Сергей Зверев - Небесный шторм

Но что-то не работалось. Строчки плясали перед глазами, теряли резкость, исчезали, и в голове рождалось совсем не то, что ей было нужно. Печаль не отпускала. Упругий ком рождался в желудке и медленно продвигался к горлу. Это состояние было ей знакомо. Она переживала его каждый день – независимо от того, чем была занята. Она не замечала, как оглядываются на нее мужчины, она могла думать лишь об одном человеке, что плохо сказывалось на ее работе, и ее это злило.

«Хватит, – подумала она. – На воздух». Закрыла компьютер, открыла кошелек.

– Можно с вами присесть? – вкрадчиво спросил под боком мужчина и сел напротив, не дожидаясь высокого соизволения. Слова возмущения застряли в горле. Сердце застучало, она не смогла продохнуть, сидела и совершала какие-то судорожные глотательные движения. Глаза показывали правильно, но она им не верила. Он был необычайно хорош. Подтянут, русоволос, идеально выбрит, одет с подчеркнутой элегантной небрежностью. В глазах неистребимая ирония… и что-то еще, лучащееся, зовущее…

– Господи правый… – прошептала Мари. – Эффектно, нечего сказать…

– Я старался, – дрогнувшим голосом отозвался Рауль.

– Ты… откуда? – Она задрожала.

Он взял ее руку, погладил. Ударило током – волосы на голове подпрыгнули.

– Это всё не важно, Мари… – он тоже волновался. – Я говорил, что найду тебя… Я никогда не обманываю, запомни… Если я говорю, что хочу быть с тобой, то нисколько не лукавлю – это суровая жизненная правда…

– А ты об этом говоришь?

– Да…

Что-то сладкое потекло по жилам, стало хорошо, спокойно. Они смотрели друг на друга – безотрывно, не моргая, поедали глазами, словно хотели запомнить именно вот такими – навсегда.

– Ну, хорошо. – Мари откашлялась, положила на его руку свою вторую руку. – О том, что нам с тобой уготовано, мы поговорим попозже. Ты пропал…

– Увы, я еще не вернулся, – вздохнул он.

– И то, что ты здесь…

Он не нашелся, что ответить.

– Вроде демо-версии, – нашлась Мари. – Или трейлера перед выходом нового фильма, понятно. Ну, что ж, подождем премьеры. Уже уходишь?

– Должен бежать, прости… – Он посмотрел на часы, покосился куда-то в сторону.

– Подожди… Что с Али Магомедовым? Он жив?

– Конечно, – удивился Рауль. – С нашим другом Али полный порядок. Он воссоединился с семьей. К сожалению, из Баку им пришлось уехать, слишком много желающих пообщаться по душам с нашим приятелем, но новое место жительства ничем не хуже старого.

«Боже мой, – думала Мари, ощущая щекотливый холодок чуть ниже шеи. – А ведь ты работаешь на русскую военную разведку, парень… И как я, дура, не догадалась? Вешал тут лапшу – про родителей, погибших при бомбежке, про скитания по Ливии, про то, как контрабанду возил в Нигер и Чад, про то, как ему деньги нужны… Или это не лапша? – озадачилась Мари. – Все, что он рассказал о себе, может оказаться правдой. Ведь одно другому не мешает, верно?»

– Как твои товарищи? Ну… те, что приболели.

– Отлично, – он улыбнулся от уха до уха. – Почти здоровы. Их вывезли из Ливии – через одну из сопредельных стран. Я понимаю, Мари, о чем ты думаешь, – прочел он ее мысли. – Ты умная девочка. Не собираюсь ни в чем переубеждать – в конечном счете это не имеет отношения к тому, что я чувствую. Реши сама, как будешь себя вести. Ты мне нужна… и вовсе не по рабочей надобности. Надеюсь, и я тебе нужен. Ты подумай, хорошо?

– Хорошо, – она кивнула. – А ты точно Рауль?

– Точно. Прости, я отлучусь на несколько дней, – с неохотой выдавил он, поедая ее голодными глазами и едва не облизываясь. – Приходи во вторник в отель «Вилла Пантеон» – это в Латинском квартале, недалеко от Национального музея. В восемь вечера, номер двухсотый. Хорошо? – Он старался казаться спокойным, но она видела, как он волнуется.

– Хорошо, – кивнула она.

– Отлично, я буду ждать, – обрадовался он. – Уже жду. И ни о чем не думай – если женщины много думают о своих отношениях с мужчинами, это плохо кончается. Все хорошо, все будет очень хорошо, уяснила?

Он нагнулся и поцеловал ее руку. Потом поднялся и исчез. «Он умеет пропадать», – подумала Мари и уставилась широко открытыми глазами на поцелованный участок руки. Смертельная сыпь не расползалась, а душевные метания только начинались.

Не назревало ли самое волнующее и самое рискованное приключение в ее жизни?