Сергей Зверев - Золотая рота

– Отлично! – возликовал Калманович. – Два дня еще можем жить!

И снова принялся доставать: не хочет ли Андрей присоединиться к его запланированному алкогольно-табачному туру? Он слышал, что на острове можно достать эксклюзивные гаванские сигары «Лонсерос Коиба», здесь отличный доминиканский ром, причем такое количество его разновидностей, что одному все это ну никак не выпить…

– Рекомендую «Бруталь», «Барсело» и «Бермудес», – повернулся сидящий впереди мужчина с добродушной физиономией. – Их еще можно потреблять внутрь, а вот все остальное категорически не советую. Вы должны быть уверены, что ваш организм принимает ром. Вот мой, например, его решительно отвергает – убеждался неоднократно, просыпаясь не там и не с теми. Похмелье с этой штуки просто убивает. Угрожает печени утром, днем и вечером, – остроумно переиначил мужчина известную рекламу бесполезного лекарства.

– Хм, – сказал Калманович, – мужик, ты нас расстраиваешь…

– А «Лансерос Коибу» вы здесь не найдете – в лучшем случае подделку. Но не стоит печалиться – местные сигары по качеству не уступают кубинским. Кстати, и кофе здесь недурственный – заявляю как специалист. Но чтобы его найти, придется хорошенько поработать ногами – мы все-таки вдали от основного острова… Грибов, – протянул он руку сначала Андрею, потом Калмановичу, – просто Грибов. В третий раз на Карибах. Не женат. Директор сервисного центра по ремонту оргтехники.

– Присоединяйся, – снисходительно разрешил Калманович.

Покосившись влево, Куприн обнаружил, что сидящая за проходом женщина бросает в его сторону недвусмысленные «послания». Немного смутилась, перехватив его взгляд, но тут же заулыбалась, протянула узкую ладошку:

– Сикорская. – Покосилась на облизнувшегося Грибова, засмеялась: – Просто Сикорская. Галина Игоревна. Ведущий научный сотрудник в Институте ядерной физики Сибирского отделения Академии наук.

Для «ведущего научного сотрудника» она была сравнительно молода и недурна собой. Узкое лицо, роскошные каштановые волосы, заколотые на висках невидимками, отсутствие каких-либо жиров под облегающими джинсами и легким жакетом.

– Ничего себе, – грубовато оценил Калманович. Смерил женщину раздевающим взглядом. – Прошу прощения, мадам, от вас не фонит?

– Фу, – поморщилась Сикорская, – какой примитив. Фонит, уважаемый россиянин, еще как фонит.

– Вы одна? – полюбопытствовал Грибов.

– Одна и впервые, – засмеялась женщина. – Предыдущие годы жила в заточении в замке великана. Вы должны быть в курсе, уважаемые соотечественники, в какую недостижимую мечту превращается в наше время слово «отпуск». Удивляюсь, как мои мозги еще не утекли за рубеж… – Словно ненароком, она мазнула взглядом Андрея и быстро провела язычком по нижней губе.

И снова неприятные ощущения – за спиной у Сикорской сидели двое и, не моргая, смотрели ему в глаза. Он не подал вида, что неприятно, – любезно улыбнулся. Женщина постарше Сикорской – когда-то была хороша собой, да и сейчас еще недурна (в полумраке), – отозвалась смущенной улыбкой и машинально потеребила мочку уха – жест, давно изученный психологами. Мальчик лет тринадцати, сидящий рядом с ней, не улыбался. Он был какой-то странный – прямой, как шпага, в очках, с редкими, тонкими волосенками, неподвижным лицом. Равнодушно таращился на Андрея, не моргая, не отводя глаз – это было неприятно… и как-то необычно.

– Здравствуйте, – проговорила женщина, – меня зовут Алла Юрьевна. Мы из Тулы.

«А я подумал – «скопские», – чуть не вырвалось у Андрея. Он склеил самую располагающую на свете улыбку.

– Буэнос диас, сеньора, – проворковал он, – очень и очень приятно. Андрей. А он настоящий? – не удержался он от вопроса, кивнув на мальчика.

Последний не изменился в лице, а женщина слегка зарделась. Но обижаться не стала. Толкнула мальчика в бок, и тот со вздохом перевел взгляд за окно.

– Он у меня такой, да, – сказала она, и было непонятно, то ли гордится чадом, то ли жалуется.

– Какой хороший чико, – оценил Андрей.

– Уже почти мучачо… – еще больше покраснела женщина. Машинально отметилось, что испано-русский разговорник женщина если и не освоила, то, по крайней мере, пролистывала.

– Еще увидимся, – уверил Андрей, возвращая голову обратно и растирая затекшую шею.

А люди в его окружении уже вовсю общались.

– А? Что? Почему без нас? Что тут происходит? – заскрипели и напряглись кресла под тяжестью хрупких женских рук.

И за спинами Андрея и Калмановича возникли два смазливых девичьих личика – со смешливыми глазками и вздернутыми носиками. Обозрели присутствующих, принюхались, посмотрели друг на дружку и засмеялись. Потом поднялись выше и положили локти на спинки впереди стоящих кресел.

– Мама дорогая… – поразился Калманович. – Вот так литавры… Ой, не бейте, это комплимент… – Он шутливо прикрылся ладошками с растопыренными пальцами.

Девчушки не обиделись, лишь та, что посветлее, погрозила Калмановичу кулачком, а та, что потемнее, из сжатого кулачка выстрелила средним пальцем и ехидно засмеялась. Запущенными комплексами девицы не страдали. Андрей заметил, как разом поскучнела Сикорская, нахмурилась сидящая сзади Алла Юрьевна – мамаша странного «мучачо».

– Обалдеть… – восхищенно бормотал Грибов. – И как мы вас сразу не заметили, девушки? Вы что там, прятались? Добро пожаловать в компанию, как говорится. Студентки, я прав?

– Вроде того, – поморщила носик темненькая.

– А может, и нет, – добавила светленькая.

Они опять переглянулись и заразительно прыснули. Девчушки были хороши собой и на фоне моря и пальм должны были смотреться просто исключительно.

– Ада, – представилась темненькая.

– Рая, – сказала светленькая. Отметила реакцию и добавила: – Нет, серьезно…

– О Боже святый! – шутливо перекрестился Калманович. – Бывает же такое…

– Символично, – согласился Грибов.

Беседа текла непринужденно. Девушки выглядели младше своих лет. Одна была аспиранткой (Андрей не запомнил, кто и где), другая окончила вуз и стояла на перепутье – работать или жить. Девчонки щебетали, оценивающе поглядывая то на Грибова, то на Андрея. Мужчины упражнялись в остроумии. Втянулась в беседу и Сикорская. Вытянула шею и вставила несколько замечаний Алла Юрьевна. Автобус уже одолел расстояние от аэропорта до Аллеридо и втягивался в петляющие улочки, застроенные белыми домами. «Плутаем, как Володя Дубинин в керченских катакомбах», – пошутил Калманович. Стены зданий прятались за ворохами вьюнов, окна и бесхитростные балкончики были заставлены цветами. Фруктовые деревья теснились за белеными оградами. Обилие красок поражало. До первой линии отелей, расположенных на побережье, оставалось немного. Андрей уже извелся – он устал улыбаться и дурачиться. Зло было рядом, оно маскировалось под добродетель, он чувствовал его каждой клеточкой. Кто-то из людей, его окружающих, был не тем, за кого себя выдавал. Его пасли – значит, боялись, что он может что-то раскопать; значит, в истории пропавшего чиновника имелось здравое зерно. И тайну до поры до времени не выпускали из клетки…