Александр Чагай - Врата джихада

Все это происходило во время его первой командиров­ки в Пакистан, когда Советский Союз еще не развалился, но неотвратимо шел к своей гибели. Прежнюю веру во всякие там идеалы многие уже растеряли, другие были дезориенти­рованы и, в конце концов, начинали руководствоваться ис­ключительно собственными интересами. Ну, с какой стати из кожи вон лезть, защищать это треклятое государство, ког­да его предавали самые высокие руководители? Кланялись в ножки американцам, сдавали одну позицию за другой.

В ту эпоху на всех дохнуло свободой, открывались новые возможности , и Ксану ужасно хотелось ими воспользовать­ся. Он был молод, строил разные романтические планы. В них находилось место и подвигам, и любовным увлечениям. Мнил себя великим разведчиком и сердцеедом. Был наивен, честолюбив и верил, что горы свернет.

Начальников над ним была тьма. Прежде всего, офицер безопасности , отвечавший также за внешнюю контрраз­ведку. Армен Ашотович Овсепян — сорокалетний армянин, большой дока, но придира и зануда.

Все сотрудники обязаны были предоставлять ему ин­формацию о своих контактах. Многие ребята постарше этим пренебрегали . Дескать, сами с усами. Армен Ашотович часто предпочитал «не нарываться» и терпел, когда его просьбы не выполнялись. А вот сотрудникам помоложе было трудно вывернуться из крепких объятий Овсепяна. Впрочем, Ксан не упускал случая продемонстрировать свою строптивость, и случались у них размолвки. Офицер безопасности злился, но из себя не выходил. Может, потому что не забыл вконец времена собственной молодости. Иногда в его отношении к Ксану даже проскальзывало что-то отеческое.

Мой друг прервал рассказ, поднялся из-за стола и про­шел к дивану: улегся, подложив под голову подушку. Я си­дел, затаив дыхание, чтобы не дай Бог не прервать повество­вание. Я чувствовал себя частью Ксана, его прошлого, будто все , о чем он говорил, происходило со мной — здесь и сейчас.

На каждый контакт заполнялась специальная бумага, где фиксировались имя знакомого, гражданство, должность, семейное положение, адрес. Когда Ксан запаздывал и не подавал документ в срок, его ждала головомойка. Не слиш­ком суровая, поскольку у парня неизменно находилась «от­мазка». Дело в том, что «заявке» подлежали только устояв­шиеся контакты, заслуживавшие интереса. И в случае при­дирок можно было запросто утверждать, что контакт, сла­бенький, не хотелось-де засорять мозги руководству. Меж­ду прочим, если сотрудник проявлял излишнюю прыть и за­валивал Овсепяна всеми своими связями, ему тоже достава­лось: нечего, мол, гнать муру. В общем, Ксан как-то приспо­собился к офицеру безопасности и особо не тяготился сло­жившимися отношениями.

.После первой встречи с Мелиндой он не сразу понял, что влюбился. Только когда прошел день, второй, третий и выяснилось , что американка не идет у него из головы, стал догадываться — дело дрянь. Перестройка перестройкой, а американская разведка продолжала работать против на­шей, и наоборот. Горбачев и Шеварднадзе могли как угод­но корешиться с Бушем и Шульцем. Им можно — другим нельзя . Так что за несанкционированные дружеские отно­шения с американкой по головке не погладили бы. Ну, а уж за интимные. О ее профессиональной принадлежности не­трудно было догадаться: она — вице-консул, эту должность обычно занимали сотрудники спецслужб.

Не стоит вдаваться в причины происшедшего. Будем считать , что сработала химия тела, на которую так охотно ссылаются американцы. Ну, не мог Ксан наступить себе на горло , запретив влюбляться. Жаль, начальникам этого было не объяснить. В городе имелось немало доступных жен­щин, причем не только в борделях. В иностранных посоль­ствах и всяких разных миссиях можно было отыскать секре­тарш, машинисток, ассистенток, да хоть дипломаток, гото­вых подписаться на легкую интрижку. Не говоря уже о том, что в советской колонии многие дамы с энтузиазмом погу­ливали, скрашивая свое в целом маловыразительное суще­ствование. Ты что, возмутились бы шефы, сбрендил? Своих не хватает? И были бы правы, ох, правы!

Однако Ксан все же ступил на наклонную плоскость и с упоением заскользил вниз. Какое-то время можно было потянуть с докладом Овсепяну, указав, в случае чего, на не­обходимость «прощупать» контакт. Ему и вправду не терпе­лось прощупать его, только в буквальном смысле; эта пер­спектива не лезла из дурной головы. Пригласил Мелинду на ланч, та согласилась. Предложил пообедать и тоже не встре­тил отказа. Они отлично проводили время: беседовали, шу­тили и все больше узнавали друг друга.

Мелинда была эмигранткой в третьем поколении, ее дед покинул Сербию еще до начала второй мировой. Его сын мог разговаривать по-сербски, а вот внучка уже нет. Зато из­учила арабский и хинди, не считая французского и немецко­го. Славянские гены придавали ее внешности дополнитель­ный шарм. Высокие скулы, полные, четко очерченные губы.

Для разговоров у Мелинды и Ксана нашлась куча тем — кино, книги, история и культура Востока. Словом, все, что не имело отношения к его непосредственным обязан­ностям, да и к ее тоже. Находясь вдвоем, эта парочка пол­ностью теряла интерес к задачам разведывательных сооб­ществ. Делиться консульским опытом тоже не хотелось. Визы, «пролетки» [15] Разрешение на пролет через воздушное пространство страны пребывания. , скука одна. Хотелось абсолютно иного.

.Через неделю после знакомства в боулинге, Ксан предстал перед Овсепяном и вручил ему заполненный ли­сток о контакте. Тот был чем-то занят: поблагодарил, сра­зу читать не стал. Ксан, между тем, с нетерпением ждал его реакции. Самым подходящим было бы отсутствие ре­акции вообще. Это бы означало, что Мелинда не заслужи­вает профессионального внимания, и об их встречах мож­но не докладывать. Но Овсепян вызвал Ксана очень скоро и сказал без обиняков: общение с Новак прекратить. Это кадровый сотрудник ЦРУ, в других странах уже попадала в поле зрения наших спецслужб. Пыталась вербовать со­ветских граждан, дипломатов. Вид у Ксана был такой рас­строенный, что Овсепян расхохотался: «А ты часом, того, не втюрился?».

— И тут я оказался на высоте. — Ксан самодовольно по­смотрел на меня. — Бросил Овсепяну, этак небрежно: «Не знаю , о чем вы, Армен Ашотович. Это она в меня втреска­лась. Телефон обрывает. Ума не приложу, как от нее изба­виться. Может, сказать, что вы запретили встречаться?».

— Овсепян, конечно, возмутился моим нахальством, от­ругал и выгнал. Правда, скажу тебе, отругал беззлобно. Ви­дать, ему понравилось, что я щегольнул удалью.

Прошло немного времени, и Овсепян вновь вызвал Кса на. Угостил кофе, сигаретами, порассуждал на отвлеченные темы . Ну, подумал Ксан, держись. И впрямь: Армен Ашото­вич ласково так и вкрадчиво заявляет: вам поручается важ­ное задание. Разработка Мелинды Новак.