Сергей Зверев - Мир вздрогнет от нашего гнева

Сидя у общего костра и время от времени снимая то на фото, то на видео ритуальные танцы воинов племени, Лавров подумывал уже о том, что пора бы отправиться и на ночлег. Но тут к нему вдруг подошел молодой, рослый, мускулистый туземец и что-то сказал, указав на его левую руку. Из всего сказанного Андрей смог понять только лишь «урте-каби». Поняв, что тот требует подарить ему талисман, он покачал головой, категорично по-индонезийски уведомив:

– Эс! (нет)

– Господин, это очень сильная воин, такой здесь звать луму – могучая, и он хотеть возьми у тебя урте-каби, – встревоженно прошептал проводник. – Ему надо уступи, иначе он сильно разгневаться.

– Я тоже очень сильный воин и тоже могу разгневаться, – пренебрежительно покосившись в сторону туземца, спокойно пояснил Лавров. – Если он хочет помериться силой, я готов. Переведи ему. И пусть знает, что, если он посмеет действовать обманом, демоны ночи выпьют из него жизнь еще до того часа, когда на небе погаснут звезды.

Испуганно поежившись, переводчик, как понял Андрей, в предельно смягченных, сглаженных выражениях изложил сказанное соискателю талисмана. Вскинув стиснутые кулаки, тот с ликованием на лице выразил свое полное согласие. Поднявшись на ноги и передав переводчику во временное хранение цифровую камеру и талисман, Лавров указал пальцем на туземца.

– Скажи ему еще, что наш спор должен быть справедливым. Раз уж он хочет отвоевать у меня урте-каби, что сам поставит взамен? Он ведь тоже чем-то должен рисковать, – обронил он, глядя на своего оппонента.

Проводник передал его слова луму, ухмыльнувшись, тот мотнул головой и, подойдя к толпе женщин, со стороны наблюдающих за происходящим, взял за руку молодую, хорошенькую особу в длинном саронге и вывел ее к костру, что-то бросив проводнику.

– Он сказать, что ставит свой жена. Если ты победить, ты с ней сегодня спать.

– Он что, с ума сошел? – Андрей совершенно не ожидал, что дело примет именно такой оборот. – По нашим законам это считается преступлением, если с человеком поступают, как с вещью. Скажи ему это.

– Здесь свой закона, – вполголоса заговорил проводник. – И ты надо согласный, иначе тебя назови трус. А это опасный!

– Ну, хорошо… – усмехнулся Лавров. – Спроси, как он хочет мериться силой – бороться, драться или как-то по-другому?

Из многословного перевода он понял, что луму собирается драться на ножах. Побежденным считается тот, чью кровь – хотя бы от царапины! – раньше увидят зрители.

Сняв рубашку, чтобы не порвать ее во время схватки, Андрей заранее решил, что драться будет без ножа. Несколько раз глубоко вдохнув, с последующим прерывистым, толчкообразным выдохом, он повел головой вправо-влево, вводя себя в особое состояние. Все второстепенное и малозначащее – любые сомнения, любые эмоции – сразу же ушло куда-то прочь, уступая место непоколебимой уверенности в своей силе и мощи. На место рассудочной логике пришла безмолвная интуиция, управляющая мышцами тела и позволяющая предвидеть любой выпад соперника и быстро реагировать на него.

Подготовился к бою и луму. Он выпил какую-то жидкость из чаши, поданной ему колдуном. Его глаза, тут же округлившиеся и как будто даже остекленевшие, горели холодным, пустым огнем. Выхватив нож, он, словно разъяренный бык, ринулся в атаку. Бешено мотая перед собой длинным блестящим лезвием, он, казалось, мог смести перед собой все сущее. И впрямь, противостоять ему грубой силой было бы делом совершенно безнадежным. Но искусство боя, предполагающее в первую очередь обращение агрессии атакующего против самого себя, и лишь потом – противодействие ему силой обороняющегося, позволяло свести на нет всю эту физическую и эмоциональную мощь.

«На автопилоте», уловив момент начала движения правой руки с ножом влево, Лавров выполнил стремительный маховый удар ногой, пришедшийся луму в плечо. Со стороны это молниеносное движение многие даже не разглядели. Им показалось, что их соплеменник просто отчего-то споткнулся на ровном месте и кубарем покатился по траве, едва не попав в костер.

На секунду замерев, луму вскочил на ноги и с бешеной яростью помчался на своего соперника. Теперь он – это было ясно и без подсказок – готов был даже не ранить, а убить чужака. Во-первых, он рисковал утратить звание могучего, а во-вторых, его жена, которой он столь опрометчиво рискнул, запросто могла достаться противнику.

Но судьба вновь отвернулась от луму. Неуловимым для него движением в последний миг чужак ушел куда-то вниз от линии атаки, и нож, жаждущий крови, пронзил пустоту. Однако луму тут же почувствовал, как мощные чужие плечи, подбросив его вверх, как никчемную щепку, мгновенно швырнули оземь.

Увидев, как их непобедимый до сей поры воин описал ногами в воздухе дугу и навзничь растянулся на траве, все племя дукунтаму ошеломленно ахнуло. А Андрей, в очередной раз использовав элементарную «мельницу», пришел к выводу, что представление пора заканчивать – и спать уже пора, да и само это «махалово» ему уже изрядно поднадоело. Поэтому третью атаку луму, куда менее напористую, нежели две предыдущие, Лавров блокировал с ходу и приемом из арсенала боевого самбо в момент обезоружил нападающего.

Он сбил луму с ног лицом вниз и, придавив его спину коленом к земле, левой рукой схватил соперника за глазничные впадины, а правой поднес к его горлу только что отобранный нож. Все мгновенно затихли. В мертвой тишине племя ждало ужасной развязки. Но она не наступила. Оглянувшись на «толмача», Лавров распорядился:

– Скажи ему: если он считает себя побежденным, пусть три раза стукнет рукой по земле. Если нет – я отрежу ему голову.

Подбежав к месту поединка, проводник быстро заговорил на местном наречии. Луму издал мученический стон и неохотно трижды стукнул по земле. Оглянувшись, Андрей увидел, что жена побежденного стоит на том же месте, где ее оставил недальновидный муж, как само воплощение покорности, а в свете костра были заметны отблески слез на ее щеках.

Лавров отпустил побежденного и, выпрямившись, забрал у проводника браслет, после чего направился к молодой туземке, которая, обреченно опустив голову, ждала своей участи. Луму, распластавшись на земле, лежал неподвижно, скорее всего, не желая видеть того, как торжествующий победитель поведет его жену в отведенную ему хижину. Взяв женщину за левую руку, к удивлению всех, Андрей… закрепил на ее запястье талисман, после чего, тронув за плечо, знаком указал, чтобы она шла к своему мужу.

Никак не ожидавшее этого племя вновь громко ахнуло, и среди соплеменников тут же начались какие-то ожесточенные споры. Вскинув руку, Лавров по-русски громко крикнул:

– Тихо!

Услышав незнакомое слово, все тут же замолчали, а Андрей, обернувшись к «толмачу», знаком подозвал его к себе.