Георгий Овчинников - Изверги

Хотелось бы вот только добавить, так как в то время ещё очень было актуально (как в принципе и сейчас) выражение: «Без бумажки ты — какашка, а с бумажкой — человек». Так что этот вопрос действительно возможен на «повестке дня». Хотя я как-то сомневаюсь, что с решением только одного — этого вопроса другие, мол, автоматически отпадут. Обычно — знаю по опыту — их только прибавляется.

Как-то так нынче получается, что действительно человек не то чтобы совсем уж без паспорта, а даже и без обычной-то в нём регистрации то бишь по-простонародному без (так сказать) прописки и то уже не имеет многих прав. Не только не имеет многих прав присущих для всех живых людей на этой планете или даже если всё-таки быть более точным: абсолютно! не имеет никаких прав.

Поэтому было бы вполне резонным тотчас переместиться в центр города, где можно понаблюдать там за тем же капитаном Марочкиным который только что вышел из здания городского управления внутренних дел, куда его судьба соизволила «засунуть» в связи с его профессиональной деятельностью. Куда он был вызван и где он только что получил от вышестоящего начальства: сначала за что-то нагоняй — потом тут же за что-то благодарность. И вот теперь он не торопливо шёл вдоль главного проспекта в сторону своего района, а точнее к зданию «своего» РОВД просто решив — малость прогуляться.

Проходя мимо рекламных щитов в глубочайшей задумчивости, он как бы ненароком совершенно бесцельно пошарил глазами от мнимого безделья по выставленным на всеобщее обозрение объявлениям. Это им было сделано непроизвольно, чисто механически в поисках чего-нибудь того что в конце концов его могло бы — хоть как-то — вывести из тяжелейшей депрессии.

Капитан вдруг уткнулся глазами в написанную достаточно аккуратненько белой масленой краской на тёмном фоне основания фразу. Она была выведена сразу видно рукой взрослого человека и находилась в самом низу под объявлениями. Надпись крупными печатными буквами безапелляционно сообщала: «Милиция и чиновники — больше не нужны». Тут Александр Марочкин невольно призадумался, а собственно, почему милиция-то не нужна, автору сей фразы? Ладно, чиновники, те — действительно совершенно не дают людям спокойной жизни. Тут ничего он только — за! Но милиция? Ему даже жутко обидно как-то стало. Нет! всё-таки правда, почему и милиция-то кому-то вдруг стала не нужна? Когда кругом в стране такой-то хаос, кругом бесчинствует бандитизм! Тут он решительно не согласен с автором.

Но отойдя от этой надписи метров на сто и тем временем немного поразмыслив, он ужаснулся от посетивших его голову внезапных раздумий. А ведь и действительно, если честно-то говорить: порой, чем лучше-то, если даже и не хуже те же менты — тех же бандитов. Да порой прикрываясь законом и используя тот же закон в свою пользу (перевернув его зачастую с ног на голову) при вполне естественном первоначальном доверии к ним — эти пресловутые представители власти — такие иногда опять же пакости народу творят! Что народ, уже за помощью в каких-либо ситуациях скорее обратится к тем же бандитам, нежели пойдёт в милицию.

Кроме того — что там говорить, а нынешняя милиция, которая ещё как-то вроде бы почему-то существует, вообще по множеству причин бездействует, когда не делает вреда. Те же бандиты бывают технически оснащены, гораздо лучше вооружены, да и никакие бумажные волокиты — их особо не утруждают и не сковывают. Никаких тебе показателей; никаких тебе лишений премий. А тут крутишься — вертишься и всё понапрасну. Отбили тут ему: не только следовательский нюх, азарт и тягу к какой-нибудь карьере, но и вообще желание жить.

Так шёл и с некоторым отчаянием в душе рассуждал про себя оперуполномоченный капитан милиции Александр Марочкин. Весь патриотизм и служебный пыл его высыпался наружу через его же протёртые до дыр на заднице и коленях брюки. Поэтому он плюнет сейчас на всё и пойдёт к соседу по лестничной площадке — давнишним корешком Петром и «квакнут они с ним на пару бутылочку водки». А потом пойдёт он домой спать и наконец, отоспится на тысячу лет вперёд. Зоя опять в больнице вторую неделю лежит… Спиногрызы теперь наверняка гуляют… Хоть он несколько и привык их так называть, но это совсем не значит, что он их нисколько не любит. А любя-то, как только не наречёшь!

Татьяна Ивановна, точно следуя инструкциям Пётра Николаевича, встретилась (вернее тот сам пришёл) с представителем (всё с тем же молодым человеком, что приходил давеча с компанией) той же бандитской группировки, которая им, собственно говоря, и предложила свои услуги. Познакомилась с ним так сказать поближе на условиях чисто деловых отношений и с полной договорённостью о конкретных сроках и выплатах им как охранной теперь уже организации некой суммы денежных средств. Они согласовались и во многом достаточно точно условились. Я, в общем-то, не знаю всех тех тонкостей да мне собственно и не надо их знать — крепче спать буду. Знаю только что в случае «наезда» на фабрику какой-либо аналогичной местной или «залётной» бригадой — у них были определённые и конкретные на такой случай весьма чёткие ориентиры. Впоследствии Татьяна Ивановна в отличие от первого своего впечатления по поводу этих энергичных парней была теперь напротив, безусловно, даже довольна. Она даже как-то чувствовала себя теперь увереннее и гораздо вольготнее, нежели ранее. Со временем у неё, поэтому поводу появилась какая-то даже своеобразная гордость что ли… Так как она по каким-то своим уже «тайным» каналам узнала якобы именно данная теперь уже как бы «ихняя» бандитская группировка, оказывается, пользуется огромным авторитетом. И не только в этом городе, но и среди других подобных ей, причём на всероссийском уровне полулегальных организованных преступных группировок. А позже — когда начались всякие вдобавок войны между такими группировками; когда то там то сям стали: то взрываться в дорогих иномарках, то кое-кто выпадать совсем ни, кстати, из окон или балконов, то расстреливаться неожиданно и прилюдно… она вовсе пришла к выводу что они очень даже своевременно обзавелись подобной «крышей».

Правительство страны в свою очередь тоже по-своему занималось воплощением в жизнь государственных идей. Почти убедительно это делалось. И прежде всего это делалось первым лицом страны — президентом России Борисом Ельциным, который разъезжая тем временем по миру с каким-то непонятным ликованием восторгался тем временем «великими» достижениями демократии. Кстати, будучи сам частенько и открыто в нетрезвом состоянии. Позоря страну! Однажды тоже, к месту будет сказано, как-то «торжественно» и самозабвенно дирижировал иностранным оркестром по прибытию (если мне не изменяет память) в Германию, когда надо было бы лучше дирижировать наведением порядка дома. Борис Николаевич всенародно, неоднократно выступая по телевидению, раздавал направо и налево самостоятельность регионам России. А те почему-то боялись её брать; хоть он им и говорил: «Берите — сколько хотите!». Чуть ли не навязывая. Вот и получалось — брать-то боялись, но брали.