, — поторопила детей миссис Гольдман.

Сельма и Питер скатились по ступенькам. Девочке было девять, мальчику — шесть. Жизнерадостные, бойкие, веселые и счастливые.

— Доброе утро, мистер Кэррик… Привет, Джонни… — Допускать фамильярное к себе отношение в присутствии их матери было бы неверно, а потому он сурово сдвинул брови, буркнул что-то насчет опоздания и посмотрел на часы. Его демонстративная строгость была оценена по достоинству — Сельма рассмеялась, Питер захихикал.

Держа в руке ключи от машины, он ожидал у тяжелой двери. Вышедший из кухни Григорий обошел детишек, служанку и миссис Гольдман и подошел к Джонатану. Взгляды их на мгновение встретились, мужчины едва заметно кивнули друг другу. Познакомиться с ним толком Кэррик не успел, а русский телохранитель даже и не скрывал неприязненного отношения к появившемуся в доме чужаку. Разговаривать о чем-то не было необходимости — за три месяца процедуру довели до совершенства. Кэррик пробежал пальцами по контрольной панели у двери, набрал код, отключил сигнализацию и открыл дверь, хорошо смазанную, но тяжелую из-за вставленной в нее стальной пластины.

Григорий сбежал по ступенькам, бросил взгляд вправо-влево и, не обнаружив ничего подозрительного, махнул рукой. Следующим по ступенькам, неловко и прихрамывая, спустился Кэррик. «Мерседес» стоял у тротуара. Кэррик подошел, открыл дверцу, сел за руль, включил зажигание и, подав назад, открыл заднюю дверцу. Дети заняли свои места и пристегнулись. Щелкнули пряжки, дверцы закрылись, и Кэррик отъехал от тротуара.

Он еще раз посмотрел в сторону дома. Миссис Гольдман стояла на верхней ступеньке и, помахав рукой, послала им вслед воздушный поцелуй. Глядя на эту женщину, Кэррик мог бы назвать ее симпатичной, хотя в тонких чертах проступало что-то резкое, грубое, жестокое. У нее были красиво очерченные скулы и рельефные ключицы. В светлых волосах как будто запутались лучи утреннего солнца. Одета она была неброско — юбка, блузка, вязаный шарфик на шее. Как и во всех остальных взрослых в этом доме, Кэррик видел в ней опасность для себя.

Каждое утро он отвозил детей Иосифа и Эстер Гольдман в международную школу и привозил их обратно уже после занятий. В промежутке между поездками в школу сопровождал миссис Гольдман на художественные выставки, благотворительные приемы, коктейль-пати, в театр или на концерты. В общине новых русских, сравнительно недавно обосновавшихся в Великобритании, она держалась скромно, но не незаметно. Была проницательна и остроумна, украшая тем и другим скорее мужа, чем какие-то общественные мероприятия. Кэррик не мог точно сказать, сколь долго продлится его работа в семье, но полагал, что срок исчисляется неделями, а не месяцами. Ехал он осторожно, не спеша.

Проблема заключалась в том, что высокие ожидания, возлагавшиеся на него руководством, не оправдались: он проник в дом, но внутри него оставался на положении постороннего. Так, например, Кэррик не знал, куда отправились утром Иосиф Гольдман, Виктор и даже Саймон Роулингс. Сидевшие позади дети молчали; их маленькие, пухлые пальчики ловко бегали по контрольным панелям «гейм-бойз». К тому времени, когда Кэррик приехал за детьми, Иосиф Гольдман, Виктор и Саймон Роулингс уже уехали. Никто бы, конечно, не стал критиковать его за то, что он не знает, где они, но руководители операции, потребовавшей привлечения больших ресурсов и средств, ждали большей отдачи.

Время от времени он поглядывал в зеркальце заднего вида. Джонатан не знал, есть ли у него «хвост» и далеко ли отстала машина поддержки. Его наняли для одной-единственной цели — не допустить возможного похищения детей, которые были весьма соблазнительной добычей, если учесть, что их отец стоил сто миллионов фунтов стерлингов. Бронированный «мерседес» шел немного тяжеловато, а в кармане пиджака у Кэррика всегда лежал баллончик с перечной смесью. Он чувствовал себя ужасно одиноким, но ничего не мог с этим поделать — такая уж была у него работа.

Подъезжая к школе, он присоединился к очереди из дорогих спортивных автомобилей и семейных купе с затемненными стеклами. Выпускать детей из машины Кэррик не спешил и дверцу открыл только тогда, когда поравнялся с парнями из школьной охраны. Он не был ни нянькой, ни шофером, ни привратником. Джонатан Кэррик, Джонни, как называли его все знакомые, служил в полиции и считался восходящей звездой на небосводе маленького, тайного уголка столичного управления, называвшегося 10-м Директоратом отдела серьезных преступлений. И до сих пор цель — сам Иосиф Гольдман — ускользала от него.

Он остановился у тротуара и открыл заднюю дверцу.

— Все, ребята, выходите. Всего хорошего.

— Пока, Джонни. И тебе всего хорошего.

— Не забывайте хорошо учиться.

— Конечно, Джонни, а как же иначе? А ты заедешь за нами сегодня?

— Да, мне сегодня повезло. — Кэррик подмигнул, и дети вылезли из машины. Как всегда, эти паршивцы не удосужились захлопнуть дверцу, и ему пришлось делать это самому. Ехать за детьми — поручение важное, но чтобы операция принесла успех, ему нужно было возить Иосифа Гольдмана и Виктора, то есть занять место Саймона Роулингса.

Все получилось просто и обычно.

Сидя на кожаном заднем сиденье «ауди» восьмой модели, Иосиф Гольдман дожидался возвращения Виктора. Впереди, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза, сидел водитель, Саймон Роулингс. Гольдману нравился этот человек: он никогда не начинал первым разговор, не задавал вопросов, хорошо водил и, похоже, ничего не замечал. Двигался он легко, быстро и бесшумно, в чем не было ничего удивительного, поскольку в свое время Роулингс служил сержантом в парашютно-десантном полку. С самого начала, едва перебравшись из Москвы в Лондон, Иосиф Гольдман решил, что в телохранителях у него будут только свои, а вот шофером — только англичанин.

Впрочем, в то утро в его голове крутились другие мысли. Крутились уже давно, последние два месяца после возвращения из Сарова, городка в Нижегородской области. Он мог бы и даже, наверно, должен был отказаться от полученного предложения, но не отказался. Каждый день на протяжении всей прошлой недели Иосиф Гольдман проверял по Интернету, какая погода стоит в Нижегородской области. Особенно его интересовала температура воздуха. Судя по показателям последних двух дней, звонка следовало ожидать сегодня, и потому телефон в кармане Виктора был настроен исключительно на прием. Ничего подобного ему еще не подворачивалось, а потому не раз и не два за последние два месяца Иосиф Гольдман лежал ночами на спине, рядом со спящей Эстер, и не мог уснуть — голова шла кругом от масштаба замысла. Бизнес, ради которого он регулярно приезжал в порт Хэридж, шел почти сам по себе, позволяя отвлекаться на другое.