Сергей Самаров - Горный стрелок

– Вот и прекрасно. Разумное решение, Бзоу Гозарович, – сказал Кобылин. – Теперь я попрошу вас отдать распоряжение о доступе к трофеям журналистов, а потом попрошу вас съездить в аэропорт, чтобы встретиться с одним человеком, который прилетит специально для этой встречи и сразу же улетит. Это подполковник ФСБ Виктор Николаевич Известьев. Он проводит операцию в районе Сочи, и ему понадобится ваша помощь, поскольку операция вскоре грозит переместиться на территорию Абхазии. С генералом Цагурия все согласовано. Он в курсе и одобрил ваши действия заранее. Цагурия на ваш опыт полагается полностью…

Полковник Мартинес решил не идти пешком, благо подвернулось такси, как и полагается в России, не имеющее счетчика. Но, поскольку платить полагалось не из своего кармана, Мартинес не стал скупиться и заплатил столько, сколько запросил таксист. Правда, рублями, хотя таксисту хотелось получить долларами.

– Только поезжайте, пожалуйста, быстрее.

– Я медленно и не умею, – пообещал, как пригрозил, таксист. – А куда торопитесь?

– У нас там человека убили. Моего знакомого.

– Едем…

Медленно ездить он в самом деле, кажется, не умел. Впрочем, вполне возможно, что таксист вообще не умел ездить. Так, по крайней мере, показалось Мартинесу. Тем не менее, они ехали и не падали с обрывов. Сразу за последним поворотом, когда до туристического городка осталась сотня метров, полковник увидел на обочине Бексолтана с Ризваном и потребовал высадить его. Тело Аскерби лежало здесь же.

Таксист тоже вышел посмотреть. Но фары машины светили в другую сторону, а подсветить любопытному человеку фонариком никто не догадался.

– Машиной сбило? – спросил таксист.

– Танком, – ответил Бексолтан. – Поезжай, а…

Таксист понял, что он раздражает этих парней, лихо развернулся и умудрился даже на узкой дороге не свалиться с обрыва, хотя был к этому очень даже близок. И уехал. И только после этого полковник склонился над телом и попросил Бексолтана:

– Посвети.

По правде говоря, лицо Аскерби не было изуродовано так же сильно, как лица Ризвана и Бексолтана. У Ризвана половина лица была синяя и опухшая. Ковш боевого экскаватора, надо было думать, надолго присмирил чеченца. Лицо Бексолтана не было таким распухшим, но на нем имелось множество кровоподтеков и гематом. У Аскерби было только рассечение брови и кровоподтек на левой скуле. Но голова упорно смотрела куда-то в сторону, из чего Мартинес сделал вывод, что Аскерби просто свернули шею. Обычно это делают человеку, находящемуся в бессознательном состоянии. Значит, Аскерби «вырубили», а потом прикончили.

– Надо ментов вызывать, – предположил Ризван. – Иначе похоронить по обычаю не дадут.

– Нельзя, – категорично заявил Бексолтан.

– Почему?

– Посмотри на себя и на Бексолтана, – ответил Мартинес. – Впечатление такое, будто Аскерби вас обрабатывал. Сколько часов мы сегодня просидели в полицейском участке?

– В отделении, – поправил Ризван. – Мы в отделении были. Три с половиной часа.

– Теперь до утра продержат. И заподозрят вас обоих. Скажут, что вы с ним дрались и убили его. Первое подозрение упадет на вас. Меня могут отпустить.

– В баре было полно свидетелей, – возразил Ризван. – Подтвердят, что нам там досталось.

– Кто будет ночью искать свидетелей? – поддержал полковника Бексолтан. – Ночь в камере обеспечена! Не люблю в камерах ночевать. Доводилось, знаю…

– Не это главное, – объяснил полковник. – Нам работать ночью. Утром нас здесь уже не будет. Мы через границу пойдем.

– Тогда нас точно заподозрят, – сделал вывод Ризван, и вывод, наверное, справедливый. – И объявят в розыск. Это значит, что с настоящими документами в Россию больше не сунешься. И Аскерби похоронить не сможем.

– Я многих друзей не смог похоронить, – сказал Бексолтан. – Обстоятельства не позволяли. Всегда следует поступать исходя из обстоятельств. И с поля боя не всегда убитых вытащишь.

– Нам нельзя срывать операцию, – стоял на своем полковник. – Сначала дело, а потом уже раздумья о документах и похоронах.

– Да, – согласился Бексолтан.

Ризван только вздохнул, но уже не возражал.

– Ноутбук хорошо искали?

Вообще-то Мартинес и сам понимал, что этот вопрос лишний. Он превосходно знал Бексолтана и знал, что тот каждый клочок земли осмотрит. Дотошный в работе. Иногда даже излишне.

– Ищите… – показал Ризван на темный склон. – Мы все тут на карачках проползали.

Мартинес не понял, как они все тут проползали, поскольку слов «карачки» не знал. Но спрашивать не стал. Не было времени на это.

– Отнесите тело подальше от дороги. И будем собирать группу. Надо готовиться.

– Граница… – напомнил Бексолтан.

– Созвонись со своими людьми. Пусть подготовят «коридор» для перехода.

– Позвоню.

– Машина идет. Быстро отнесите тело в сторону, – поторопил полковник.

Когда старенький «жигуленок» неторопливо проехал мимо, они уже просто стояли у дороги, словно бы его пропуская.

– Номер запомнили? – спросил Мартинес.

Бексолтан с Ризваном резко повернули головы вслед машине, но было уже поздно.

– Прокол, – сухо констатировал Мартинес. – Сейчас это, конечно, не важно, потому что утром нас здесь уже не будет. Но в другой обстановке вы должны были бы запомнить номер. Нас видели в месте, где завтра обнаружат тело Аскерби. Значит, мы будем входить в число подозреваемых. Оставлять свидетелей в таком случае – непростительно. Это вам урок на будущее, господа курсанты…

К удивлению Кольчугина, Валдай в самом деле лаял во весь голос, что вообще было на него не похоже. Тоскуя по хозяину он иногда позволял себе тихонько поскуливать. Так было несколько раз, когда во время кратковременных поездок в Москву Кольчугин оставлял собаку у знакомых, чтобы самому сходить куда-то, куда с собакой просто не пустят. Здесь же явно было что-то другое. Но лай, как услышал Давид Вениаминович, начался сразу, как только отставной подполковник вошел в двери корпуса. Увидеть его собака не могла, голос тоже не слышала. Однако сам Кольчугин услышал бы наверняка, если бы Валдай лаял раньше. Такой уж у него раскатистый бас, что далеко слышно. Заинтригованный, Кольчугин быстро пошел к своей двери. В коридоре никого не было. Дверь номера напротив, где жил профессор Скипидаров, оказалась приоткрытой. Оттуда слышался неровный храп и сопение. В номере горел слабый свет торшера.

Давид Вениаминович заглянул в номер и увидел профессора, который спал на диване, опустив руку на пол. В этом номере, кроме кровати, еще имелся диван. И Скипидарова, не раздевая, видимо, уложили на него, как сноп. Охранников видно не было, что Кольчугина сильно возмутило. Похоже, охранники сюда тоже приехали отдыхать, а не работать. Или же посчитали, что со Скипидаровым осталась женщина, и потому решили не беспокоить парочку. Но женщины тоже не было, и профессора никто не охранял.