Дмитрий Щербаков - Нимфоманка

Север опять спустил курок, на сей раз отстрелив Столетнику указательный палец. Сквозь рев Федора чуткое ухо Белова уловило звук шагов нескольких человек, бегущих вверх по лестнице, ведущей в кабинет. Север заменил обойму револьвера на новую, хотя в прежней оставался еще один патрон.

— Нам хотят помешать! — улыбнулся он Столетнику. — Пойду встречу!

Белов вышел. Федор слез с кресла, пополз к своему столу. Там в ящике лежал пистолет. Опираясь локтями, оставляя за собой кровавую дорогу, Столетник волок обессиленное тело по полу, словно сквозь вату слыша грохот автоматных очередей и четкое тумканье глушителя.

Наконец вор добрался до стола, встал на колени, выдвинул ящик. Вот оно, оружие, спасение!

Но едва рука потянулась к пистолету, раздался короткий упругий звук и страшная сила как топором отсекла правую кисть Столетника. В дверях, жутко скалясь, стоял Север.

— А крепкий ты мужик, дедуся! — сказал он Федору. — Другой давно бы сознание потерял.

Белов за шиворот выволок Столетника из-за стола и швырнул обратно в кресло.

— Ну что, поговорим наконец? — спросил он.

— Ничего я не знаю… — обессиленно, бескровными губами прошептал Федор.

— А я еще шестерых твоих ребят положил! — похвастался Север. — А они в меня даже ни разу не попали! — Он походил на ребенка, рассказывающего родителям об игре в снежки. — Дурак ты, Столетник, такого бойца предал…

— Не предавал я тебя… — из последних сил выговорил Столетник. Голос его звучал уже едва слышно.

— Может, все же скажешь, где Мила? Ну чего теперь-то… — приставал Север. Столетник молчал.

— Ой, похоже, нам опять хотят помешать! — Белов отошел к окну. По аллее бежали шестеро охранников, дежуривших сегодня у ворот. Север подобрал валявшийся у дверей кабинета автомат одного их убитых первыми бойцов. С пояса ближайшего трупа снял полный магазин, перезарядил оружие. Вернулся к окну, высадил стекло и одной длинной очередью скосил бегущих.

— Ну вот, теперь нам уже никто не помешает! — весело сказал Север Столетнику, оборачиваясь. Федор не подавал признаков жизни. Белов отчаянно вскрикнул, подскочил к вору, начал трясти его.

Столетник был мертв.

— Гадина, гадина, гадина! — заорал Север. — Вша парашная! Сдох, так ничего и не сказав! Где Мила, где?!

Столетник молчал.

Север застыл в нерешительности. Потом осмотрел свою одежду — нет ли на ней крови? Крови не было. Только сапоги нужно вымыть, потоптался по липким лужам… Эта простая работа немного прояснила разум Белова. Он вернулся в комнату, где они жили с Милой. Нужно решать, что делать дальше, думал Север. Единственная оставшаяся ниточка к Миле — Иван. Надо искать Ивана.

Неожиданно резко зазвонил телефон. Здешний номер знал только Павел — Столетник вообще запретил давать этот номер кому бы то ни было и установил аппарат в комнате Беловых, лишь побоявшись истерик Милы — та желала, чтобы муж мог звонить ей из «командировок». Север снял трубку.

— Алло! Алло, Север? — раздался громкий голос Кузовлева. — Куда ты пропал? Звоню тебе, звоню…

— Мила исчезла, — пробормотал Север.

— Да не исчезла она! Полчаса назад мне звонила…

— Где она?! — закричал Белов.

— Приезжай. С ней все в порядке, но… Короче, приезжай. Она оставила тебе звуковое письмо.

Север выскочил из дома, как пробка из бутылки шампанского. Минуту спустя «БМВ» Столетника мчала его в Москву…

…По мертвому особняку привидением бродила совершенно седая, разом состарившаяся Мария Лизунова. Она была у себя, когда началась стрельба. Перепуганная женщина спряталась в чулан, где и сидела, пока все не успокоилось. Затем вылезла и отправилась к Федору. А нашла только его изуродованный труп…

Надежды Маши на сладкую жизнь, лелеемые ею с юности, рухнули, как карточный домик. Ни мужа — сильного, сексуально необузданного мужика, ни миллиардов единиц твердой валюты, ни бананово-кокосового рая, маячившего впереди, — ничего у нее не осталось. И теперь Маша призраком бродила по особняку своих мертвый иллюзий, седая, полубезумная…

— Проходи в мой кабинет, Север, — сказал Павел, встречая Белова. — Что-то ты мне сильно не нравишься… Депрессия?

— Я только что завалил Столетника и всю его дворцовую стражу… — пояснил Север вяло.

— Ну, ты даешь! — охнул Павел, внимательно разглядывая друга.

— Паша, где письмо, о котором ты говорил?! — вдруг резко вскинулся Север.

— В кабинет идем, в кабинет! — подтолкнул его Павел. — Только соберись с духом…

— Я в порядке! — заверил Север.

— Тогда ладно… Мила просила записать ее слова на пленку. Для тебя. Она звонила из автомата.

— Почему она не позвонила прямо мне?

— Поймешь, все поймешь! Пошли!

В кабинете, предусмотрительно заперев дверь, Павел спросил:

— Тебя по дороге никто не видел? Ты же в розыске.

— Если кто и видел, не узнал, как и утром, — отмахнулся Север. — Правда, ехал я сюда на машине Столетника, но, добравшись до города, бросил ее. Так что пришел чисто, без «хвоста». Не волнуйся.

— Тебе надо быстрее делать пластическую операцию! — сказал Павел озабоченно.

— Само собой. Где письмо, не томи!

— Вот оно, — врач указал на магнитофон, спаренный с телефоном. — Нажми кнопку воспроизведения.

— Может, оставишь меня одного? — попросил Север неуверенно.

— Я все равно его уже слышал! — возразил Павел. — А оставлять тебя одного мне не хотелось бы…

Север, вздохнув, включил запись.

«Север, милый! — услышал он любимый голос. — Я знаю, что ты уже вернулся. Прости, что не подала тебе вестей сразу — у меня совсем не было ни денег, ни жетонов. Пришлось попрошайничать. И вот — звоню. Еще прости, что звоню не прямо тебе — мне было бы больно слышать твой голос, очень больно…

Ты хочешь знать, что случилось? Малыш! Позволь мне тебя так называть! Малыш, я слышала ваш разговор с Павлом. Совершенно случайно слышала, поверь. И поняла главное — я практически неизлечима…

Север! Я больше не могу позорить тебя! Я не хочу, чтобы ты был убийцей! Я ведь знаю, как противно тебе убивать людей по заказу, даже плохих людей! Как мучительно это для твоей совести. А ради моего комфорта ты готов этим заниматься. Поэтому я ухожу. Не ищи меня — все равно я теперь с другим лицом и свою Милу ты не узнаешь. Так что не ищи…

И еще, умоляю тебя, оставь мысли о самоубийстве! Ведь я бы покончила с собой не задумываясь, если бы не знала, что ты отправишься следом! Не делай этого! Я ушла, потому что мне стыдно находиться рядом с тобой, стыдно быть грязной шлюхой, а не быть ею я не могу. Но есть же надежда, что я стану другой! Этой надеждой я и буду жить отныне… И тогда, когда болезнь пройдет, я найду тебя и мы все-таки соединимся. Только ради Бога не убивай себя! Иначе и моя жизнь лишится смысла… А я верю, не могу не верить, что когда-нибудь мы будем вместе! И твоя жена будет только твоей женой… Я люблю тебя, Север!