Сергей Зверев - Я родом из СОБРа

«Это война», – отстраненно подумал Чижов и невольно крепче сжал ремень своей надежной «СВУ». Хоть все и ждали уже давно чего-либо подобного, все равно это известие оглушило.

– Я надеюсь на вас, на вашу выучку и на ваш боевой дух. Вы прошли хорошую подготовку, я всегда следил за вашей учебой. – Генерал помолчал и снова оглядел строй. – Вопросы есть?.. Вопросов нет, – ответил он сам себе и повернулся к командиру: – Зайдите ко мне на инструктаж.

– Есть, товарищ генерал!

Начальник Северокавказского РУБОПа еще постоял, оглядел отряд и неторопливо зашагал к себе.

«Вот почему он нас так долго рассматривал, – догадался Алексей. – Видимо, думал, кого он уже не увидит... Ведь он сам, лично, принимал нас всех на мандатной комиссии. А теперь отправляет на войну».

Погрузка была недолгой. Еще раз крикнув дежурному из люка бронетранспортера, чтобы позвонил к нему домой и соврал что-нибудь, Алексей поудобней устроился на сваленных сумках, поглубже натянул теплую зимнюю шапочку и обхватил руками свою винтовку. Она была отлично пристреляна, и ее следовало беречь от различных ударов и потрясений. В ноги горячо задул воздух из печки, водитель с лязгом воткнул первую передачу, и БТР один за другим пошли по спящему еще городу на восток.

Ввод российских войск в Чеченскую Республику, ставшую гнездом разбоя и бандитизма, шел с трех направлений: со стороны Дагестана, Ингушетии и Осетии. Маленький тихий сонный городок Моздок, что значит по-кабардински – «глухой лес», находится совсем недалеко от границы с Чечней. Неожиданно он превратился в центр крупной войсковой группировки со множеством штабов различных уровней, госпиталями, связью, базами снабжения и неизбежного в начале войны всеобщего бардака.

Честно говоря, Алексей ожидал, что их бросят в бой прямо с ходу. Ему казалось, что в Грозном уже построено множество укрепленных огневых точек, занятых боевиками, которые надо будет брать, невзирая на потери. Он волновался, конечно, как и все остальные, и постоянно продумывал свои действия. Чижов именно волновался, а не трусил, так как успел уже принять участие в нескольких задержаниях бандитских групп и научился подавлять естественный человеческий страх перед смертью. Хотя специфика специальных отрядов быстрого реагирования управлений по борьбе с организованной преступностью была совершенно другой и вести обычный пеший бой их не обучали, правительство страны рассудило по-другому. Если уж объявлена цель этой войны – борьба с незаконными вооруженными формированиями на территории отдельно взятой республики, то, кроме армии, пусть с ними борется и милиция, раз они незаконные. Это уже позже произошло разделение функций милиции, армии и Федеральной службы безопасности. А в начале войны отряды СОБРа иногда выполняли роль обыкновенного пехотного взвода.

Трясясь на жестком сиденье бронетранспортера, Алексей вспоминал жаркий спор между своими ребятами в спортивном зале. Как всегда, все занимались и постоянно болтали в перерывах между «подходами». Говорили о возможной войне, хотя официально это называлось «контртеррористическая операция».

В отряде не было и намека на национальную рознь, хоть служили там кабардинцы, балкарцы, русские и представители других наций. Когда твои товарищи не трусят и прикрывают твою спину, оставляют что-то поесть, пока ты на операции, дают поспать больше, если ты заступил в наряд сразу после выезда, то национальные грани стираются моментально. Начинают цениться совсем другие вещи. Человека в экстремальной ситуации видно сразу, и на первый план выходит такое качество, как надежность. А обо всем остальном можно было поболтать, если останутся живы.

Тимур, дагестанец по национальности, толковый и грамотный офицер, служивший в отряде чуть ли не с момента основания, открыто начал возмущаться готовящимся вторжением войск в Чечню.

– Зачем Россия туда лезет? – громко говорил он, возбужденно делая круги вокруг тренажера и возмущенно жестикулируя. – Чеченцы сами разберутся, что им делать. Русские войдут туда, и начнется бардак. Москва всегда указывала Кавказу, как нам жить. Может, хватит, а?

При этом он совершенно не стеснялся нескольких русских, которые хмуро слушали его эмоциональную речь. Дагестанец, всегда предельно корректный в вопросах национальности, не обращал внимания на Алексея и Валеру именно потому, что совершенно справедливо считал их своими. И он знал, что разница между ними только в пятой графе в паспорте. А когда речь идет о взаимовыручке в сложной ситуации, то собровцы в паспорт друг другу не заглядывают. Того же Валеру, коренного нальчанина, русского по национальности, в Москве назовут «черножопым», и, что самое печальное, Валера прекрасно об этом знал.

Виктор, коротко стриженный боксер и «качок», начал спорить с Тимуром.

– Чечня окончательно оборзела! Когда две недели назад в Приэльбрусье орлы из личной охраны Дудаева приезжали, помнишь? Им замечание сделали, так они начальника райотдела в заложники взяли и спокойно уехали! И выбросили его из машины на границе! И никто им за это ничего не сделает! Как ты их в Чечне достанешь? А в Нальчике на Республиканской, помнишь? Чеченца с гранатой? Тогда парню из местного УБОПа две руки оторвало, когда он пытался его блокировать. Забыл? Хватит им волю давать, вечно от них все проблемы!

Тимур начал горячиться.

– Я все помню! И в Приэльбрусье с тобой выезжал! Только это бандиты, их надо валить сразу. В Чечне милиция тоже пытается что-то делать...

– Какая там милиция! Все они одинаковы, сейчас у всех там оружие; нам еще дадут жару, вот увидишь. А почему они нападают на солдат и воинские части? У нас, вон, пограничники спокойно стоят возле нашего гаража, и никому они не нужны, никто в них по ночам не стреляет!

– Э, ты про весь народ так не говори! – Тимур уже повысил голос и почти что кричал. – Не фиг всех людей под одного говнюка равнять! Там и порядочные ребята есть!

– Как только русские ушли из Чечни, там сразу начался бардак, признай, Тима!

Весь подтекст этого спора заключался в том, что Виктор, хоть и не впрямую, пытался доказать Тиме, что без России Кавказ не выживет. То есть он хотел показать превосходство русских. Смотрите, мол, «чурки», вы без нас здесь все передеретесь, прольете кровь и потом приползете обратно на коленях. В нем говорила обида «старшего брата», от опеки которого в девяностые годы поспешно освобождались национальные окраины бывшего Советского Союза. Во всех северокавказских республиках давно уже вели свою активную деятельность различные национальные движения, с каждым днем набиравшие обороты, и ничего хорошего от этой деятельности не ожидалось. Русские торопились покинуть Кавказ, миграция приняла невероятные масштабы, и обида на коренное население (мол, при советской власти помалкивали в тряпочку, все были довольны, всего вам хватало, а сейчас подняли голову, Сталина на вас нет) вырывалась порой наружу. Именно эта «русская» обида и присутствовала сейчас в подтексте спора между двумя офицерами.