Сергей Зверев - Скорая десантная помощь

– Вот только как вас провезти через границы? – задумчиво посмотрел он на Лаврова. – Если ваши документы уже везде и всюду засвечены, то срочно надо сделать другие. Займемся этим прямо сейчас.

Изменив внешность Андрея при помощи усов и очков, хозяин дома, демонстрируя профессиональные навыки, снял его цифровой камерой и, сбросив снимок через компьютер на флеш-карту, куда-то с ней отправил Драгутина. Заметив, что гость выглядит уставшим, он предложил Лаврову прилечь отдохнуть.

Проснулся Андрей уже поздним вечером. Отдых в разы прибавил сил и бодрости. Выйдя в горницу, он с удивлением увидел там человек десять мужчин и женщин самого разного возраста. Как пояснил Радован, в его доме собрались родственники тех, кто проживает в Трешнье.

Всего лет десять-пятнадцать назад эти люди могли видеться друг с другом, ездить в гости и не задумываться о том, сколь далеко или близко Зелена от Трешньи. А теперь географически мизерное расстояние, разделяющее эти два сербских населенных пункта, с какого-то момента вдруг обратилось в некую бесконечность, которую не преодолеть ни пешим, ни на авто…

Слушая повествование Драгутина, которому, как понял Лавров, повторять его пришлось уже не единожды, некоторые из гостей сидели с окаменело-хмурыми лицами, некоторые утирали повлажневшие глаза. Особенно людей возмущало откровенно двуличное поведение кфоровцев, необычайно лояльных к косоварам и зачастую весьма недружелюбных к сербам.

На какие-то вопросы пришлось ответить и Андрею. Один из гостей – старенький, но еще бодрый дед, пожав ему руку, на смеси русских и сербских слов сообщил, что ему когда-то тоже довелось повоевать с иноземцами. Еще подростком он ушел в партизаны и одним из первых встретил советские войска.

– Ни-чэго, – заключил он, – све бити хорошо!

По мнению старика, он обязательно доживет до того времени, когда Сербия вернет себе свою исконную землю Косово. В этот момент в дверь заглянул какой-то паренек и поманил к себе хозяина дома. Радован вышел из горницы и, вернувшись через минуту, вручил Лаврову паспорт гражданина Франции на имя Тихомира Пэйвло.

– Решили сделать тебя сербом, получившим французское подданство, – пояснил он. – Теперь мы можем ехать.

Уже в первом часу ночи по улицам Зелены промчалась синяя «Шкода», в которой сидели двое мужчин. В свете не очень частых уличных фонарей мирно дремали дома с темными окнами. Вырулив за окраину городка, машина повернула на северо-запад.

Еще по пути в Зелену Андрей долго и мучительно размышлял о том, куда же ему направиться – в Лиссабон или Брюссель? И никак не мог сделать окончательный выбор. Ведь если он ошибется, то ценой ошибки станет безусловный провал операции. Все его усилия и мучения окажутся напрасной тратой времени и сил. Разумеется, помимо Лаврова, в это же время по всей Европе вели розыски и другие сотрудники российских разведывательных и иных специальных служб. Но Андрей на других оглядываться не привык. К тому же провал одного из агентов в Польше говорил о том, что далеко не все из них могли рассчитывать на успех. И лишь ступив на улицы города, он вдруг ощутил некое озарение: ехать нужно в Брюссель!

И вот он снова в дороге… За остаток ночи они пересекли с юга на север пол-Сербии. Потом началась Венгрия, которую они промчались за несколько часов. Далее была Австрия, куда въехали уже около полудня, Германия… За время своих странствий изрядно набив оскомину по части созерцания иноземных красот, Лавров почти не замечал ни самых роскошных и изысканных ландшафтов, ни памятников западноевропейской средневековой старины, ни кичливо высящейся ультрасовременной архитектуры городов. Он думал только об одном – поскорее прибыть в Брюссель, найти место, где содержится Борисов, и изыскать способ его освобождения. Что-то иное его совершенно не трогало и не интересовало.

Поздним вечером прибыв в Кёльн, основательно измотанные Радован и Лавров решили остановиться на ночлег в одном из пригородных кемпингов, который представлял собой просторную одноэтажную постройку, облицованную ярким сайдингом и другими модернистскими наворотами.

Они взяли по отдельной одноместной комнате, хотя дешевле было взять одну двухместную. Но Радован, чуть смущаясь, уведомил, что по ночам храпит с мощью реактивного самолета, из-за чего, будучи женатым несколько раз, в итоге так и остался одиноким.

Поскольку оба путешественника за день проголодались основательно, то сразу же после заселения в свои номера решили сходить в пристроенное к зданию кемпинга кафе. К их удивлению, несмотря на поздний час, там было не протолкнуться. Сокрушенно извиняющаяся официантка предложила два свободных места за разными столиками. Подумав, они согласились, хотя этот вариант был чреват всевозможными подвохами, если учесть факт двойной липы в документах Андрея, согласно которым он был французскоподданным сербом.

Проводив Радована к компании солидных бюргеров, хотя именно туда Лавров и пошел бы с наибольшим удовольствием, официантка (наверняка из самых лучших побуждений) провела его к столику с молодежью. В обществе двух модниц с пирсингом в носу, одна из которых была типично скандинавского типа, а другая больше походила то ли на испанку, то ли на итальянку, сидел баскетбольного роста блондинистый немец, чем-то очень похожий на Тома Круза.

Поздоровавшись по-английски, Андрей на смеси немецкого и английского сделал официантке заказ. Спутницы «Круза» с интересом воззрились на нового соседа по столу. Быстро взвесив «за» и «против», Лавров решил представиться как Майкл Ринненган. А почему бы нет? Как французский серб он мог проколоться в два счета по части знания языков. А вот как англичанин худо-бедно на что-то еще походил. Постепенно завязался хотя и отдающий некоторой чопорной светскостью, но тем не менее достаточно оживленный разговор.

Девицы, назвавшиеся Нора и Инэс, не страдая недостатком любопытства, постепенно освоившись, засыпали Андрея вопросами – кто, откуда, зачем, почему… Чтобы не проколоться, сболтнув чего-то лишнего, Лаврову пришлось внутренне напрячься до предела, внешне изображая непринужденность и жизнерадостность. Впрочем, его очень выручили доставленные официанткой бутылка дорогого марочного вина и тарелки со снедью, которую он с видом ценителя хороших яств начал интеллигентно отправлять в рот, а также пресловутый языковой барьер. Датчанка Нора немецкий знала в совершенстве, но ее английский оставлял желать много лучшего. Испанка Инэс владела французским, а немецкий и английский знала кое-как. Их компаньон Виг, изучавший в университете древние языки, к современным был во многом равнодушен.

В ходе общения, разумеется, не обошлось и без самого главного женского вопроса – женат ли «мистер Ринненган»? Узнав, что их визави семейными узами связан, дамы разочарованно переглянулись. Вздохнув, Нора сокрушенно резюмировала: