Виктор Степанычев - Мое имя - Воин

И Петр знал, на что идет, и это ночное приключение было его выбором. Просто в нем проявилось некое подсознательное сопротивление крутому повороту в течении жизни, которое очередной раз готовила ему судьба.

Вполне естественно Петра принесло к берегу, на котором он встретился с отставным генералом и его дочкой. И они если и отличались от других людей, с кем сводил его случай в этой жизни, то, вероятно, не в худшую сторону. Они просто были другие. Однако его сущность отчего-то противилась тому, что являлось достаточно логичным развитием событий.

Хотя предложение Слуцкого было интересным и даже лестным, Петр все же решил осторожно посопротивляться.

— А если я не приму ваше предложение? — спросил Петр, исподлобья взглянув на Слуцкого.

— Я думаю, что примете, — усмехнулся Вилен Владимирович. — Не считаете же вы себя неразумным человеком, который не стремится к лучшему.

— И это лучшее — вы, — с долей сарказма констатировал Петр.

— В настоящий момент именно так и есть, — стер усмешку с лица Слуцкий. — Вы хотите вернуться к прежним занятиям? В команду бывшего бандита Бурлакова? В турнирную таблицу и бои без правил в российской беспробудной глубинке? В нищее и бесправное существование бойца из провинциальной братковской конюшни? — Отставной генерал выдержал паузу и отчеканил: — Я вам этого не позволю, любезный Петр Алексеевич.

Несмотря на то, что Слуцкий назвал его по имени-отчеству, присовокупив к ним ласковый эпитет, последняя фраза была явным ультиматумом. В отличие от ссоры на яхте с Ксенией, раздражение от беседы с ее отцом в Петре не нарастало. Он был совершенно спокоен, даже апатичен, и не реагировал на откровенно властные нотки в голосе Вилена Владимировича.

Петр уже принял решение, однако хотел выслушать все доводы потенциального работодателя. Пока что они были больше похожи на уговоры. У Петра сложилось впечатление, что в беседах с Бурлаковым и Леоном господин Слуцкий был более краток и решителен. За десять минут беседы «акула» лишь последней фразой продемонстрировала свои челюсти. Хотелось большей открытости, а также козырей из рукава, которых, как подозревал Петр, у Слуцкого было в достатке.

— И как же вы это сделаете? — простодушно открыл глаза Петр. — В смысле — не позволите…

— Приведу еще пару доводов, взывающих к вашему разуму, — покривил уголки рта Слуцкий.

— А если официально признанный амнезийным разум не примет и этих доводов…

— Тогда мы сделаем перерыв в беседе, — разочарованно покачал головой Слуцкий. — Вас увезут отсюда в наручниках в отделение для выяснения личности…

— Но Петр Алексеевич Романов…

— Насквозь фальшивая фигура, — доверительно сообщил Петру Вилен Владимирович. — Документы — липа, сам — более чем подозрительная личность, прибывшая из Чечни и симулирующая потерю памяти. Как минимум полгода в СИЗО обеспечены для выяснения всех обстоятельств. В лучшем случае — возврат в психушку с туманной перспективой выйти из нее; в худшем — прицеп из «висяков», которые налепят на никому не нужного подозреваемого в терроризме, убийствах, изнасилованиях, грабежах и так далее — смотри по оглавлению в Уголовном кодексе раздел «Особо тяжкие преступления». И вам это нужно?

— Нет, такого не надо, — энергично покачал головой Петр. Доводы припахивали шантажом, однако таили реальную угрозу. — Десятиугольник тоже не сахар, но в нем не так хлопотно и безрадостно, как вы обрисовали, Вилен Владимирович.

— Как я понимаю, мы приходим к консенсусу и предварительное согласие от вас получено, — улыбнулся Слуцкий.

— У меня есть выбор? — с грустной иронией вопросил Петр.

Выбора действительно не было. Не являлось и тени сомнений, что Слуцкий с его биографией и связями без особого труда устроит ему качественное промывание мозгов в соответствующих заведениях, оборудованных нарами и решетками.

— Нет никакого выбора, — подтвердил отставной генерал. — Есть замечательная возможность обсуждения условий контракта, в котором мы обговорим права и обязанности сторон.

— Можно чуть поподробнее, Вилен Владимирович? — попросил Петр. — В целом я согласен, но есть вопросы…

— Готов ответить по существу, — кивнул Слуцкий.

— Что это за турнир «Бриллиантовый лев» и каковы сроки его проведения? Количественный состав команды и кандидаты в нее? На какой срок будет заключен со мной контракт и его условия? Кто еще…

— На этом пока и остановимся, — оборвал его Слуцкий. — У меня не так много времени, чтобы вдаваться в подробности. Отвечу тезисно. Всю информацию о «Бриллиантовом льве» получите у секретаря. Турнир будет проводиться в ноябре в Германии. На него выставляется от страны-участника сборная команда из четырех человек — трех мужчин и одной женщины.

— Кто именно планируется? Пройдет отбор или кандидаты уже определены? — поинтересовался Петр. — Тренерский состав, не играющий, будет работать с командой?

— Участники определены, и со всеми вы знакомы. Помимо вас, в сборную войдут ваши недавние соперники по финалам Александр Роткевич, Азамат Гаджиев, а также моя дочь Ксения Слуцкая, — доложил генерал. — Исполнять обязанности главного тренера дал согласие Леонид Гончаров — вам его представлять не надо.

«Замечательная компания, — радостно отметил про себя Петр, добавив пару крепких междометий. — Из троих — два свеженажитых врага. Что еще можно пожелать для тихого счастья? То-то у Леона была каменная физиономия. Интересно, на чем его подловил Слуцкий? И кто бы мог подумать, что девочка Ксения еще и боец международного класса…»

— Роткевич в тренировочном процессе участвовать не будет, — сообщил Вилен Владимирович, чем очень порадовал Петра. — Ваша главная задача: обучить работе с мечом и шестом Азамата Гаджиева и Ксению. Задача сложная, особенно в отношении горца. Парень совершенно не владеет оружием. Ксения имеет подобные навыки, но для «Бриллиантового льва», думаю, этого будет недостаточно.

— Видите ли, Вилен Владимирович, — несколько смущенно начал Петр, — с Ксенией получилось как бы не совсем…

— Девочка заработала увесистую плюху, — неожиданно весело хохотнул Слуцкий и тут же посерьезнел. — Я в курсе, правда, без подробностей. Она мне звонила, была в гневе и требовала немедленно покарать нахала, оскорбившего ее. Не обращайте внимания. Этот эпизод не имеет никакого значения и забыт. По крайней мере — Ксенией. Есть дело, которое надо сделать, и плевать на все, что ему мешает. Надеюсь, вас не терзают муки совести? Вот и славно! С этой минуты вы для Ксении строгий учитель, она — прилежная ученица.

— Понял, — удовлетворенно кивнул Петр.

С папой проблема решилась просто. И дочка папу, похоже, слушалась. Оставалось только взглянуть в глаза «чужестранке» при встрече.