Олег Поддубный - Волчье племя

А значит, виновник всех этих бед может быть совсем не здесь, так как вряд ли кто-нибудь из местных жителей решился бы на такие преступления под носом своих земляков.

— Ваша мысль кажется вполне логичной, — согласился Крюков, — хотя кто его знает? Может быть, преступник и надеется на то, что на соседа никто из сельчан не подумает! Во всяком случае, проверить Тоцкого нетрудно…

А что вы там говорили, Евгений Сергеевич, по поводу одной особенности бешенства Куру? — вспомнил он. — И зачем преступнику понадобилось подмешивать в кровь животных коагулян.., ну, этот препарат?

— Так это же очевидно: чтобы выдать собак за волков или наоборот. Чтобы никто не мог догадаться…

— Так сказать, оборотни в чистом виде, — перебил его капитан. — Это я спросил вас для того, чтобы убедиться, что мыслю в правильном направлении. Так… Что об особенности Куру?

— Его инкубационный период, как я говорил, растягивается на сорок лет, но при одном условии может быть сжат в очень короткий срок, может управляться.

— Вот как?! — удивился следователь.

— Да, и это очень интересная способность Куру, которая специалистами-рабиологами до сих пор еще не изучена. При приеме алкоголя вирус бешенства развивается в геометрической прогрессии и превосходит по показателям чумную палочку. Если чума может развиваться за двое-трое суток, то Куру при приеме больным алкоголя — за несколько часов.

— А человек это как-нибудь чувствует на себе?

— Я уже говорил, что болезнь вызывает сокращение лицевого нерва.

— Понятно. А больше никак?

— Больше, увы, никак, — развел руками Трофимов. — Человек, зараженный бешенством Куру, может сидеть за праздничным столом, пить шампанское, веселиться, а потом незаметно для себя и окружающих из одного состояния перейти в другое. То есть может перейти в коматозное состояние, а затем — смерть. При этом он будет продолжать двигаться, вызывая у окружающих недоумение своими нелепыми движениями, пока они не поймут, что он умер.

— Неужели и в самом деле такое бывает?!

— Да, бывает, но, к счастью, очень редко!..

Медицина знает немного случаев, когда у окружающих больного за праздничным столом случался разрыв сердца от испуга.

— Простите, Евгений Сергеевич, а эта болезнь заразна?

— Как и любое бешенство, Куру является инфекционным заболеванием, — ответил судмедэксперт.

— Фу-у!.. — передернулся Крюков. — И как вы не боитесь?! А откуда оно появилось у нас?

Я ведь никогда о таком бешенстве не слышал!

— А до недавнего времени его у нас в России и не было, — многозначительно ответил Трофимов. — Я уже вам говорил, что с таким случаем мне пришлось столкнуться в Монголии, когда там были задержаны пограничниками два тибетских монаха в сопровождении целой своры огромных собак. Они покончили жизнь самоубийством, выпив немного спирта, который держали при себе, а собак пограничникам пришлось перестрелять, так как они оказались очень агрессивными и покусали многих людей, которые, кстати, потом тоже умерли от «хохочущей смерти». Специалисты-рабиологи до сих пор не знают, где родина возникновения вируса Куру. Одни считают, что он зародился в Южной Америке и оттуда был завезен в Африку и Индию, другие — что наоборот: из Индии Куру распространился по другим материкам, и я считаю так же. Дело в том, что в Индии, как известно, священными животными являются коровы, которые умирают прямо на улицах городов, и их сволакивают в скотомогильники — они абсолютно открыты и ничем не защищены!. Есть там и буддийские храмы, где священными животными являются крысы. Напомню вам, что родина этих мерзких созданий — Индия, и именно оттуда они распространились по всему миру, — брезгливо сказал Трофимов. — Так вот, крысы приходят на скотомогильники и потом заражают паломников. Правда, есть и другие разносчики этой инфекции — бродячие собаки и дикие животные. Завсегдатаями скотомогильников являются бродячие собаки-парии, которых тоже причисляют в некоторых местах Индии к священным животным. Мало того, многие буддийские и тибетские монахи нарочно заражаются от них для получения галлюциногенных «высших» видений, ведь бешенство поражает в первую очередь мозг и центральную нервную систему. И они могут управлять не только видениями, но и инкубационным периодом вируса при помощи слабых наркотиков, таких, как омнопон или аминазин.

— Слушаю и не верю своим ушам! , Судмедэксперт снисходительно улыбнулся.

— Если алкоголь возбуждает вирус, то слабый наркотик может руководить процессом его развития. При этом можно подчинить себе зараженного человека или животное, и они будут выполнять любые ваши команды.

Крюков непроизвольно присвистнул.

— Болезнь бешенства Куру неизлечима, и в нашем случае у всех погибших, которых мы успели исследовать, налицо все признаки этого страшного инфекционного заболевания. И вывод у меня только один, — подчеркнул Трофимов. — Мы имеем дело с умышленными убийствами, совершаемыми высокообразованным профессионалом, которого я, даже не видя, начинаю бояться.

— Да, действительно страшно, — согласился капитан. — Мне после всего, что вы здесь наговорили, не верится, что таким человеком может быть самый обычный ветеринар.

— Вот и я говорю: мало вероятно, что кто-то из местных жителей является таким человеком, — подхватил Трофимов. — Виновника этих бед надо искать далеко за пределами вашего поселка. Кстати, по проведенной экспертизе можно с уверенностью сказать, что он причастен к похищению алмазов на прииске Копины Чары.

— Я уже об этом догадался, — вздохнул капитан. — Большое вам спасибо за помощь!

* * *

И все же Шторму не удалось подавить бунт в лагере. Те, кому приходилось видеть бунт заключенных, знают, насколько он страшен. Вырвавшиеся из бараков заключенные травили красным жгучим перцем собак Топкого, которые были на привязи у прапорщиков-контролеров. Они каким-то образом добыли его в столовой и, набив им большие бумажные пакеты, бросали в пасти нападавших на них свирепых собак, те с визгом кидались в сугробы и терлись мордами о снег. Здесь их заставала смерть: зеки, вооруженные заточенными прутами и ножами, в клочья кромсали ненавистных им псов. После собак их ярость обратилась против лагерных служителей.

Самыми безжалостными из заключенных были недавно зараженные туберкулезом. Офицеров, прапорщиков и старшин отрядов они ловили и, раздев догола, привязывали к железным прутьям решеток локальных зон. В гневе они не могли дать им замерзнуть и умереть медленной смертью, как это часто делалось, и заточенными шестигранными прутьями превращали их в решето. Некоторых из офицеров и «баландеров», работавших в столовой, они ловили и, прежде чем убить, сплевывали свою слюну им в рот, чтобы заразить той же болезнью, какой были заражены ими. В число таких офицеров попал и сам Шторм, неосторожно вбежавший на территорию колонии без вооруженной охраны. Поймав его, зеки, как и других, раздели догола и, оплевав с головы до ног, пригвоздили к земле десятком заточенных прутов.