Барри Эйслер - Дождь для Джона Рейна

Нырнув в темную аллею, я нажал на кнопку баллончика с перечным спреем, чтобы убедиться, что он работает. Я решил оставить его себе. Когда Мураками узнает о Юкико, возможно, мне понадобится дополнительная защита.

На следующий день после обеда я провел ПОС, которую закончил на железнодорожной станции Харадзуки. На выходе со станции влился в вечную реку покупателей в стиле «хип-хоп», наряды которых по достоинству могут оценить только инопланетяне, которая и вынесла меня на Такесита-дори, торговую Мекку токийских тинейджеров. Только в Токио эксцентричная толкотня таких переулков, как Такесита-дори, может существовать бок о бок с элегантными чайными домами и антикварными магазинами «Брамс-но-комичи», и этот резкий контраст — одна из причин того, что Харадзуки всегда была одной из моих любимых частей города.

Тацу заверил меня, что Биддла не сопровождают телохранители, и все же, чтобы понизить кровяное давление, нет ничего лучше независимой проверки. Есть несколько точек, со стороны которых можно подойти к «Жарден де Люсейн»; я обошел все, прикидывая, где бы я расставил наблюдателей, если бы охранял кого-то в ресторане. Я ходил сужающимися концентрическими кругами, пока не убедился, что снаружи нет ни одного агента. Потом вернулся на Такесита-дори и зашел в переулок, проходящий мимо самого ресторана.

Я увидел Биддла из переулка через огромные окна ресторана. Он сидел один, читая газету, прихлебывая время от времени из фарфоровой чашки. Тот же самый человек, которого я видел на фотографии: элегантный однобортный костюм голубого цвета в тонкую полоску, белая рубашка с модным воротником и темно-красный галстук. Общее впечатление — разборчивый привереда, но не слишком; меньше американец — больше англичанин; скорее президент компании, чем мастер шпионажа.

Биддл сидел у окна, профилем к переулку, и это говорило мне о многом: он невосприимчив к окружающему; он не понимает, что стекло не представляет собой защиты от снайпера или от обычного киллера; он думает как гражданское лицо, а не как шпион. Некоторое время я спокойно рассматривал Биддла, представляя себе высокий природный интеллект, за стенами которого он находил укрытие, когда чувствовал свое несоответствие требованиям окружающего реального мира. Лига Плюща, возможно, ученая степень, что вместе могло дать ему больше знаний об офисных коридорах, чем об улице; женитьба без страстной любви, но на правильной женщине, которая родила положенных двоих или троих детей, при этом, послушная долгу, следовала за ним по карьерной лестнице от одной должности до другой; теперь она скрывает растущее чувство крушения и зародившееся отчаяние за улыбками на коктейлях и все чаще — прикладываясь к охлажденной бутылке шабли или шардонне — так легче справляться с тишиной пустых и одиноких дней.

Я зашел. Дверь открылась и закрылась с явно слышимым звуком, но Биддл не поднял головы.

Я двигался по темному деревянному полу мимо канделябров в стиле ар-деко, викторианских столиков и стульев, рояля. Только когда я уже фактически стоял над ним, Биддл поднял голову от своего чтения. И отпрянул.

— К-какого черта?! — запинаясь, воскликнул он.

Я сел напротив. Биддл начал было вставать. Я остановил его, твердо положив руку на плечо.

— Сидите, — тихо произнес я. — Пусть ваши руки будут там, где есть. Я пришел только поговорить. Если бы я хотел вас убить, вас бы уже не было.

Его глаза широко раскрылись.

— Какого черта? — повторил он.

— Успокойтесь. Это вы искали меня. Вот я и пришел.

Он сделал резкий выдох и сглотнул.

— Извините, просто не ожидал увидеть вас здесь.

Я ждал.

— Ну ладно, — после небольшой паузы произнес Биддл. — Первое, что мне хотелось бы заявить: Уильям Хольцер здесь ни при чем. — Я все еще ждал. — Я имею в виду, что у него было немного сторонников. Никто, собственно, по нему не тоскует.

Сомневаюсь, чтобы даже семья Хольцера тосковала по нему. Я еще подождал.

— Чего бы нам хотелось, то есть почему мы искали вас, — продолжал он, — нам бы хотелось, чтобы вы… э-э… вмешались кое в чью деятельность.

Новый эвфемизм, подумал я. Так захватывает.

— Кого? — спросил я, чтобы дать Биддлу понять, что он наконец на верном пути.

— Ну, не так быстро. Прежде чем мы поговорим об этом, мне нужно быть уверенным, что вас это заинтересует.

Я взглянул ему в глаза:

— Мистер Биддл, надеюсь, вы осведомлены, что я очень избирателен насчет тех, в деятельность которых «вмешиваюсь». Поэтому, не зная, о ком идет речь, я не могу вам сказать, заинтересует это меня или нет.

— Речь о мужчине.

— Хорошо, — кивнул я.

— «Хорошо» означает, что вы заинтересовались?

— Означает, что вы еще не заставили меня потерять интерес.

Теперь кивнул он.

— Вы знаете человека, о котором мы говорим. Вы встречались недавно, когда он следил за вашим знакомым.

Только длительная тренировка не позволила мне выказать удивление.

— Назовите его.

— Канезаки.

— Зачем?

Он нахмурился:

— Что значит «зачем»?

— Скажем так: не очень счастливая история моих отношений с вашей организацией требует более высокого, чем обычно, уровня открытости.

— Прошу прощения, я не могу сказать вам больше, чем уже сказал.

— Прошу прощения, но вам придется.

— Или вы не возьметесь за работу?

— Или я возьму вашу жизнь.

Биддл побелел, но не утратил хладнокровия.

— Не уверен, что наш разговор совместим с угрозами, — заметил он. — Мы обсуждаем деловое предложение.

— Угрозы, — произнес я задумчиво. — Я достаточно долго остаюсь в живых благодаря заблаговременному определению и устранению «угроз». Поэтому вот мое деловое предложение к вам. Убедите меня, что вы не представляете для меня «угрозы», и я не буду вас устранять.

— Не могу поверить! — возмутился он. — Да вы знаете, кто я такой?

— Расскажите мне, чтобы я не перепутал надпись на надгробии.

Биддл сердито посмотрел на меня. Через секунду кивнул:

— Хорошо. Я скажу вам. Но только потому, что вам есть смысл это знать, а не из-за ваших «угроз». — Он отхлебнул из чашки. — Канезаки вышел из-под контроля. Он руководит программой, которая может вызвать проблемы по обе стороны Тихого океана, если только о ней станет известно.

— «Сумерки»? — осведомился я.

У Биддла отвисла челюсть.

— Вы знаете… как вы можете это знать, откуда? От Канезаки?

«Тупой ты ублюдок, — подумал я. — Откуда бы я это ни знал, ты только что дал подтверждение».

Я взглянул на него:

— Мистер Биддл, как, вы думаете, мне удалось так долго сохраниться в сфере моей деятельности? Я сделал своим бизнесом знать, куда я вхожу и соответствует ли награда риску. Именно так я остаюсь живым, а мои клиенты получают то, за что платят деньги.