Стивен Хантер - Алгоритм смерти

Асад решил отпраздновать это, расстреляв магазин женской одежды. Развернувшись к огромной витрине, он начал часто нажимать на спусковой крючок. Малыш «калашников» заплясал у него в руках, изрыгая адское дыхание пламени, дыма и стреляных гильз. Стекло покрылось пробоинами, затем разлетелось дождем лихорадочных блесток, а за ним манекены, одетые в то, что порядочная женщина прячет под буркой и показывает только своему мужу, под градом пуль раскололись и повалились в облачках белой пыли. В это мгновение Асаду казалось, что он расстрелял сам Запад, со всеми его искушениями, распущенностью, похотью и манящими соблазнами. Ему вспомнился стриптиз-клуб в Торонто, в котором он как-то побывал и также захотел расстрелять. Однако тогда ему объяснили, что нужно сдерживать свою ярость до того момента, когда можно будет дать ей волю.

Но тут по рации раздался суровый властный голос.

– Эй, вы, двое, – строго произнес имам, – мы видим вас на телевизионных экранах. Асад и Салим, верно? Вам было приказано не отвлекаться и не уничтожать имущество, бесцельно расходуя ограниченный запас патронов. Это не игра, это серьезная мученическая операция. Отнеситесь к ней серьезно, иначе вам в ней не место. А теперь все мальчики, слушайте внимательно. Вы мученики, а не бандиты. Задача заключается в том, чтобы согнать всех в центр и держать там под прицелом оружия. Ни в коем случае нельзя уступать искушению и поддаваться сиюминутным порывам. Коран это запрещает. Сура двадцать третья, стих одиннадцатый: «Узнай мудрость старших».

Во всем торговом центре «Америка» началось настоящее безумие. Люди в отчаянии метались из стороны в сторону, пытаясь подчиниться, бежать, спрятаться. Их мысли были сосредоточены только на одном: остаться в живых. Однако при этом они не теряли свои человеческие качества, а некоторые вели себя просто героически. Подростки в проклепанных черных куртках и с многочисленными серьгами во всех частях тела помогали пожилым женщинам. Молодые чернокожие парни из уличных банд помогали белым сторонникам республиканцев. Официанты-гомосексуалисты помогали спортсменам-старшеклассникам. Пожилые белые мужчины помогали молодым белым девушкам без каких-либо непристойных мыслей, по крайней мере в настоящий момент. Сомалийские бабушки помогали скандинавским бабушкам, и те отвечали им тем же. Упавших детей поднимали и вели вперед совершенно незнакомые люди. Врачи спешили к раненым, стараясь остановить кровотечение без повязок, своими собственными телами закрывая их от пуль. Подростки-эльфы, подручные убитого Санта-Клауса, успокаивали объятых паникой родителей, а одна даже бросилась к девочке, которую сбили с ног в давке, подняла ее и отвела… на самом деле идти было некуда, но девушка отвела малышку к ее кричащей матери, потерявшей ребенка. Никто никого не отталкивал, никто не топтал упавших, торопясь спастись сам. Никто не совершил грех «я должен остаться в живых любой ценой», заслуживающий наказания. Здесь, в этой зоне смерти, проявилось мужество не только мужчин, но и женщин. Но в конце концов всем не оставалось ничего другого, кроме как сесть на пол под дулами боевиков и надеяться на то, что те хотя бы на какое-то время насытились кровопролитием.

Однако в этом всеобщем движении осталась одна неподвижная фигура. Это был щуплый парень возраста от восемнадцати до двадцати пяти, который спокойно стоял у ограждения галереи четвертого этажа, взирая сверху вниз на парк развлечений из глубины пассажа под названием «Колорадо».

Он был в джинсах, выпущенных на стоптанные туристические ботинки, толстовке с надписью «ГАРВА-Д» (вторая буква Р стерлась после многочисленных стирок) и старенькой бейсболке, развернутой козырьком назад. По цвету кожи и правильной форме носа можно было предположить, что под бейсболкой скрывается копна светло-соломенных волос, и эта догадка была бы правильной. Скрестив ноги, парень стоял, опираясь на перила. У него был такой вид, будто он наблюдал за бейсбольным матчем, парадом или каким-то другим увлекательным зрелищем. В его мышцах, скрытых одеждой, не было ни напряжения, ни шока, ни страха – ничего, кроме полной расслабленности зрителя.

Парень прекрасно разбирался в том, что происходило у него перед глазами. Он с любопытством отметил, что боевики, действовавшие в пассаже «Рио-Гранде», оказались самыми агрессивными и первыми выгнали свое стадо в центральную часть «Америки»; в то же время толпы из «Колорадо» и «Гудзона» появились практически одновременно, столкнувшись и устроив давку. И наконец, показались отстающие из «Миссисипи», и этим беднягам повезло меньше всех, поскольку лучшие места оказались к этому времени уже заняты, и им пришлось довольствоваться периферией, где они оказались ближе всего к распаленным убийствами вооруженным боевикам, рискуя малейшим движением вызвать их недовольство и получить за это пулю.

Затем парень переключил свое внимание на кресло в середине, в котором сидел убитый Санта-Клаус. С высоты четвертого этажа он с трудом мог разглядеть изуродованное пулей лицо и брызги крови на атласе кресла. И все же парень нашел нечто причудливое и забавное в том факте, что этот бесконечно знакомый символ был мертв, окончательно и бесповоротно. Это зрелище многое компенсировало. Хотелось надеяться, что кто-нибудь его сфотографирует, потому что в этом образе было сказано все. Знакомый и обыденный, он тем не менее был доверху наполнен смыслом, что делало его образчиком спонтанного искусства.

Парень мысленно представил себе картинку на коробке: «Мертвый Санта-Клаус», рождественское побоище в торговом центре, видеоигра только для игровых приставок «Сони». Очень смешно, черт побери.

Игра началась.

От 15 часов 20 минут

до 16 часов 00 минут

Стрельба прекратилась. Рей лежал вместе с Молли и другими женщинами в дальнем зале магазина женской одежды «Фредерик» на втором этаже. Вокруг стояли женские торсы, усеченные выше шеи и ниже бедер, облаченные в купальники, кожаные корсеты, трусики, лифчики, однако никто не находил в этом ничего даже отдаленно смешного. За дверями магазина никого не было.

– О господи, – простонала одна девушка. – Господи, господи, господи, я не могу поверить, что это происходит…

– Я не хочу умирать! – подхватила другая женщина. – У меня дети. Я не могу умереть. Этого не должно случиться!

– Пожалуйста, милые дамы, – сказал Рей, – я тут не специалист, но будет гораздо лучше, если вы помолчите и возьмете себя в руки. Сокрушаться о том, как все это несправедливо, можно будет потом.

– Он прав, Филлис, – подхватил кто-то. – Заткнись. Радуйся тому, что Милта с детьми здесь нет.

– Я пришла сюда, чтобы купить Милту подарок на день рождения, черт побери! Он должен был быть здесь!