Сергей Зверев - Должник

– Я ее прикончу, – достаточно твердо произнес Леонид. – А что дальше? Что с телом?

– С телом?

– Мы так и оставим его? – Леонид неожиданно почувствовал в горле какую-то сухость.

– А что такое? Ты что, собираешься наследить, малыш? – Илья осуждающе покачал головой. – Или хочешь похоронить тело по православному обряду? Пролить слезу?

– Я не собираюсь… – начал было оправдываться Леонид.

Но Илья его перебил:

– Можешь считать это своим первым заказом. Понял? Как будто ты уже на работе.

Илья пристально посмотрел Леониду в глаза. И тяжело вздохнул. «Проклятье. Откуда Родов выкопал этого парня?»

– Я все сделаю, – обещал Леонид.

Илья поднялся:

– Ты должен помнить одно. Чтобы остаться живым, тебе нужно работать без осечки. Понимаешь? И сегодня не исключение. Ты должен убить и остаться в тени. В данном случае – все просто. В том смысле, что мотив убийства девушки вряд ли кому будет понятен. В дальнейшем столь благоприятные условия тебе вряд ли представятся. В дальнейшем ты сможешь рассчитывать только на свою башку… Посему, – подвел черту Илья, – ты должен не торопясь подготовиться. Осмотри оружие. Оно – твое второе Я. От него зависит твоя жизнь. Ну и хорошенько все продумай. Что нужно уточнить – обращайся. Я пока с тобой.

Илья прошел по комнате и остановился у порога.

Какой-то вопрос его тяготил. И он, спустя значительную паузу, его задал:

– Извини, малыш… Может, это не к месту, но… Ты в курсе, что должен будешь сделать?

Леонид вскинул на Илью удивленные глаза:

– Я должен пристрелить одну девчонку. Разве нет?

Илья недовольно покачал головой; вопрос был неправильно истолкован.

– Я не о том спрашиваю. Меня интересует, что ты должен будешь сделать, когда возвратишься назад – в свой город?

Илья даже затаил дыхание. Ему хотелось знать, что там стряслось у Родова. Пять лет тот чувствовал себя спокойно, и вот на тебе – ему лично потребовался спец. Этот мальчишка.

Понятно, Илья не должен лезть в дела Родова. В те дела, которые лично его, Илью, не касались. Ему сказали подготовить спеца – только это. Дальше не следовало совать носа. Однако Илья нутром чувствовал что-то нехорошее, надвигающуюся тучу. И почему-то в этом нехорошем он видел угрозу себе.

– Сейчас я не знаю, – ответил Леонид. – Указания будут даны, когда я вернусь. Так мне было сказано.

«Боже ты мой! Да тебя вообще могут использовать втемную. Влез же ты, мальчишка».

Илья махнул рукой:

– Ладно… Надеюсь, ты сегодня все сделаешь как надо, и мы с тобой расстанемся друзьями.

Илья не был уверен в успехе испытания.

Вначале все шло без каких-либо осложнений. Ничего не предвещало их… Они шли по поселку вдвоем – Леонид и Илья.

Сумерки резко сгустились. На небе зажглись звезды, месяц бросал на землю блекло-оранжевый свет. Листва деревьев еле слышно колыхалась от легкого бриза, поднимающегося с моря.

Леонид держал в руке целлофановый пакет. В этом пакете были фрукты, наружу торчало горлышко бутылки вина. Где-то между фруктами было спрятано оружие.

Леонид походил на отдыхающего, спешащего домой, чтобы оставить поклажу и отправиться развлекаться. Вдали, за поселком, виднелось зарево от огней дискотек, и оттуда доносилась музыка.

Возле дома, где жила намеченная Ильей жертва, Леонид остался один. Илья последовал дальше как ни в чем не бывало. Неторопливо так, чтобы Леонид смог все сделать и нагнать его.

И Леонид собирался все сделать. Быстро, четко. Он надеялся, что это у него получится. И что вскоре он смело взглянет учителю в глаза. Без слов – и этого будет достаточно.

Леонид приостановился у калитки. Прислушался. Тишина ударила ему в уши. В этот миг тишина была ему неприятна. Что-то в ней было зловещее. Раньше он ею наслаждался бы. А теперь наоборот – она вызывала у него тревогу.

Поблизости никого не было видно, и поселок выглядел пустынным, как, наверное, он выглядел в девятнадцатом веке.

Светилось окно. И за занавеской мелькала тень человека.

Девушка не спешила.

«С некоторых пор ожидание – это мое обычное состояние».

Фраза всплыла в памяти Леонида, когда он надевал перчатки, прежде чем взяться за калитку. Ему было интересно, кого она ожидала? Он думал: какое своеобразное у нее ожидание…

Слегка кольнуло в области сердца, и он удивился последовавшей затем боли.

«Это не страшнее, чем палить по собаке. Это то же самое. Это тело. Только о двух ногах, а не о четырех».

Леонид легонько толкнул калитку. Она отворилась без скрипа.

Он юркнул внутрь двора, спрятался за деревом, прислушался, не услышал ничего настораживающего и неслышно перебежал к другому дереву – поближе к светящемуся окну.

А вот и она. Встала у окна. «Опять о чем-то раздумывает». Он не мог спутать ее ни с кем. И ему казалось, что он узнал бы ее даже в сплошной темноте. Даже по запаху. Он попытался припомнить, как пахло от девушки, и поймал себя на мысли, что этот запах до него доносился отчетливо, словно девушка была рядом. Запах моря. Она пахла – как море.

Он стиснул зубы. Ему показалось, что сейчас к нему вернется давешнее наваждение. Это было бы совершенно некстати.

«К черту, к черту!» – прошептал он и сунул руку в пакет, нащупал рукоятку пистолета.

Ловким движением он вытащил оружие, быстро накрутил глушитель на ствол. Холодная сталь пистолета успокаивала.

Они должны были сегодня встретиться. Именно сегодня.

«Если ничего не случится».

Она словно знала, что с ней что-то произойдет.

Он тряхнул головой. «Ерунда! Ни хрена она не могла знать. Откуда ей было знать?.. Все. Все. Хватит. Иначе никогда не закончить с этим делом. Нажать на спусковой крючок. Догнать Илью – и все».

Он поднял пистолет и поймал мишень в прицел. Поймал незнакомку, имя которой так и не успел узнать.

Девушка в это время склонилась над столом. Стол стоял впритык к окну, и Леонид ее хорошо видел. Она что-то искала в столе, нашла и приподняла это.

Предмет заинтересовал Леонида. Его очертания ему что-то напомнили.

«Хватит, нечего раздумывать».

Прежде чем он нажал на спусковой крючок, Леонид услышал мягкий смех, и этот смех напомнил звон колокольчиков.

Рука вздрогнула. Палец послушно надавил на спуск.

Первое, что он увидел, – это серый потолок с потрескавшейся штукатуркой. Трещины создавали причудливый узор, и он некоторое время, как завороженный, силился разобраться в нем. Ему привиделось знакомое лицо. Затем еще одно. После чего он, не удержавшись, застонал.

– Слава богу! – тут же услышал он рядом с собой.

Он не сразу понял, чей это был голос. Он озирался и видел стены – такие же безрадостные, как и потолок; оклеенные потемневшими от времени мрачными обоями, на которых отчетливо виднелись в разных местах подтеки. Еще была кровать, на которой он лежал. И тумбочка рядом.