Сергей Зверев - Венесуэльский заговор

– Ну давай, не тяни резину, – нетерпеливо махнул рукой команданте, – нам тут долгие преамбулы не нужны.

– Лаура Кабрера дала показания. Согласно им, она была завербована ЦРУ и подложила в вытяжные парашюты – в ваш, господин президент и в парашют майора Лаврова смертоносные пакетики, изготовленные в лабораториях Лэнгли.

– Вот ведь сучка! – грохнул кулаком по столу президент. – Какую змею пригрели…

– Принцип действия пакетиков следующий, – говоря это, штатский, словно заправский фокусник, продемонстрировал всем шарик.

Затем, взяв острый нож, он разрезал шарик на две половинки, передав их «зрителям».

– Внутри шариков находится специальная жидкость под давлением, которая, контактируя с воздухом, превращается в сильный клей, – пояснял он. – Давление внутри шариков подобрано так, что когда они оказываются где-то на полтора-два километра выше уровня моря, то стенки их разрушаются…

– Следовательно, «адская машинка» приходит в действие, когда самолет или вертолет набирает высоту, – прищурился Батяня.

– Вот именно, – подтвердил венесуэльский спец, – далее жидкость вытекает и склеивает купол вытяжного парашюта. Нашего русского друга и спасло то, что он не вложил шарики в рюкзак, когда они выпали у него в номере.

– Ну а почему же мы не обнаружили никаких следов этого клея? – Пушкарев выглядел несколько уязвленным.

– Ничего удивительного, – усмехнулся венесуэлец, – обнаружить это клеящее вещество можно только в течение получаса. Оно достаточно быстро испаряется, не оставляя следов, разве что слабо различимые пятна. Соответственно, когда парашют плотно упакован в ранец, то испарение идет не так интенсивно.

– Это все данные экспертов? – вопрошал Уго. – Так быстро провели исследования?

– Нет. Дело в том, что Кабрера перед вылетом на пик Боливара уничтожила все пакетики, переданные ей этим ЦРУшником, Купером. А в номере майора убирались на совесть – все же гостиница пятизвездочная. Пакетиков с веществом больше не оставалось «в природе».

– Тогда как же? – недоуменно оглядел всех команданте.

– Я скажу, в чем дело, – улыбнулся Батяня. – Естественно, никакого завалившегося под окно пакетика я не находил. Я заподозрил, в чем дело, вот и прибег к… хитрости.

Пушкарев и Уго со все более возрастающим удивлением взирали на Батяню, открывающегося все с новых «ракурсов».

– Я сам и подбросил в свой же номер пакетик, – пояснил майор, – причем абсолютно безобидный, объяснив, что он якобы завалился с той самой ночи… любви, и спровоцировал Кабреру, чтобы та попыталась его уничтожить, пока я буду спать. Расчет оказался верным, и таким образом я убедился в ее виновности.

– Ну, ты даешь! – покачал головой команданте.

– Кабрера во всем призналась. Когда мы ее допрашивали, то сдала соучастников, – сказал представитель спецслужб, – она не знала, что этот пакетик самый что ни на есть обычный.

– Провел такого специалиста! – хлопнул в ладоши президент. – Молодец, майор. Я смотрю, тебе в буквальном смысле цены нет. Кроме талантов бойца, у тебя полно и других способностей.

– Простейший прием… – пожал плечами Лавров. – А скажите, господин президент, насколько я знаю, смертная казнь в Венесуэле отменена?

– Да, – кивнул президент, – но для Кабреры лучше, если бы это наказание оставалось. В любом случае, ей теперь не позавидуешь.

– Хе-хе… – ухмыльнулся Пушкарев, но тут же осекся.

Далее спецслужбист рассказал о том, что после того, как Лаура узнала о спасении команданте, она абсолютно сознательно навела десантников на базу Мендозы, чтобы уничтожить того, кто мог сказать про нее правду.

Инженер потрясенно думал о том, что все вместе взятые латиноамериканские сериалы ничто по сравнению с той историей, которую довелось пережить ему.

Президент крепко обнял Батяню.

– Ну, майор, спасибо тебе! Все же жаль, что ты не согласился на мое предложение. Знаю, что тебе бессмысленно предлагать должности, деньги… Но я сумею тебя отблагодарить, – лукаво взглянул он на Батяню, – как десантник десантника.

Несколько дней спустя в Каракасе происходил всенародный праздник по поводу того, что попытку переворота удалось предотвратить. С утра город бурлил, как потревоженный муравейник. Большинство горожан находилось на улицах, в основном, на центральной площади и прилегающих к ней улицах. Эмоции переполняли горячих венесуэльцев. Сегодня всем хотелось только веселиться.

Все это было прекрасно видно в иллюминатор транспортного самолета, летевшего над городом. На скамье среди других парашютистов сидели Батяня и президент. Сегодняшний прыжок должен был стать, как выразился руководитель страны, «гвоздем в гроб тех, кто желает поставить Венесуэлу на колени»

Лавров, сидя рядом с Уго, думал о том, что, похоже, его пребывание в этой чудесной стране подходит к концу. Да, все имеет свойство рано или поздно заканчиваться…

– О чем размышляешь, майор? – хлопнул его по спине огромной ручищей команданте. – На нас смотрит вся столица!

Батяня кивнул, ничего не отвечая. Самолет двигался вперед, и вот кромка берега оборвалась. Теперь они летели над океаном.

– Первый пошел! – закричал команданте, скользя вперед, следом за ним двигался Батяня.

Хлопок парашюта, толчок, и ты снова оказываешься один на один с небом, принявшим тебя в свои руки. Над тобой далеко внизу земля и море. И никаких пакетиков, способных отправить тебя на землю камнем… Батяня опускался, видя под собой красивейшую, фантастическую панораму Каракаса. Город, море, горы – все это складывалось в великолепный узор, способный поразить кого угодно.

На берегу ликующая толпа встречала спускающихся десантников. Тысячи людей, задрав головы, кричали, свистели, скандировали. В небе белели раскрытые купола парашютов «Кинжал».

Президент и Батяня один за одним приземлились на площадке неподалеку от трибун. Полет и приземление прошли отлично.

«Неплохо, очень даже неплохо, – подумал Лавров, – на это раз без потерь и накладок. Есть надежда, что они вообще на этом закончатся».

Десантировавшиеся освободились от парашютов, отстегнув лямки. Служба, занятая на этом мероприятии, тоже не дремала. Парашюты были убраны быстро, почти мгновенно.

– Отлично, майор! – поднял вверх большой палец Уго.

Щелкали фотоаппараты, слепили глаза вспышки, объективы камер нацеливались на них голодными волками. Да, давненько Лаврову не приходилось быть в центре такого внимания, но ничего особенно приятного для себя он здесь не видел. Естественно, многие все бы отдали, чтобы очутиться на его месте, но Батяня к этому относился с полным равнодушием. Гораздо приятнее он чувствовал себя, находясь в стороне от столь назойливых взоров любителей сенсаций. Однако служба есть служба, и свои предпочтения здесь надо оставлять в стороне.