Сергей Зверев - Мир вздрогнет от нашего гнева

Потом началась одноэтажная часть города, впрочем, достаточно приглядная и, можно даже сказать, благоустроенная. За крышами домов, в отдалении, виднелись корпуса какого-то местного заводика. Скорее всего, по производству копры – кокосового масла и волокна из скорлупы кокосов, которое тоже почему-то называлось копрой.

Город постепенно закончился, и после небольшой куртины цитрусовых, то ли заброшенных, то ли забытых, началась плантация кокосовых пальм. Возносясь к небу до сорокаметровой высоты, от дороги вдаль уходили ряды стройных гладкоствольных деревьев с охапкой огромных листьев на макушке и гроздями плодов. Меж пальм, делая что-то важное и нужное, но постороннему совершенно непонятное, ходили работавшие там индонезийцы.

После плантации и каких-то дикого вида буйных зарослей, усеянных непонятными ярко-желтыми маленькими птицами, Лавров увидел впереди синее сетчатое ограждение, которое, скорее всего, принадлежало авиабазе. Сразу же бросились в глаза ворота – стойки, сваренные из труб, на монолитных тумбах, соединенные сверху аркой с латинскими буквами, складывающимися в какие-то непонятные слова. Никаких створок заметно не было, въезд на территорию перегораживал только хлипенького вида шлагбаум.

«Надо же! – удивленно отметил Андрей. – Да это прямо рай для шпионов и диверсантов. Шпионь – не хочу!»

От ворот в глубь территории тянулись какие-то одноэтажные постройки с двускатными крышами. Как успел заметить Лавров, на авиабазе, судя по всему, самым любимым был синий цвет – стены построек тоже светились бирюзовыми оттенками. Удлиненные крыши построек образовывали навесы, подпертые столбами, под которыми отдельными группками сидели люди в сине-голубой униформе. Вероятно, это были индонезийские авиаторы, отдыхавшие после полетов. А вот все остальное – ангары, самолеты, авиадиспетчерские, – надежно скрывала за собой все та же сплошная стена густой тропической зелени.

Подрулив к стоянке автотранспорта, Андрей внимательно оглядел все припаркованные здесь автомобили. К его удивлению, синего «Понтиака» с белым капотом здесь не было. Впрочем, это могло означать и то, что Чематет Дарма, имея местный вариант общеизвестного блата, парковал свою машину на самой авиабазе.

После шести на землю упали уже знакомые Лаврову скоротечные экваториальные сумерки, и вскоре наступил настоящий вечер. Это сразу же создало серьезную проблему – из-за резко ухудшившейся видимости Лавров запросто мог проморгать своего «подопечного». Ближе к семи с территории базы начали, один за другим, выезжать автомобили. Шлагбаум, несколько раз подряд поднявшись и опустившись, в конце концов, замер в поднятом положении и уже не опускался.

Неожиданно – о, удача! – Андрей увидел в свете фонарей выезжающий из ворот базы синий «Понтиак» с белым капотом. Это был он! Запустив двигатель и дав «Понтиаку» некоторую фору, Лавров тут же помчался следом. Судя по скорости преследуемого автомобиля, не выходившей за рамки семидесяти километров в час, можно было предположить, что водитель или относился к сверхосторожным людям, или машина, в силу своей ветхости, на большее уже не была способна.

Миновав плантацию кокосов и вырулив на окраину города, «Понтиак» свернул вправо и покатил по узким одноэтажным улочкам, где, несмотря на вечернюю темень, жизнь продолжала бить ключом. Меж домов прогуливались как отдельные пешеходы, так и целые компании, во дворах жильцы этих домов занимались какими-то своими домашними делами – чистили ковры, развешивали стираное белье или просто разговаривали «за жизнь».

Колеся вслед за «Понтиаком», Лаврову пришлось напрячь всю свою память, чтобы запомнить все эти многочисленные повороты и развилки. Наконец, подъехав к какому-то дому, наподобие того, где Андрей снял комнату, машина остановилась напротив ворот. Выйдя из «Понтиака», его хозяин открыл ворота настежь, загнал машину в тесноватый дворик и, заперев ворота на замок, поднялся на крыльцо своей квартиры. Андрей догадался, что Чематет Дарма здесь проживает один и снимает в этом доме комнату. Всмотревшись, он заметил на углу дома табличку с цифрой восемьдесят восемь.

В одной из комнат загорелся свет, но ненадолго. Минут через десять свет погас, на крыльце снова показался Чематет, запер дверь на ключ и вышел на улицу. Стало ясно, что он куда-то собрался. Но куда именно, и как далеко? Тащиться за ним на машине было рискованно – он мог заметить слежку, но и бросать «Сузуки» как-то не хотелось. Немного поколебавшись, Лавров все же решился – заперев машину на ключ, он поспешил следом за авиатехником.

Тот шел, если об этом можно было судить по походке, скорее всего, куда-то по делам не очень серьезным. Уж слишком она была игривой – чуть ли не в припляс. Несколько раз Чематета пытались остановить какие-то местные дамы в ярких одеждах, но он, проигнорировав их знаки внимания, поспешил прошмыгнуть мимо. Впрочем, вслед за ним то же самое пришлось проделать и Андрею.

Минут через пятнадцать ходьбы с бесконечными поворотами то направо, то налево, – у Лаврова даже появились опасения, что в какой-то момент он начнет путаться во всей этой мешанине улочек и переулков, – Чематет наконец-то в последний раз свернул на какую-то улочку, заканчивавшуюся тупиком, подошел к низенькому дому, с приглушенным светом в плотно занавешенных окнах, и внимательно огляделся – судя по всему, опасался слежки. Не заметив ничего подозрительного, он выдал дробь условного стука в дверь и, склонившись к ней, что-то сказал, после чего был пропущен внутрь. Было ясно, что это и есть конечная цель его вечернего «променада». Но чего ради этот Чематет сюда притащился и кто здесь живет? Какие-нибудь его друзья, община наркоманов, секта, тайная явка гомосексуалистов, террористов или тайный притон азартных игроманов – индонезийский вариант «катрана»?

В начале этого проулка Андрей заметил написанную от руки табличку, гласившую, в вольном прочтении латинского шрифта, «кайе Постре», а на доме, куда зашел Чематет, была цифра семь. Достав сотовый телефон, он направился к одному из окон, надеясь найти хотя бы щель, чтобы увидеть, что там внутри, ну, а если удастся, то и снять на камеру телефона. Но в этот момент дверь открылась, и из нее вышел Чематет, ведя за собой совсем еще юную девушку. Можно даже сказать, девочку-подростка.

Когда они оказались прямо под светившим у дома фонарем, Лавров, стоя в тени дерева, отснял камерой несколько кадров, хотя не был уверен в том, что хоть что-то получится. Перейдя через проулок, Чематет со своей спутницей вошел в дверь домика напротив, вдоль фасада которого тянулось около дюжины дверей. Сразу же рядом с этой дверью засветилось занавешенное окно и минуты через две погасло.