Дмитрий Щербаков - Беспощадная страсть

— Тот свой танец?! — охнул Газават.

— Ну да… Он и меня тоже очень возбуждает, а уж окружающих, говорят, еще больше…

— Это правда! Что ж, тогда нет вопросов! Конечно, идем к тебе!

…Две смежные квартиры, которые Север купил специально для охмурения Газавата, Белов и переоборудовал соответственно. Работала над этим бригада строителей, профессионалов высшей пробы.

Север отыскал мастеров в областном центре и тайком привез сюда. Работали они быстро, посторонних вопросов не задавали, а закончив, сразу убыли обратно, получив настолько приличные деньги, что просьбу особо не распространяться о характере работы восприняли очень даже правильно. К тому же просьбу свою Север сопроводил столь убедительной угрозой немедленной физической расправы над самими мастерами и всеми их близкими в случае нескромности мужиков, что те предпочли бы откусить себе язык, чем сболтнуть лишнее. Поэтому Север чувствовал полное спокойствие на сей счет: он не сомневался, что слухи о странной перестройке двух квартир в одном из многоэтажных домов их города до Газавата никоим образом не дойдут.

…Введя Газавата в комнату, явно предназначенную для любовных утех, Мила обернулась к нему и посмотрела торжествующе.

— Ух ты! — восхитился бандит. — Ну ты даешь, Гюрза!..

— Даю только королям! — перебила Мила резко и холодно, с брезгливой надменностью английской леди. — И то лишь тем королям, которых сама посчитаю королями!

— Да я не то… — бормотнул Газават виновато. — Я про камеру… В смысле комнату. Да сюда только зайдешь, и сразу хотелка срабатывает… Не, правда!..

Комната действительно была оформлена весьма эротично. В ней царила атмосфера интимной порочности, словно призывавшая отведать донельзя сладкий запретный плод. Однако особенно впечатляла комната не этим. Одна из ее стен была полностью зеркальной, за счет чего объем помещения как бы увеличивался. А царившая здесь полутьма, скрадывавшая противоположную от зеркала стену, словно уводила отражение в бесконечность.

— Как в открытом космосе будем трахаться! — восхищенно выдохнул Газават.

— Груб ты, Коля… — тихо, с блестяще разыгранной нежностью шепнула Мила.

— Прости, Гюрза… Неотесан.

— Ничего… Знаешь… Называй меня сегодня настоящим именем. Я так хочу.

— Каким? Ты же мне его не говорила…

— Галей меня на самом деле зовут. Вот Галкой и называй… Не годится сейчас боевая кличка… Не воевать мы сюда пришли…

— Галка… — произнес Газават, словно пробуя слово на вкус. — Не, Гюрза куда как более элегантно! И тебе больше подходит! — заявил он, ухмыляясь.

— Называй, как сказано! — резко отрубила Мила. — Девушка ласки хочет! Впрочем… В школе у меня было прозвище Гелла. Можешь называть так, если больше нравится.

— Гелла? Почему Гелла?

— Почему так прозвали? За красоту. И за инфернальный имидж. Булгакова тогда все начитались…

— Какой такой имидж?

— Инфернальный. Ну, колдовской, если так понятнее. На ведьму я похожа, не замечал?

— Еще как замечал… А при чем тут этот Булгаков?

— Роман у него есть. «Мастер и Маргарита». Там одна ведьма действует. Гелла ее зовут. Не читал? — спросила она, прищурившись.

Последний вопрос определенно был излишним — и так было ясно, что Газават не читал Булгакова. Но Мила нарочно задала этот вопрос — таким образом она исподволь подавляла Николая, указывала ему его истинное место под солнцем.

— Некогда мне было всякие сказки читать… — отозвался Газават неохотно. — Про ведьм там, про чертей-леших…

— «Мастер и Маргарита» — классика русской литературы! — заявила Мила амбициозно. — А ты даже названия не слыхал. Стыдно, Коля!

— Да ладно… — пробормотал Газават. — Гелла так Гелла…

Маленький спектакль с именем Мила разыграла, чтобы Гальке Куприяновой легче было работать, чтобы она в пылу сексуального экстаза не перепутала чего.

— Учти: назовешь Гюрзой — могу не отозваться! — вбила Мила последний гвоздь. — Из принципа!

— Да ладно, ладно… — отмахнулся Николай, без всякого, впрочем, намека на пренебрежительность.

Мила решила, что пора сменить гнев на милость.

— Располагайся на ложе, Коля, — сказала она нежно. — Я сейчас…

Ложе — трудно было назвать иначе эту низкую, едва приподнимавшуюся над полом широченную лежанку, покрытую шелком, — стояло вплотную к зеркальной стене. Газават сбросил обувь и устроился полулежа, откинувшись на упиравшиеся в стену подушки. Взору его открывалось возвышение в противоположном конце комнаты, напоминавшее импровизированную мини-сцену. Николай понял — там Гюрза и будет танцевать.

Мила исчезла за ширмой справа от лежанки.

— Пить ничего не будем! — донесся ее голос. — Думаю, мы и без вина опьянеем!

— Не сомневаюсь! — радостно отозвался Газават.

…Музыка хлынула словно со всех сторон сразу.

Из-за ширмы появилась Мила. Она взошла на свою «сцену» и на миг замерла. Одета девушка была уже для танца: в алый плащ, алый плюмаж и алые туфли на высоких каблуках. Газават едва различал ее в отдающей красным полутьме.

Свет над «сценой» вспыхнул резко, но тотчас будто поплыл. Мила плавно двигалась в медленном завораживающем ритме. Но вот музыка скачком увеличила темп, плащ взлетел над головой девушки, и началось колдовство… «У нее все здесь автоматизировано, все предусмотрено», — успел подумать Газават про свет и музыку, прежде чем провалиться в сладкие объятия гипнотических сексуальных грез…

Север стоял в соседней квартире, и ему казалось, что он может пнуть затылок Газавата, находящийся в метре от него. Зеркальная стена, на которую опирался спиной Газават, была с одной стороны прозрачной, и Север прекрасно видел все, что происходит в смежной комнате. Белов подсмотрел этот прием в голливудских кинобоевиках: там полицейские использовали такие стены для безопасности свидетелей, опознающих преступников. А уж устроить подобный фокус здесь для Белова не составляло труда — благо теперь и в России за деньги можно сделать что угодно…

Естественно, Север установил в соседней квартире и аппаратуру, транслирующую оттуда звук. Теперь Белов, можно сказать, незримо присутствовал рядом с Газаватом и Милой. Причем присутствовал не один: возле него стояла Галка Куприянова — абсолютно нагая. Девушка возбужденно дрожала, пожирая глазами танцующую Милу.

Север и сам ощущал могучее воздействие магии Милкиного танца. Но он собрал в кулак всю свою волю и гнал от себя гипнотическое безумие. Белов должен был любой ценой сохранить сейчас ясную голову. «Мне надо контролировать ситуацию, надо, надо!» — мысленно твердил он, как заклинание.

— Я не могу больше! — вдруг истерично воскликнула Галька. — Когда она закончит?! Я хочу!.. Хочу туда!