Сергей Зверев - Я родом из СОБРа

Арби мчался через запущенный сад, как кабан, которого преследуют волки. Он понимал, что дорога каждая секунда, и не разбирал дороги. Единственная мысль беспокоила его – не повредить бы ноги. Тогда он не уйдет. А ведь все шансы на спасение есть. Его не ранили и вряд ли заметили. В бою всегда присутствует элемент беспорядка и бардака, так что он еще мог скрыться незамеченным.

На Кавказе традиционно ставят высокие глухие заборы, там нет низеньких штакетных ограждений, поэтому он увидел солдат, стоящих в оцеплении, только тогда, когда перемахнул через очередное препятствие. Он свалился на землю после прыжка и немного прокатился по ней, гася скорость падения. И встретился глазами с обернувшимся на шум солдатом. В руках у того был автомат. Не раздумывая ни секунды, Онищенко вскинул оружие и дал длинную очередь. Первые две пули попали Арби в бедро, остальные выбили каменную крошку над его головой. Удержать автомат в момент длинной очереди невозможно: ствол уходит вверх и вправо, Сергей знал это, но внезапно появившийся с тыла человек напугал его, и реакция у солдата могла быть только одна.

Собравшиеся перед оцеплением люди снова подались назад при звуке автоматной очереди. Сиваков моментально развернулся на выстрелы. Он с ходу оценил ситуацию, спрыгнул с БТР и побежал к лежавшему у каменного забора человеку. Тот был без оружия, держался руками за ногу и глухо стонал.

– Ты кто?! Ты откуда?! – крикнул Сиваков и принялся осматривать рану на ноге. Люди вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть раненого, переговаривались между собой. Но никто не отваживался переходить невидимую линию оцепления.

– Я спал дома... Начали стрелять... Я выскочил, в меня попали... Вы кто? – прошептал Арби, сжимая простреленное бедро. Руки его были в крови. – Мне в больницу надо... Я ничего не знаю... – снова проговорил чеченец и закрыл глаза.

Сиваков положил автомат на траву рядом с ним и рванул «липучку» на разгрузке, открывая карманчик с аптечкой. Вытащив пластмассовую ампулу с промедолом, офицер чуть сдавил ее, и из иголки одноразового шприца брызнула тонкая, как волос, струйка лекарства. Не разжимая пальцы, Сиваков нагнулся и вогнал иглу в ляжку лежавшего человека, прямо через ткань грязных спортивных штанов. Арби вздрогнул и открыл глаза.

– Я ничего не знаю... За что в меня стреляли? – спросил он и посмотрел в глаза русского.

Сиваков смутился. Перед ним был явно человек, не имевший отношения ко всему происходящему. Наверняка какой-нибудь соседский мужик, который спросонья попал под «раздачу». Он был в порванной футболке и «спортивке». Оружия при нем не было, да и спрятать его было некуда, не в трусы же пистолет засунешь... Сиваков обернулся и крикнул:

– Врача сюда!

– Ну что, давай прощаться? На базе увидимся, – и Гордей протянул руку Газдиеву.

Тот с колонной разведбата уходил в Ханкалу, увозя с собой троих раненых и восемь мертвых тел, найденных в доме. Ему предстояла долгая бумажная работа по оформлению силовой операции и допросы задержанных. В общем-то, результаты работы были неплохие. Гордей же решил, что спецназу удобнее всего вернуться тем же путем, каким пришли. Можно, конечно, потащиться в Ханкалу, потом оттуда домой, но на это уйдет несколько дней. У военных свои правила, одиночные машины практически перестали передвигаться по территории Чечни в районах, где велика опасность нападения, надо было ждать формирования колонны с надлежащей охраной, и старший группы СОБРа просто не хотел терять времени.

Они пожали друг другу руки, затем Газдиев обошел всех спецназовцев и попрощался со всеми. Гордей построил своих, еще раз проверил наличие оружия, документов и повел их обратным путем в предгорья.

Углубившись в лес на километр, Гордей остановил группу на перекур и снова вытащил карту. Заблудиться он совершенно не боялся, они шли обратно, а это значит, что направление надо держать на запад. С сигаретой в зубах, он обдумывал лучший план выхода. Они пойдут быстро и налегке и уже вечером окажутся на территории Ингушетии. А там их будут ждать. Дело облегчалось тем, что связь со своими была устойчивая, связисты РУБОПа поставили по усилителю в каждой республике, и можно было говорить с дежурной частью с любой высокой горки.

– Чего тебе, Алексей? – не поворачивая головы, спросил Гордей. Он уже успел разобраться в характере Чижова и знал, что этот парень не умеет просить. Не то что не может, а не умеет. Он долго кряхтит и вздыхает, прежде чем изложит свою просьбу. Вот и сейчас он сопит над ухом Гордея и мешает думать.

– Да я это... Сань... Мне отойти надо на полчасика... – выговорил Чижов и вздохнул.

– Куда это отойти? – рассеянно проговорил старший, прикидывая офицерской линейкой расстояние на карте и задумчиво шевеля губами. Алексей понял, что тот не слышит его.

– Да я там этого чеченца... – Чижов замолчал.

– Что ты этого чеченца? – теперь уже внимательно спросил Гордей и оторвался от карты.

– Да не убил я его! Я служил с ним... Просто к дереву приковал наручниками, он там уже больше суток сидит. Разреши я схожу, отпущу его, все равно все уже закончилось. А как мы назад пойдем, он и не узнает, – торопливо добавил Алексей, запоздало сообразив, что живой свидетель никогда не желателен для спецназа.

Гордей молча смотрел на Чижова, переваривая информацию. Наконец он отвел взгляд от опустившего голову Алексея, тяжело вздохнул и спросил:

– Место хоть запомнил?

Поняв, что разрешение практически получено, и зная, что Гордей все равно накажет его за неисполнение приказа, но уже на базе, Алексей обрадованно проговорил:

– Да запомнил я, это вон там, – и он показал рукой направление. – Через высотку перевалю и спущусь по ручью вниз метров на пятьсот. Я запомнил. Я быстро обернусь, освобожу его и назад.

– Один не ходи. Аслан! Сходишь с Чижовым. Он по дороге объяснит, в чем дело. Остальным отдыхать. В охранение три человека, Замир, определи людей. Смена через час. – Он обернулся к Алексею: – Вернемся на базу, шкуру спущу. Выговор как минимум, уж извини. И без тринадцатой останешься.

Чижов махнул рукой и поднялся.

– И побыстрее, – добавил Гордей, провожая взглядом две фигуры в камуфляже. Через полминуты их уже не было видно в зарослях густого подлеска.

Чижов торопился, но смотрел под ноги. Он несколько замедлял шаг, чтобы ступать наверняка. Он и Аслан знали, что травма голеностопа может привести к непоправимым последствиям для группы спецназа. Но Аслан торопился. Раздосадованный тем, что приходится тратить время на какого-то «чеха», он шел, не глядя под ноги, и ворчал что-то себе под нос. Наконец он произнес в спину Алексею:

– Пусти меня вперед. А то я все время в тебя утыкаюсь.