Стивен Хантер - Мёртвый ноль

— Я знаю, к чему оно идет, — сказал Боб с заднего сиденья. — Он всё ещё хочет выполнить свою задачу. Круз, ты не должен туда идти. Не надо героизма, слышишь? Хватит.

Круз ничего не ответил. Он располагался спереди, практически не дыша, его лицо было напряжено и усеяно капельками пота, глаза сверкали. Если он и слышал Суэггера, то ничем этого не выказал. Казалось, прошла вечность, но они всё-таки достигли универмага на Висконсин, чьи окна были выбиты, окружённого машинами пожарных и скорыми повсюду за исключением коридора, по которому только что влетел их джип. Освещения ещё добавилось, и осколки стекла, рассеянные кругом, своим сверканием дополняли иллюминацию. И тут тоже были обложенные кевларом коммандос в шлемах, сидящие тут и там с оружием наготове, с таким боевым настроем, что его можно было чувствовать в воздухе.

Суэггер и Круз вышли наружу, и агенты бросились на них как прислуга, чтобы одеть их в кевларовые жилеты и шлемы. Они прошли через расстрелянные двери, ступая по осколкам, разлитой газировке, пиву, каше, банкам с персиками, плюхам йогурта, тающим пятнам мороженого, буррито, сигаретным пачкам, давленым пончикам- всей уничтоженной пальбой Мика еде. Команда SWAT, лучшие люди Бюро, были готовы к Армагеддону, прижавшись к одной из стен. Ник и группа помощников-связистов, обложенная радиоаппаратурой до задницы, были почти у входа в пивное хранилище.

Суэггер всё больше убеждался в том, что Богьер знал, что делал. Пивной склад: гениальный выбор. Никакой снайпер не нацелится в голову, никто не зайдёт сбоку, а светошумовые гранаты такому профессионалу как Богьер не помеха. Внутрь был только один путь.

Ник жестами показывал им дорогу.

— Окей, — хрипло зашептал он на ухо Крузу, — вот тут что. У него заложница, бедная женщина, которой случилось оказаться здесь. Он сказал, что если ты не придёшь, он прострелит ей голову и выйдет в перестрелку. Так что тут твой ход, Круз. Никто и слова тебе не скажет, если откажешься. Но я тебя предупреждаю: шансы остаться в живых у тебя невысокие.

— Я тебя услышал.

— Мемфис, чёрт тебя возьми, ты не можешь его туда посылать! — поднял голос Суэггер. — Богьер хочет его убить, и он выйдет оттуда счастливый!

— Это его выбор, — ответил Ник. — Скажи только слово, Круз, и вместо тебя пойдёт взвод SWAT со светошумовыми гранатами. Может, он блефует, и у него патронов нет, а может, он не сможет застрелить невиновную женщину и сдастся, как Джимми Кэгни.

— Взорвать хранилище не вариант? — спросил Суэггер. — Зайти снаружи.

— Старое здание, толстые стены. Столько взрывчатки убьёт их.

— Где мой мелкий друг? — заорал Богьер изнутри. — Я хочу видеть своего друга. Мы вместе в Афгане служили, вы знаете? Мы соратники! — и его крик закончился сухим, рваным смехом человека, который знал, что втопил педаль в пол и до конца осталась пара секунд.

— Если крошка Рэй не войдёт в эту дверь, суке осталось жить две секунды! — снова заорал он. — Бабах, и маме Четсуорта Осборна пришёл писец! Я знаю, что Круз тут, я слышал как машина приехала!

Рэй стоял, избавляясь от бронежилета и скинув глупый кевларовый шлем.

— Ладно, я захожу.

Он обернулся к Суэггеру.

— Прости, старик. Мир, в котором она умрёт ради того, чтобы я выжил- не тот мир, в котором я хочу жить. Богьер, не стреляй! Это Круз. Я иду.

Боб шагнул, намереваясь хотя бы коснуться своего сына, думая бессвязно и беспомощно: «нет, это неправильно, я только что нашёл его»- и чувствуя боль и страх с такой силой, на которую не считал себя способным- но Рэй уже пошёл в хранилище.

«Это худший ад войны»- думал Суэггер. В него стреляли и он стрелял, убивал ножом, полз в страхе, гнал себя до изнеможения, видел, как парни, выполняя его приказ, разлетались в куски, бывал ранен шесть раз, ощущал ужас от того, как кровь покидала его, собираясь лужей, паниковал, молил бога о спасении, сжимался, видя, как попадания ложатся всё ближе к нему, видел пешие атаки, прошёл сквозь всё это. Но ничего не было хуже, чем видеть как твой сын идёт на смерть.

Он тихо заплакал.

Сперва Круз ничего не увидел. Почему-то хранилище было затянуто лёгким туманом. Всё, что он видел- это полки на высоте плеча и сверкающая выставка пива со всего мира. Но тут он услышал дыхание и пошёл туда, откуда оно исходило. Заглянув за последнюю полку, он увидел Богьера и женщину, сидящих на полу у задней стены.

Лицо женщины отражало ступор. Она едва была в сознании. Богьер плотно держал её, обхватив ногами и сцепив их в замок. Взведённый SIG был в дюйме от её уха. Мик смотрел из-за её головы, и тут Круз увидел его в первый раз: весьма красивый человек, светлые густые волосы, суровое, широкое лицо, ярость сумасшедших глаз воина.

— Богьер, отпусти её. Она…

— Молчи, паренёк. Это мой танец. Я плачу за музыку.

Рэй замер, чувствуя как Богьер осматривает его.

— Для всех этих проблем ты слишком мелкий крысёныш. Будь ты проклят, если б я был на микросекунду быстрее все три раза, ты сейчас был бы три раза мёртв. У тебя, поди, реакция как у кота. А от этого увернёшься, хуесос?

SIG оторвался от уха женщины и уставился на Рэя, глядя ему в центр груди. Палец Богьера играл со спуском.

— Это не война, — ответил Круз. — Это казнь. А ведь ты солдат.

— Заткнись, пидор. Я потерял двух отличных людей, пытаясь тебя грохнуть. Знаешь, как тяжело подобрать таких людей?

— Я знал одного такого. Билли Скелтон, младший капрал, Корпус морской пехоты Соединённых Штатов. А какой-то мудак его пополам разорвал.

— Не его был день. Знаешь, что я в тебе ненавижу? И сейчас это вижу, даже сейчас- это твоя ёбаная мораль, убеждённость. Ты тут стоишь, зная, что я через три секунды тебе в сердце выстрелю и ты ничего не можешь с этим сделать, но ты прямо-таки святой, потому что заботишься о своём мудацком долге, но не соображаешь, что твой долг- говно, и всякий раз, как ты выполняешь свой долг, тебя сажают в говно. Да, конечно, у тебя есть понятия- долг, честь, страна. Семпер Фи и всякая ваша добрая херня: истинная вера, патриотизм, четвёртое июля, яблочный пирожок и прочая ёбань из кино сороковых годов. Да, у тебя есть понятия, сержант Круз, и это делает тебя куда как более высокоморальным.

Крузу было нечего ответить на этот безумный шквал.

— Смотри на меня! Смотри на меня! — вдруг заорал Богьер, и Круз поднял свой взгляд, чтобы встретить его.

— Знаешь что, парень? Легко умереть за что-то, во что ты веришь. Я видел это десять тысяч раз, и это неудивительно. А знаешь, что трудно? Вот что трудно: умереть за то, во что не веришь. Самураи это знали. Они умирали за хозяина, который был ссыкливым, продажным, порочным и жалким. Но они всё равно умирали. Такое у них было понятие. И, скажу я тебе, это было дохера сложнее, чем показывать настрой, который ты зовёшь патриотизмом.