Михаил Серегин - Божий спецназ

Управляющий, занеся уже ногу на подножку машины, остановился, не выпуская ручку открытой дверки машины.

– Опять у нас неприятности в селе, – начал священник. – Дело общее, социальное, поэтому к тебе и пришли. При случае в разговорах с односельчанами ты об этом расскажи. Безобразие похуже варварства.

– Да что случилось-то?

– В клубе сегодня ночью кто-то прямо посреди музыкального класса нагадил.

– Нагадил?

– Именно, – пояснил отец Василий, – справил большую нужду. Естественно, предварительно взломав входную дверь здания клуба. Как вам это нравится?

– Что же это такое творится-то? – не выдержал Прокопенко. – Я своих односельчан не узнаю. Какая же сволочь, простите, батюшка, это делает? Ладно бы, если пацаны нахулиганили, так ведь взрослые ведь гадят, откровенно гадят, и все тут!

Хлопнула водительская дверка «уазика», и из-за капота появился Белоусов.

– Все никак не поладите, – усмехнулся он. – Надо же какие-то компромисы искать.

– Какие? – не понял, точнее, сделал вид, что не понял, священник. – Свернуть деятельность храма? Закрыть его совсем? Какие, подскажите?

– А может, заведующий клубом сам… того, – предположил с усмешкой Белоусов, – по пьяному делу совершил. А сам теперь уже и не помнит.

– Кузьмич, между прочим, вторую неделю не пьет, – заявил Прокопенко.

– Не пьет или пьяным его не видели? – попытался уточнить участковый.

– Зря вы так, – не выдержал священник. – Не на тех грешите, Павел Борисович. Не знаю уж, кто совершил это безобразие, но помещения освящены крестом и молитвой. Падет гнев Господен на грешника, помяните мое слово.

С этими словами отец Василий повернулся и потащил за рукав за собой возмущенного Кузьмича. Тот ворчал, возмущался вполголоса по поводу бездействия Белоусова и поминал прошлого участкового Рогова, при котором никто не посмел бы затевать такое. Отродясь такого в селе не бывало.

Уже поздно вечером отец Василий узнал, что Прокопенко с участковым днем ездили на ферму Овчарова. Пашутин организовал там митинг с флагами и самодельными плакатами. Поводом послужило то, что предприниматель запустил очередной животноводческий комплекс и на днях должно было прийти закупленное небольшое поголовье скота. Под это Овчаров нанял несколько человек для работы в новом комплексе. Нанял именно из Верхнеленского, обеспечив еще несколько человек постоянной работой. Хуже было другое. По договоренности со школой он принял на летнюю отработку старшеклассников. Есть такое понятие в российских школах, именуемое «обязательный общественно полезный труд школьников в летние месяцы». Если раньше такая отработка проводилась бесплатно, то Овчаров решил заплатить школьникам. Не очень много, но достаточно, чтобы мотивировать их на добросовестный труд. Пашутин узнал об этом и устроил чудовищный скандал везде, где только мог, позвонив даже в районный отдел образования и редакцию районной газеты. Подал он эту ситуацию, естественно, как использование детского труда «новыми русскими», чуть ли не капиталистическое рабство. Участниками акции вместе со старым неугомонным коммунистом были несколько известных сельских скандалисток. Двух в свое время уволил Овчаров, а еще три мамаши сами упросили школу перенести отработку своим деткам, отправив их куда-то отдыхать. Теперь их, что называется, «душила жаба». Там же оказался и подвыпивший Гусев. Короче, первый день отработки школьников прошел комом и чуть было стараниями Пашутина не был сорван совсем.

Подумав немного, отец Василий решил сделать еще одну попытку поговорить по душам с молодым участковым.

Белоусов оказался дома, когда, извинившись за поздний визит, священник пришел к нему. Разговор получился долгий. Отец Василий попытался объяснить лейтенанту, что нельзя разговаривать с людьми, практически унижая их – и Кузьмича, который вдохновился новым и интересным для себя делом преподавания в воскресной школе и практически бросил пить, и предпринимателя Овчарова, который с пониманием относится к населению и своим рабочим. Он ведь не обязан, а помогает, чем может, и сельчанам, которые для него чужие – ведь он не из этих мест, – и храму, а ведь его нельзя назвать верующим. Просто Овчаров понимает, что, придя в это село, он должен жить общей жизнью, так сказать, пришел в чужой монастырь и живет по монастырскому уставу, а не по своему.

Участковый стал возражать, что не обязан пресмыкаться и подстраиваться, а наоборот, должен устанавливать определенные предписываемые законом порядки. По его мнению, Рогов распустил граждан своего участка, а теперь ему, новому участковому, хотят сесть на шею. Если он, лейтенант Белоусов, начнет идти на поводу у населения, то погрязнет в мелких разборках из-за каждого разбитого горшка и унесенной ветром с забора половой тряпки. Он считал, что должен свой участок держать в строгости и вмешиваться только тогда, когда совершаются действительно противоправные действия, которые могут нанести настоящий вред имуществу или здоровью граждан. Он же, Белоусов, попрекнул настоятеля храма, что тот слишком вмешивается в мирскую жизнь, хотя его работа – верующие прихожане. Своей чрезмерно активной позицией он наживет себе врагов и оттолкнет верующих от храма.

Спор продолжался до поздней ночи. Ничего он в отношениях священника и молодого участкового, по сути, не изменил. Лишь точнее расставил акценты. Это тоже был результат, хотя и отрицательный. Теперь отец Василий хорошо понимал, что в сложившейся ситуации он может положиться лишь на немногих людей в селе. Прихожане в основной своей массе были людьми хорошими и терпимыми, но пассивными. Все заканчивалось обсуждениями у калиток и на завалинках.

Кузьмич был человеком вялым, не способным на серьезный поступок – одним словом, творческая личность, страдающая запоями. Прокопенко был на стороне настоятеля храма, но лишь по своей должности. В душе он был убежденно неверующим и поэтому проблемы храма принимал далеко не всегда близко к сердцу. В крайнем случае он будет действовать, но лишь в рамках своего долга, не больше. Был еще и непонятный Матюшин. К батюшке он относился с большим уважением и, как бы это точнее сказать, интересом. Старый охотник многое повидал на своем веку, но вот таких священников, кажется, впервые. Был охотник верующим, но храм посещал редко, пропускал причастия. Иногда приходил на воскресную службу, стоял в сторонке, будто лишь любуясь убранством храма. Вот и все, на кого мог опереться отец Василий. Правда, был еще предприниматель Овчаров. Но тот имел свои заботы, которые были несравнимо сложнее забот батюшки. Со своими животноводческими комплексами Овчарову приходилось сутками крутиться, как белке в колесе. До проблем храма ли ему, тем более что Овчаров был тоже неверующим. По крайней мере, интереса к службам не проявлял.