Виктор Степанычев - Мое имя - Воин

— Здравствуйте, Илья Сергеевич! — поздоровался сержант и подал ему сопроводительную. — Вот товарищ, судя по всему, нуждается в вашей помощи.

Колобок внимательно пробежал бумагу глазами, согласно кивая на каждом предложении в бланке.

— Да, наш пациент… — негромко и скорбно констатировал главврач, дочитав сопроводительную до конца, и тут же, спохватившись, махнул рукой санитару: — Ну-ка, милейший, догоните-ка Лидию Анфимовну и скажите, чтобы она вернулась. Этот товарищ как раз по ее части. Ну, голубчик, пойдемте побеседуем с вами.

Беседа состоялась в небольшой комнате рядом с вестибюлем и была не очень долгой. Сначала вопросы задавал Илья Сергеевич. Они касались не столько состояния больного, сколько его недолгой истории. Почему-то особенно главврача интересовал отрезок жизни в Чечне. Петр старался ответить на все вопросы, про себя удивляясь, зачем нужны Илье Сергеевичу подробности, которые тот записывал в свой блокнот. Даже Санькина фотография была весьма тщательно им рассмотрена и изъята для дальнейшего изучения.

Потом настала очередь доктора Лидии Анфимовны. Ее, в отличие от начальства, больше волновали вопросы здоровья пациента — течение болезни, его ощущения и эмоции. Она внимательно осмотрела следы ранений на теле Петра, неощутимо, почти ласково, пробежав по ним пальцами, измерила пульс, давление.

Сержант Волобуев вместе со скучающими санитарами сидел на кушетке у дверей и ожидал решения врачебного консилиума.

— Ваше мнение, Лидия Анфимовна? — осведомился у женщины Илья Сергеевич. — Каков результат осмотра?

— Все симптомы ретроградной амнезии, вызванные проникающим ранением в затылочную часть головы, — доложила доктор.

— Остальные ранения — что вы скажете по поводу их?

— Хорошо залеченные, полученные как минимум год назад и более, а некоторые — совсем давние. На сегодняшнее состояние больного они никак не влияют. И вообще, если бы не проблемы с памятью, пациента можно было бы назвать очень здоровым человеком.

— Какое лечение назначим, коллега? — глаза Ильи Сергеевича остро глянули на женщину поверх очков.

— Пока надо наблюдать, — пожала плечами Лидия Анфимовна. — Сейчас трудно что-то определить. Для больного с таким диагнозом в первую очередь необходимы время и терпение. С казанским пациентом мы долго ждали результата, но все же добились своего.

— Согласен с вами, — удовлетворенно кивнул главврач. — А пока отправим больного в карантин на пару неделек. Прибыл он к нам из местности в эпидемиологическом отношении совсем неблагоприятной, да и в Серовске обитал в месте, прямо скажем, сомнительном. Еще проблема с медицинским полисом, а точнее — с его отсутствием, но, думаю, решим и ее. Давайте ваши документы, товарищ сержант. Вот вам роспись, что мы гражданина на лечение приняли. Зайдите к секретарю — знаете, где она сидит, вы у нас не новичок, поставьте печать и отправляйтесь на свой боевой пост. Всего хорошего!

Унтер, получив бумаги, на прощание искренне пожелал Петру:

— Давай, боец, выздоравливай побыстрее.

Далее была баня, а точнее — душ; его камуфляж поменяли на застиранное, бывшее когда-то белым нательное белье и полусуконные коричневые брюки и куртку, а босые ноги обули в стоптанные тапочки из кожзаменителя. И без того короткие волосы стричь не стали. Однако же голову и все остальные оволосенные места побрызгали некоей аэрозольной гадостью, пахнущей, правда, не совсем отвратно. Потом он сдавал на анализ кровь, мочу, какие-то мазки, у него смотрели язык и анус, измеряли рост и вес… В общем, развлечения устроили по полной программе.

Процедуры Петр проходил под присмотром санитаров, которые встретили его в вестибюле. Они скучали ввиду малоопасности и послушания пациента. Лишь по-отечески направляли его возгласами: «Раздевайся… Одевайся… На весы… Вали вон туда…» Завершив приемно-дезинфекционные дела, его повели в карантин, где Петр и должен был обитать ближайшие две недели, как определил главврач.

Располагался карантин на втором этаже трехэтажного корпуса. Они поднялись по лестнице, огороженной сетками, остановились у металлической двери и позвонили. Звонок едва слышно прокурлыкал и затих. В глазке мелькнула тень — там рассматривали прибывших. Замок наконец противно проскреб металлом по металлу, и дверь отворилась. За нею стоял тот самый молодец с опухшей подмышкой, что курил на крыльце корпуса. Из себя он представлял крупногабаритного, на полголовы выше Петра, лет эдак тридцати индивидуума с крайне мрачным, хотя и не совсем неприятным лицом.

— Привет, Егорыч! — небрежно кивнул он санитару, тому, что был постарше. — Чего надо-то?

— Да вот придурка в карантин определить… — незатейливо представил Егорыч Петра.

— Это что, в наше крыло? — нахмурился молодец.

— В ваше, за жестянку, — кивнул санитар.

— Павел Иванович же просил… — недоуменно скривил губы парень.

— Слышь, секьюрити, может, ты отвалишь подальше? — с очень неуважительными интонациями в голосе сказал санитар Егорыч.

Петр догадался, что этот малоприятный на вид тип является охранником упомянутого Павла Ивановича.

— Наше дело верблюжье, — продолжил Егорыч, — доставить этого кадра в карантин и посадить его под замок. Твое же, собачье, охранять своего шефа. А бугры между собой пускай сами разбираются, где кому находиться.

Егорыч шагнул через порог, твердо и бесцеремонно отодвигая рукой охранника.

— Эй, хозяйка! Сабитовна, солнечная Башкирия наша, вылазь, принимай гостя.

Петр двинулся за Егорычем. Он покосился на охранника и различил искреннее неудовольствие, а точнее — злость, тенью пробежавшую по его лицу. Удивительно, но молодец с оттопыренной подмышкой сдержал эмоции по отношению к явно хамившему санитару. Однако, похоже, кипение энергии отрицательного заряда требовало немедленного выхода. Неосторожно шагнувший к нему Петр, освобождающий дорогу позади идущему санитару, вызвал в охраннике всплеск ярости. Он неожиданно с силой, но почти неуловимо, двинув вперед предплечье, отработанным движением выбросил в лицо Петру сжатый кулак.

Помимо Петра, лишь Егорыч успел заметить опасность, хрипло выдохнув:

— Ты чо…

Заключительное слово «фраер…» он сказал, успев по ходу произнесения поменять восклицательно-вопросительный тон на задумчиво-сожалеющий. Санитар проводил взглядом летящего мимо него охранника, которого Петр, коротко уклонив от удара голову, поймал на потере равновесия и аккуратной подсечкой направил прямым ходом в ноги их компании.

Он не готовился, не ждал нападения, даже не подумал толком, что ему делать. Все произошло будто само собой: быстрый уход головой, полуоборот с шагом в сторону, короткое движение голени и плеча… Пожалуй, это и все, что случилось.